— Так Мартынова и была, — несколько удивившись, ответила Максимова — для нее это было очевидным.
— А что их связывало?
— Не знаю, — пожала она плечами. — А что, секретаря по школам и школьную учительницу ничего не может связывать? Погодите-ка, — вспомнила она, — Света, кажется, одно время была комсоргом в своей учительской организации — вот вам и связь.
— Насколько я информирован, — признался Миша, — Мартынова не очень-то ценила дружбу.
— Кто вам сказал такую чушь?! — возмутилась Екатерина Петровна. — Надя была требовательна к себе и к другим на работе, подчас даже жестока, но в жизни это милейшая женщина. Конечно, дружбой с ней не многие могли похвастаться, потому что Надя выбирала людей, была очень осмотрительна, но уж если кого полюбит, то навек!
— А что вы знаете о Стацюре? — перевел разговор в другое русло Вадим.
— Да почти ничего. Сергей Петрович всегда очень положительно отзывался о нем. Говорил: «Ваня — прирожденный организатор, дух большевизма всосал с молоком матери, далеко пойдет».
— А конфликтов у них никогда не возникало?
— Об этом мне ничего не известно. А вот с Буслаевой у Сережи был конфликт.
— Расскажите.
— Я мало что про это знаю. Вам лучше спросить у Лидочки — у Сережиной жены.
— Хотя бы когда примерно он произошел?
— Незадолго до гибели Сергея Петровича. Буслаева тогда только разворачивалась со своим «поиском», а брат уже работал в горисполкоме.
— Почему вы не сказали об этом Новопашенцеву? — не удержался Жданов. — Ведь дело тогда могло пойти в другом направлении.
— Вы Галку подозреваете? — усмехнулась она. — Я не придавала этому особого значения. Сережа бранил ее, говорил, что не умеет обращаться с деньгами — сорит ими. Она там что-то напортачила со счетами, и брат отказал в какой-то необходимой ей сумме. Вот и все, но при этом они не портили отношений. Я не думала, что это важно для следствия. За такое не убивают.
— Все важно, Екатерина Петровна, — заключил Жданов, и в это время зазвонил телефон, он снял трубку и сразу как-то напрягся. — Будь там, — сказал, — мы сейчас приедем. Найди понятых, но в квартиру их пока не вводи… Правильно понял.
Миша не стал при Максимовой задавать ему вопросы, но видел — случилось что-то из ряда вон выходящее. Пока Жданов набирал домашний номер эксперта, Блюм задал Екатерине Петровне последний вопрос:
— Вы кому-нибудь говорили о том, что дело вашего брата пересматривается?
— Никому не говорила. — Но, подумав, добавила: — Об этом знала только Лидочка, Сережина жена. Все язык не поворачивается назвать ее вдовой! Я ведь с ней советовалась перед тем, как обратиться к вам. Думала, что она против будет — все-таки соперница…
— А она?
— Наоборот, загорелась — я просто диву даюсь, — говорит: «Все эти годы сомневалась». Ну и я про то же — должна ведь восторжествовать справедливость. Верно?
— Верно, — согласился Блюм. — Племянницу-то свою часто навещали?
— Какую племянницу? — не поняла Екатерина Петровна.
— Лизу Маликову.
— Да что вы, побойтесь Бога! — всполошилась она. — Как можно? Она ведь незаконнорожденная! Да и потом, не доказано, что девочка — Сережина дочь. Может, это Светка на суде придумала, обелить себя хотела?
Они больше не медлили ни секунды. Пулей вылетели из управления, сели в машину Жданова и помчались к дому Преображенской.
Человек, посланный Вадимом домой к Анастасии Ивановне, раза три позвонил в дверь, а потом, убедившись, что дверь не заперта, вошел внутрь… Анастасия Ивановна сидела в кресле с открытыми глазами и держала в руке дамский пистолет…
— Похоже на самоубийство, — с первого взгляда определил прибывший эксперт. Ждановым и Блюмом были опрошены соседи Преображенской. Выстрела никто не слышал, но некоторые проснулись в четыре утра оттого, что «где-то что-то упало».
Сосед с пятого этажа, проснувшись, вышел на балкон и увидел, как со двора выезжают гранатовые «жигули». Он тогда подумал: «Куда в такую рань? Наверно, на рыбалку. Грибы-то еще не пошли». Соседка с первого этажа выгуливала в час ночи своего фокстерьера и видела, как Преображенская примчалась на такси и опрометью бросилась к себе наверх, потом вернулась и уехала опять.
Экспертизой установлено, что смерть Преображенской Анастасии Ивановны наступила между четырьмя и пятью часами утра от выстрела в голову с близкого расстояния. Судя по нетронутой постели, спать Преображенская не ложилась. На кухне обнаружена разбитая чашка с кофе. Другая чашка с блюдцем стояла на столе, что дает право предположить, что убитая была в квартире не одна. На полу в кухне и в коридоре — капли крови. Выстрел, скорее всего, был произведен на кухне, в упор, в правый висок, и труп после этого перенесен убийцей в комнату. К такому заключению эксперт пришел после осмотра тела. В коридоре обнаружены следы мужских ботинок сорок третьего размера. Отпечатков пальцев нет.
— Думаю, что это мой вчерашний знакомый, — предположил Блюм.
— Лысый?
— Ну да. Только как она впустила его в квартиру? Да еще в такое время?
— И стала угощать кофе, — продолжил Жданов, — значит, хороший знакомый.
— Вот-вот, и мне он показался знакомым.
— Надо возвращаться, Миша, — предложил Вадим, — дел у нас по горло.
Фоторобот на кавказца, составленный Блюмом, был отправлен во все отделения милиции. Эксперта Жданов перебросил в квартиру Нины Шмаровой, называвшей себя Аленой. В квартире девушки обнаружены следы мужских ботинок сорок третьего и сорокового размеров. Ботинки сорок третьего размера идентичны тем, что найдены в квартире Преображенской. Отпечатков пальцев нет.
— Они ничего не касались — это верно, — подтвердил Блюм.
— Но дверь-то открывали?
— Значит, пользовались перчатками, но я их не видел.
— Странно, что ж они, при входе снимали перчатки, как снимают обувь? Или протерли за собой дверную ручку? — размышлял вслух Вадим.
— Постой-ка! — вспомнил Михаил. — Даже если они и протерли дверную ручку, то лысый мог наследить наверху.
— Где? — не понял Жданов.
— Ну, когда они меня искали. Кавказец приказал лысому бежать наверх. Понимаешь? Он мог там взяться, например, за чердачную лестницу…
Из Калапаевска по факсу пришло сообщение:
Шмарова Валентина Александровна, 1964 года рождения, старшая сестра Шмаровой Нины Александровны. Работает в местном краеведческом музее экскурсоводом. Вдова. Муж погиб в Афганистане. Дочь Саша пропала три недели назад. Находится в розыске.
Калапаевск. УГРО. Сообщите подробности исчезновения девочки Саши Шмаровой, а также, не гостила ли в это время у сестры Нина Шмарова. Жданов.
— Сдается мне, что твоя Алена была у них наводчицей, — предположил Вадим. — Во-первых, работала рядом с Преображенской, а во-вторых, посмотри, — подвел он его к карте города, — она жила на улице, которая пересекает Студенческую, где живет Крылова, и параллельна Академической, где живет Маликова. Думаю, что она следила и за девочками, и за мамашами.
— И помогла похитить собственную племянницу?
— Почему нет? У таких не бывает совести.
УВД. Жданову. Саша Шмарова, одиннадцати лет, 31 мая сего года, примерно в двенадцать часов дня, ушла из дома в неизвестном направлении. Мать, Валентина Александровна, в это время была на работе в музее. В последний раз девочку видела продавщица в магазине «Игрушки». Установлено, что в этот час возле магазина стояли три машины: «москвич» салатового цвета, «тойота» цвета «гранат» и черный джип. Черных джипов в городе всего два, владельцы обоих имеют алиби.
Приметы Саши Шмаровой: рост метр сорок пять, волосы светлые, глаза голубые, на правом крыле носа крупная родинка. Была одета в белое платье в синий горох, в белые гольфы, в синие сандалии местной обувной фабрики.
Нина Шмарова гостила у сестры пять дней и уехала через день после исчезновения Саши.
Ольга открыла дверцу серванта и достала оттуда сложенный вдвое тетрадный листок.
— Вот то, о чем ты меня просил, — протянула она листок Юре.
Соболев пробежал глазами по длинному списку фамилий, но, кроме Стацюры, знакомых не было.
— Спасибо, Оля. Я возьму его с собой?
— Конечно, бери. Ты уж прости меня за то, что я тут устроила тебе в среду, — нервы… Напилась в стельку! Так стыдно!
Она стояла перед ним такая растерянная, такая беззащитная, и невозможно было поверить, что эта женщина когда-то занимала высокий комсомольский пост, а сейчас работает завучем в школе.
— Ты брось передо мной извиняться. Думаешь, я не понимаю, что с тобой делается?
— Я даже не помню, как ты ушел, вот до чего допилась! — Она и в самом деле серьезно переживала.
— Ты уснула — я и ушел…
— Кошмар! — Сегодня она не предлагала ему выпить. — Представляю, что я тебе наболтала!
— Да, в общем, ничего нового. Епифанов — сволочь, собирает деньги на храм. Буслаева делает черное дело — сортирует косточки. Вот только с Кирой Игнатовой ты меня здорово удивила.
— Что я про нее ляпнула?
— Кира, оказывается, меня хотела!
— Ай, — махнула Ольга рукой. — Это только для тебя было тайной.
Юра недолго собирался с мыслями и снова забросал ее вопросами:
— А как Иван отнесся к тому, что ты взяла к себе племянницу?
— Поворчал немного — Светку, сестру мою, он просто ненавидел… В конце концов, он что, мне муж? Не нравится — проваливай!
— Он знал твою сестру?
— Давно, еще раньше, чем меня…
— Откуда?
— Она дружила с Мартыновой.
— Так ты и в райком, наверно, попала во многом благодаря сестре?
— Не во многом, а во всем. Светка посоветовала Буслаевой взять меня на ее место, когда та бегала высунув язык. Не ожидала Галка такой рокировки — не подумала о «резерве».
— А за что Иван ненавидел твою сестру?
— Светка постоянно ему что-то высказывала. Например: почему не женится на мне? А однажды у них дошло до драки, когда Иван ей выдал по первое число, что, мол, замужн