— Ну так и радуйся, — усмехнулся я. — Получил бесценную возможность насладиться моим великолепным слогом.
— Ух ты, надо же. Твоя первая улыбка. Я сохраню ее в своем сердце.
Я внимательно посмотрел на Брика, он ответил прямым и честным взглядом.
— И что это было? Пропитанный смертоносным ядом сарказм?
Он кивнул.
— Раньше такого не было. Что изменилось?
Борис замялся, отвел взгляд. Опять притворяется?
— Смешно сказать, но мозг Бориса как-то все эти годы развивался, и теперь мне приходится с ним считаться. Я даже не сразу смог в нем устроиться — ну, ты, наверное, заметил. В итоге занял те участки, в которые он не заглядывал. Подавленные желания, комплексы — ну, все в таком роде. Если угодна параллель — я теперь мистер Хайд с интеллектом доктора Джекилла. Так что, мы покатаемся или нет? Давай по главной улице — Арбузова, кажется? — сначала в сторону центра, потом — к поселку.
Я посмотрел на заваленную листами улицу:
— Хочешь сказать, вот это — подавленные желания Бори? Раскидать по двору, который он подметает, книгу, которую написал я?
Опять заминка, но теперь она почему-то не вызывала сомнений в искренности.
— Пожалуй, — кивнул Брик. — Видимо, подсознательно ты достал своего друга не меньше, чем эта работа.
— Чушь.
— Ты ведь сам должен знать: больше всего люди ненавидят тех, кто о них заботится. Взять хотя бы образ твоей мамы из этого романа. Кажется, самый отвратительный персонаж, хуже Разрушителей. А ведь она всю дорогу хотела тебе лишь добра. Ладно! — Он щелкнул пальцами. — Давай я помогу тебе тронуться с места.
Я поставил машину возле оградки, и теперь прямо перед собой видел заднее стекло белого кроссовера, с наклеенными буквами, предлагающими все виды сантехнических работ. Сзади стояла «девятка». Чтобы выехать, мне нужно сдать чуть назад, но я даже не успел запустить двигатель.
Машину понесло боком.
Я много раз справлялся с заносами, а пару раз даже не справлялся, и это ощущение узнал незамедлительно. Ощущение того, что ситуация выходит из-под контроля, разум бессилен, остается полагаться только на инстинкты. Инстинкт заставил меня вцепиться в руль и повернуть его в сторону заноса. Но руль заблокирован, а машина, на миг остановившись, развернулась на месте.
— Ты что творишь?! — заорал я на Брика.
— Бензин тебе экономлю, — хихикнул тот. — Ну и разминаю мозги заодно. Как дальше? Заведешься сам, или тащить нас буду я? Надолго меня не хватит, сразу скажу. Впрочем, если ты хотя бы разблокируешь колеса…
— Заткнись, — прикрикнул я. — Если нужна какая-то помощь, то запомни: больше ты ничего подобного не делаешь. Еще одна идиотская выходка в подобном духе, и я уезжаю.
Он кивнул, будто в такт давно знакомой мелодии, и я с трудом сдержал желание ударить его еще раз. Вместо этого запустил движок.
— Так забавно, — тихо проговорил Брик, когда мы выехали со двора на дорогу. — Мой маленький и робкий друг Дима сам ведет настоящую машину. Женился на девушке своей мечты. Научился бить подонков по морде. Ну неужели во всем этом нет ни капли моих заслуг?
Покосившись, я различил в свете фар встречной машины его улыбку. На этот раз без всякого сарказма. И на душе внезапно потеплело. Я вспомнил, что рядом со мной сидит мой первый настоящий друг. Пусть он и подонок, манипулирующий мыслями и чувствами.
Глава 10
— Время — понятие относительное, — говорил Брик, глядя в окно, на дома, фасады магазинов, автомобили. — В каком-то плане для меня эти годы пролетели как один миг. Но, с другой стороны, это была целая вечность. Я изменился, Дима. — Он посмотрел на меня с непонятным выражением. — Здесь, в этом теле, тогда, я изменился. И, вернувшись в… Ну, в общем, к своему привычному состоянию, я понял, что многое чувствую иначе. Слишком многое, чтобы просто забыть об этом незначительном приключении.
— Так это действительно просто дружеский визит?
Мы пронеслись мимо гостиницы «Заря», и я начал присматривать место для разворота.
— И да, и нет, — пожал плечами Брик. — Я оставил на Земле кое-что. И проявление силы этого «кое-чего» ощутил сразу. Проявления становились все отчетливей, и я не смог их игнорировать. Речь о моем ребенке. Кстати, это сын или дочь?
Я вместо ответа закурил и, развернувшись возле заправки, в которую упиралась дорога, поехал в обратную сторону.
— И что с ребенком?
Брик кивнул, будто и не ждал другого:
— Он, полагаю, не совсем обычный подросток. Даже без специальных упражнений у него должны проявляться какие-то способности, необычные для окружающих. А для него они естественны, как дыхание, как движение. И, зная, как у вас принято относиться к тем, кто хоть немного отличается от серой массы, я решил помочь.
— Вернуть отцовский долг, да?
— Называй как хочешь. Здесь, на Земле, есть по-настоящему родная для меня душа. И, верь или не верь, для меня это что-то значит. В романе твоем я следов не нашел, Катя и сам Борис, судя по всему, не в курсе. Остаешься ты. Вот что мне от тебя нужно, Дима.
Правая ступня непроизвольно опустилась ниже, мотор изменил тембр, стрелка спидометра подскочила. «А все-таки, почему ты ей не скажешь?» — спросила сегодня Жанна. И я ответил правду. Но вот сейчас рядом со мной сидит настоящий отец Юли. Который сможет показать ей, как силой мысли сдвигать машины. Это не то же самое, что мои сбивчивые объяснения, это — реальность. И этот человек — не жалкий ссутулившийся псих на препаратах. Взгляд осмысленный, движения скоординированы, спина прямая.
А все-таки, почему ты ей не скажешь?
Вот оно, мое спасение и избавление. Взять и сбросить камень с души, перестать служить объектом ненависти. Нет, конечно, слов благодарности я не дождусь, но хотя бы себя прощу за всё.
Или нет?
— Разве ты не можешь прочитать все в моих мыслях? — спросил я, притормаживая возле отделения полиции. Лежачие полицейские здесь такие, что и не захочешь, а сбросишь скорость до пяти километров в час.
Брик замялся. Я видел, чувствовал, что ему не хочется отвечать.
— Борис многое заблокировал. Читать мысли дорогих ему людей он, например, не дает, я будто бьюсь о стекло, как муха. Вижу возможность, а дотянуться — никак. Я вынужден верить твоим словам, а не мыслям. Поэтому надеюсь, что ты со мной будешь честным.
Я молчал, он — тоже. Он ждал от меня ответа. Возможно, затаив дыхание. Не переводил тему, не расспрашивал о чем-то еще, не крутил головой — только смотрел на меня. Маленький Принц, которому до такой степени дорог ни разу не виденный ребенок?..
— Я буду честным. Честно говорю: этой информации я тебе не дам.
Не доезжая до церкви, где расположились еще два циклопических лежачих полицейских, я развернулся. Время завершать поездку.
— Не доверяешь, — констатировал Брик. — Что ж, закономерно. Учитывая все, что было, я не заслужил твоего доверия. Всегда преследовал лишь собственные интересы, относился к людям как к расходному материалу. Не буду врать, что сильно изменился. В глубине души я все та же хладнокровная и расчетливая тварь, которой ты меня описываешь. Но ты должен по крайней мере признать одно: я никогда не планировал ничего такого, что глобально оказалось бы злом.
— Твоя мать.
Спустя долгую минуту тишины он нехотя ответил:
— Ну… Этого-то я как раз и не планировал.
— Ты решил, что она тебе мешает, и нашел простой способ от нее избавиться. Откуда я знаю, что ты сейчас думаешь насчет… своего ребенка? Может, он каким-то образом тоже тебе мешает. Ну, может, у Исследователей — как у воров в законе, детей иметь нельзя.
— Сверни здесь.
Тон его был до такой степени безапелляционным, что я подчинился. Припарковался за цветочным павильоном. Брик отстегнул ремень и посмотрел на меня:
— Дима, я даже не хочу объяснять, какой бред ты несешь. В этом нет твоей вины, ты просто не знаешь, вот и пытаешься заполнить пробелы фантазией. Тогда я был покалечен, мне нужно было восстанавливаться, а эта женщина забивала мне в сознание раскаленные гвозди. Несмотря на то, что я старался рассуждать логически, это убийство было совершено в состоянии аффекта. Теперь я полноценен. Чем, скажи на милость, мне может помешать человек? А то, что ты говоришь об Исследователях… Знаешь, им проще уничтожить Землю одним движением мысли, чем играть тут в «Терминатора». Этих масштабов ты и вообразить-то себе не сможешь, не сочти за оскорбление. Есть у тебя две тысячи?
Переход получился до такой степени резким, что я не сразу понял, что вопрос не риторический. Вызвал в памяти содержимое бумажника.
— Нет, а зачем тебе? Есть карта…
— Карта не пойдет. Тысяча сто?
Я кивнул.
— Давай. Завтра верну, еще до обеда.
Я успел только вытащить бумажник из кармана, и вдруг он прыгнул в ладонь Брика. Тот деловито его раскрыл, принялся рыться в содержимом.
— Тысяча триста… — Посмотрел в потолок, что-то прикидывая, с досадой щелкнул языком. — Нет, некрасиво. Возьму тысячу сто. Держи.
Он бросил мне бумажник и выскочил из машины, прежде чем я успел что-то сказать. Скрылся за углом павильона. Двух минут не прошло, как он показался снова, с букетом в руках.
Я отвел взгляд. Все, в общем-то, понятно. Как обычно, Маленький Принц логичен и предусмотрителен даже в самых тонких материях. Если он решил вклиниться в семейную жизнь, то изо всех сил постарается сделать ее лучше, и у него получится.
Когда я в последний раз дарил цветы Жанне? Кажется, приблизительно никогда. Изредка возникали такие мысли, но я не решался воплотить их в жизнь. «А что если ей не понравятся цветы? И что вообще за глупость — цветы? Постоят немного и завянут. Как будто я пытаюсь чего-то от нее добиться. Зачем?»
— Сижу и завидую убийце-психопату с раздвоением личности, — сказал я, постукивая большим пальцем по рулю. И добавил, поразмыслив: — Который работает дворником.
Открылась задняя дверь, на сиденье шлепнулся завернутый в хрустящую прозрачную пленку букет. В салоне поселился тонкий сладковатый аромат.