— Черт! — как от боли, вскрикнул лысый.
— Что такое?
— Рука!
Миша опять видел лысого со спины — он был полноват, среднего роста, в широкой клетчатой рубахе навыпуск с длинными рукавами. Ладонью левой руки он зажал предплечье правой.
— Прости, дорогой! Забыл! — извинился кавказец.
Они подхватили девушку и вынесли ее в коридор. Дверь за ними захлопнулась.
Давно Блюм не чувствовал себя так скверно, как в этот миг под бахромой узорчатого покрывала, когда щелкнул замок. Впервые в жизни он ощущал себя соучастником убийства. Из оцепенения его вывел шум заработавшего двигателя. Он выскочил на балкон. Со двора выезжали гранатового цвета «жигули». Разглядеть в наступающих сумерках номер машины было невозможно. Миша вернулся в комнату и задул догоравшую свечу.
Глава 9
Дело Сергея Петровича Максимова, убитого девятнадцатого августа 1988 года на собственной даче, было ясно от начала и до конца. Но, засев ранним субботним утром в архиве УВД, Миша и Вадим посмотрели на это дело по-новому.
Итак, Сергей Петрович Максимов, 1948 года рождения, русский, член партии с 1970 года, как следовало из материалов следствия, был убит на даче своей любовницей Светланой Александровной Аккерман, 1958 года рождения, русской, беспартийной. И не просто убит, а убит зверски пятью ножевыми ударами: первый был нанесен со спины в сердце и был уже смертельным, второй — в горло во время падения жертвы и три удара, последовавшие затем, уже фактически достались трупу. Убийство совершено на кухне, ножом, на рукоятке которого найдены отпечатки пальцев Аккерман. Милицию вызвал сосед по даче. Он прибежал на крики. Из его показаний следовало, что Максимов и Аккерман прибыли на дачу накануне вечером, и, кроме них, в доме никого не было, и никакие машины возле дачи Максимова не останавливались. Аккерман нашли через час после прибытия на место преступления. Она вышла из леса с корзиной грибов. При виде трупа с ней случилась истерика, она полностью отрицала свою вину. Отрицала и на суде. Судмедэксперт определил это как убийство в состоянии аффекта, когда преступник не помнит о совершенном и не верит своим глазам. Мотив убийства — ревность. И в подтверждение выдвигалось несколько свидетельств, а главное — показания сестры убитого, Максимовой Екатерины Петровны, присутствовавшей один раз при дикой сцене ревности на той же даче, когда Светлана била посуду и кричала: «Я убью и тебя и ее!» Она имела в виду жену Максимова. Аккерман дали десять лет с отбыванием в колонии строгого режима.
Все это Блюм прекрасно помнил, но теперь его поразила выписка из трудовой книжки убитого, на которую он раньше не обращал внимания.
В 1970 году Максимов окончил институт культуры, до 1974 года — секретарь ВЛКСМ того же института. С 1974-го по 1976 год — инструктор по культуре в райкоме ВЛКСМ. С 1976-го по 1981 год — та же должность, но уже в райкоме партии. С 1981-го по 1985-й — второй секретарь райкома партии. С 1985 года и по день гибели — заведующий отделом культуры горисполкома.
— Вот это восхождение на Фудзияму, я понимаю! — присвистнул Миша.
— Ты не думаешь, что многие наши сегодняшние «герои» — и Буслаева, и Стацюра — прекрасно знали Максимова? — предположил Жданов.
— Нет сомнений, — согласился Блюм, — но связи пока не вижу.
Но еще больше их удивила преступница, Светлана Аккерман, по первому мужу — Тверитина, девичья фамилия — Маликова!
— Черт! — Миша аж подскочил на стуле. — У меня ведь сразу мелькнула догадка, когда Соболев сказал, что сестра Ольги сидит уже семь лет!
— Интересно девки пляшут — по четыре штуки в ряд, — воспользовался своей любимой присказкой Вадим. — Ты Стацюре, случайно, не обмолвился о том, что потрошишь дело Максимова?
— Нет, Вадим! Клянусь, никому ни слова!
— Ладно, — Вадим взглянул на часы, — на двенадцать я пригласил сестру Максимова, а сейчас поехали дальше…
Светлана Александровна Аккерман в 1982 году окончила педагогический институт и до 1988 года преподавала русский язык и литературу в школе. В 1980 году вышла замуж за Тверитина Георгия Ермолаевича, но через полгода с ним развелась. Причина — сексуальная несовместимость, у мужа оказались садистские наклонности. За Адольфа Генриховича Аккермана она вышла в 1982 году, а в 1985-м у них родилась дочь Лиза.
Следователь. Где и когда вы познакомились с Максимовым?
Аккерман. 18 апреля 1983 года…
Следователь. Такая точность?
Аккерман. Мы каждый год отмечали эту дату… Я забежала к подруге в райком комсомола, и он…
Следователь. Зачем вы заходили к подруге?
Аккерман. Да просто поболтать. Господи! А он зашел к ней в кабинет по делу, а как увидел меня, так уже уйти и не смог. Любовь с первого взгляда. Понимаете? Сразу взаимно и наповал! Да что я вам объясняю, если не испытали на себе, то никогда не поймете. В тот день он отвез меня домой на своей машине, а потом уже стал заезжать в школу. Положение безвыходное: у него — жена, двое детей, у меня — муж! Он вообще до встречи со мной был примерным семьянином — за тринадцать лет ни разу жене не изменил!
Следователь. А ваш муж догадывался об этой связи?
Аккерман. Не знаю. Думаю, что нет, хотя мне было на это наплевать. Если бы Сережа развелся — за мной бы дело не стало.
Следователь. Вот показания сестры убитого о том, что вы устраивали Максимову сцены ревности.
Аккерман. Ревновала его страшно все эти годы. Муки ада — ничто по сравнению с тем, как я терзалась пять лет! Но я его не убивала. Слышите? Не убивала! Я готова еще на пять лет таких же мук, лишь бы Сережа был жив!..
— Кто вел дело? — спросил Блюм.
— Новопашенцев. Его вскоре выгнали из органов. Подозревали во взяточничестве.
— Многое бы я отдал, чтобы узнать фамилию той подруги, к которой хаживала в райком Аккерман.
— Так нет ничего проще, — смекнул Жданов, — сестра ее наверняка знает!
Следователь. На ноже ваши отпечатки пальцев, Светлана Александровна.
Аккерман. Я готовила завтрак, резала хлеб…
Следователь. А после завтрака отправились в лес по грибы?
Аккерман. Да.
Следователь. Почему же одна, без Сергея Петровича?
Аккерман. Сережа хотел заняться машиной, у него что-то там с аккумулятором… Мне показалось, что он кого-то ждет. Я не хотела идти одна в лес, но он меня чуть ли не силой выпроводил…
Следователь. Он вам говорил, что кого-то ждет?
Аккерман. Нет. Он был не очень откровенен, особенно если дело касалось работы…
— Что же этот хренов Новопашенцев не проверил состояние его машины?! — взорвался Блюм. — А если и в самом деле был не исправен аккумулятор? А если он и в самом деле кого-то ждал?
— Согласись, Миша, если бы у тебя не увели из-под носа дело Максимова, если бы не похищения девочек и причастность к этим похищениям бывших работников райкома ВЛКСМ, ты бы тоже не обратил внимание на такие мелочи, когда предъявленное обвинение подтверждают факты, улики, свидетельства! — Вадим не на шутку разошелся.
— Чего ты на меня орешь?! — возмутился Блюм.
— Жалко ее, — почти шепотом сказал Жданов, кивнув на толстую папку с делом Максимова, — семь лет сидит ни за что!
— Это еще надо доказать.
Уже на суде Светлана Александровна призналась, что дочь Лизу родила от Максимова и что из-за своей страсти отказывалась ехать с мужем в Германию.
— Думаю, что он туда отбыл, когда посадили Светлану, — предположил Миша, — оставив незаконную дочь на попечение тещи и золовки.
Вадим захлопнул папку с делом, и они отправились завтракать к «Ленчику».
— Преображенская тебе вчера не звонила? — спросил Блюм по дороге.
— Нет. А что?
И Миша пересказал Вадиму вчерашний неудавшийся разговор с Анастасией Ивановной, а также свои воспоминания восьмилетней давности, связанные с областной комсомольской конференцией.
— Темнит она что-то, — закончил Михаил.
— Ну, не будь таким подозрительным, — успокаивал его Жданов, смакуя кофе с коньяком, — возможно, ты затронул какой-то интимный вопрос, и она не пожелала с тобой секретничать.
— Тут кругом интимные вопросы, — не унимался Блюм, — и никуда от них не деться!
— Я бы на твоем месте не возмущался поведением несчастной, убитой горем женщины, а подумал о собственной безопасности. Ведь за тобой началась охота!
— Думаешь, все-таки Стацюра?
Раскосые серые глаза Вадима смотрели куда-то вдаль, в сторону городского пруда, где над водой еще не рассеялся легкий утренний туман и где чайки исступленно кричали, приветствуя выглянувшее из-за облаков солнце.
— Уверен на сто процентов, — после долгой паузы ответил он. — Факты налицо. Что ты ему докладывал в понедельник? Что у нас тогда было? Черный джип и парень со шрамом? Так? И вот уже джип канул в Лету, а Машу Преображенскую похищает простой советский ВАЗ, правда, очень примечательного цвета! Да бог с ним, таких красных ВАЗов в городе не счесть!
— А вчера, — подхватил Миша, — я ему рассказал о старике Калмыкове, доложил о похищении Маши и высказал подозрение насчет Буслаевой.
— Буслаева ночью уехала в Брянск на слет «поисковцев». Это не фенька. В Брянске и в самом деле в понедельник открывается слет, я проверил. Мой человек вылетит туда и последит за нашей дамочкой. Преображенской я сегодня позвоню, поговорим на интимные темы. А вот что делать с тобой, я прямо не знаю.
— Да брось ты! — Миша залпом выпил кофе. — Что я, маленький?
Вадим с интересом рассматривал здание городского почтамта, как будто видел в первый раз. Оно с детства пугало его своим уродством. Он поморщился — конструктивизм не был его любимым стилем в архитектуре, но, увы, именно в этом стиле выстроена половина зданий в его родном городе.
— Неужели ты не понял, Миша, он держал тебя лишь затем, чтобы идти впереди следствия, но ты, видимо, зашел слишком далеко. И вчера, — Жданов сделал глоток, — вчера ты ему ляпнул такое, что он решил тебя убрать. Заметь, не отстранить от дела, хотя мог бы найти для этого причину, а убрать физически! Значит, ты на верном пути. — Вадим наконец улыбнулся. — Посидим еще п