Бланш стала обследовать каждый миллиметр стен, надавливая ладонями. В случае если образовался бы провал, это указало бы дальнейший путь.
– Твою мать! – рявкнула она неизвестно кому после часа бесплодных поисков.
Внезапно позади донесся шорох. Она вздрогнула, оглядываясь в тревоге. Прятаться было негде. Взгляд устремился в туннель, и изображение фильтровалось прерывистыми полосами. Навстречу двигалась какая-то фигура. Рука на автомате скользнула к поясу, где был закреплен шокер. Силуэт замер, не вступая в зону видимости, точно отслеживая ее реакцию…
И вдруг загорелась инфракрасная точка.
– Да кляни уж всех тогда, – философски сообщил кто-то чертовски знакомым голосом.
Бланш в измождении привалилась к стене и спросила:
– Лаки, ты, что ли?
– Нет, Красная Шапочка. Иду к бабушке с корзинкой пирожков.
Почему-то она рассмеялась, чувствуя колоссальное облегчение. Во время работы этот попугай изрядно ее достал, особенно донимая, откуда взялся глаз. Но сейчас его даже захотелось обнять. Зажегся фонарь, и кудлатый вышел навстречу собственной персоной, с повисшей в уголках губ незажженной сигаретой.
– Ты что тут делаешь? – спросила она, утирая вспотевшее лицо.
– Хотел отлить подальше от глаз людских.
– А в более широком смысле?
Он взглянул на нее с прищуром прожженного пройдохи и сложил руки на груди:
– Так я тебе и сказал первый.
Бланш пожала плечами:
– Дело у меня есть под землей.
В его глазах зажглось тусклое любопытство. Надо было врать аккуратно.
– Ты слышал, что на нижних уровнях произошло?
– Нет, я, скажем так… был в долгом отпуске. Вне светской жизни.
Этому имелось объяснение. Похоже, что он сбежал из тюрьмы и теперь прячется в подземелье. Возможно, это ей и на руку.
– «Фау» перетравили пять уровней газом-паралитиком. Сказали, утечка, но газ почему-то был боевой.
У него чуть не выпала сигарета. Он прижал ее уголками губ и неторопливо закурил. Судя по его реакции, новость действительно была как снег на голову.
– Та-а-ак.
– Я была в шаттле, и его затормозили, когда это началось. Они ищут всех, кто жил на этих уровнях… Моя соседка, которая ехала со мной, как только снова объявилась в Центре обслуживания населения, пропала… Я просто… хочу выжить.
Чутье у Лаки было на любую брешь, но в свете последних событий он не собирался копать.
– И что думаешь найти на нижних? Там вообще гостям не рады. На, курни. А то ты совсем в запаре.
Бланш с сомнением приняла у него вонючую сигарету. Но дым, как ни странно, расслабил.
– Не знаю. Я не могу оставаться на башне.
Лаки внимательно вгляделся в ее лицо, с затаенной в уголках рта ухмылкой. Так же он смотрел на нее в тот день, когда заподозрил, что она отнюдь не с фабричных уровней. Бланш решила не затягивать паузу и заявила:
– Слушай, ты же родом оттуда и знаешь все пути. Где тут чертов лаз?
– Он не здесь, – лаконично ответил Лаки и затушил окурок о стену. – Могу показать. Мне тоже туда надо.
– Классно. Бежишь?
– Типа того.
Ей не было интересно, что он тут делает. Его положение казалось логически обоснованным: преступник в бегах, персона нон грата на башне… Куда ему, как не вниз, к своим?
Рука Лаки хлопнула ее по плечу, и он сообщил:
– Тебе чертовски повезло, что ты со мной. Я эти траншеи как свои пять пальцев знаю. И уж помогу дорогой коллеге, хотя она мне по яйцам дала в последний раз. Но кто прошлое помянет, тому глаз вон. А смешно, в контексте того, что мы оба одноглазые.
Понесся знакомый гогот. С этим уже оставалось только смириться. Они двинулись обратно в сторону Вавилона, но свернули в небольшой тупик со странной насыпью. Лаки принялся рыть мелкий грунт руками, и оказалось, что лаз засыпан непонятной неорганической насыпью, которая не проваливалась, а оставалась на поверхности. Он первым спрыгнул вниз и уставился на нее инфракрасным глазом.
– Давай, принцесса. Ад ждет.
Общий Тракт (удаленность от Вавилона – 20 км)
«…Старый мир подобен скелету. Он мертв, но все «…еще хранит образ ушедшего времени. Ты пока мало знаешь о времени, Бланш. Оно кажется неуловимым, абстрактным, и приходится измерять его в минутах и часах, чтобы почувствовать его ход.
Но настоящее время больше, чем это. Ты узнаешь о нем, если выйдешь наружу. Тогда тебе станет ясно, как широка пропасть между тем, где человечество сейчас и где оно было век назад…» – слова дедушки обретали смысл с каждым новым шагом.
Они двигались по пустынному широкому туннелю уже много часов, делая редкие перерывы. Лаки шел уверенно, явно зная эти места. Общий Тракт считался относительно безопасным. Здесь существовал негласный договор о ненападении, потому что пересекались самые разные подземные группировки для торговли и переговоров.
– Нас все равно могут грохнуть, любое правило любит исключение, – обнадежил ее Лаки, – но шансов намного меньше. Вот доберемся до туннелей Собачников, тогда лучше сожми покрепче все свои амулеты.
Пока же они брели совсем одни. Пещера была настолько огромной, что потонувший во тьме каменный потолок словно уходил в бесконечность. На обочинах иногда встречались следы чьего-то присутствия: то были обугленные деревяшки, странные металлические запчасти и брошенные противогазы. Лаки обмотал банданой нижнюю часть лица, чтобы слегка фильтровать воздух. Здесь он был другим. При вдохе казалось, что легкие покрываются металлической стружкой. Бланш дышала без опаски, полагая, что с ее здоровьем ей ничего не грозит, но не могла не отметить, что все в башне, вроде чистой воды и воздуха, принимавшееся как данность, переставало быть константой за ее пределами.
Лаки вдруг оживился:
– Помнишь ту давнюю историю про Вавилон? Это было еще в такой забавной книжке, где всех мочили.
– В Библии.
– Точно. Жесть полная, как люди в это верили? Так вот, забавно, что наш Вавилон еще не упал.
– Мы свергли бога до воздвижения башни. Мораль: не повторяй ошибок предыдущих строителей, – хмыкнула Бланш.
Лаки хихикнул и пнул какую-то жестянку. Та с легким звоном улетела во тьму впереди них. Их синтетические зрачки горели разноцветными точками и прорывали мрак наравне с прыгающими лучами фонарей. Искусственный глаз Бланш видел довольно далеко, и они договорились, что она предупредит, если заметит что-то кроме простершегося в бесконечность Тракта.
– Да, но я все думаю о той истории… Зачем нужно лезть до самых небес? На земле в то время были отличные условия для жизни.
– Тщеславие?
– И какой от этого прок? Быть выше всех означает в первую очередь одиночество.
Бланш с любопытством покосилась на Лаки. Он был совсем не дурак, но постоянно прятался за маской шута, и всерьез его никто не воспринимал. Между тем сейчас он казался адекватнее многих, кого ей приходилось слушать.
– Просто все хотят быть на самом верху Вавилона, Рика. История повторяется, только антураж слегка изменился.
– Ты считаешь нынешний порядок жизни справедливым? – решилась спросить Бланш. – То, что есть развитый Вавилон и… его побирушки, грубо говоря.
– Если я выберу позицию в этом вопросе, будет означать, что я знаю, что лучше для других. А я не знаю, – скользко ответил он.
Но почему-то ей было важно получить ответ на этот вопрос именно от него – человека, живущего на два мира. Может, и сама она тогда поймет, что делать.
– Ну а как тебе хотелось бы жить?
– Свободно, – без промедлений ответил Лаки. – Чтобы мне не грозили пальчиком с неба и не давали пенделей снизу. Тогда я, может, и сам легальную работу нашел бы.
– Сложные у тебя условия.
Лаки пожал плечами, продолжая думать над ее вопросом.
– Пойми меня правильно, дело не в дурацких законах. Меня больше всего бесит, что ты либо с ними, – и он красноречиво возвел глаза к потолку, – либо вот с теми, к кому мы идем. И другого не дано. Худших врагов мы создали сами, не правда ли?
Об этом Бланш глубоко задумалась, погрузившись в молчание. Их шаги тихо разносились под сводами туннеля, и они все дальше уходили от Вавилона.
Норы (удаленность от Вавилона – 52 км)
Блужданию, казалось, нет конца. Лаки вроде знал, что делает. Или не знал, и ему было по барабану. Спрашивать слишком часто тоже не хотелось.
Тракт выглядел одинаково, и иногда возникало чувство, что они топчутся на месте. Вокруг все так же громоздились запчасти, брошенные «ходуны», редкие скелеты. В какой-то момент кости стали попадаться на каждом шагу. Также появились другие странные вещи: на ребристых стенах кое-где висели комбинезоны с противогазами. Рукава прибили на манер распятия, а пустые глазницы шлемов смотрели на них как живые.
Лаки заметно напрягся.
– Это предупреждение. Тут есть такая мода… к стене людей прибивать. Мы близко. Скоро надо будет уйти еще глубже.
– Куда?
– В Норы. Здесь начинаются границы бункеров Синиши.
– Какой он? – последовал неожиданный для Лаки вопрос.
Он искоса посмотрел на нее через плечо и промолчал.
– Ты же видел его?
– Угу.
– И… как?
– Забавный у тебя вопрос… Как-как. Охрененно, блин! Только бы в штаны не наложить.
– Он действительно такой страшный или россказни это все? На Вавилоне дефицит чертей. Вот и сделали из него чудище.
– Познакомишься, узнаешь, – последовал загадочный ответ.
На Лаки это не походило, обычно он готов был трындеть обо всем на свете. Бланш же не оставляла надежду выведать что-то большее, чтобы понять, с кем ей придется иметь дело.
– С ним вообще можно договориться?
Внезапно она чуть не уткнулась Лаки в затылок. Тот резко затормозил и спросил почему-то шепотом:
– О чем, милая, ты собралась с ним договариваться?
Ответить она не успела. Куча металлолома напротив зашевелилась, и из нее явно кто-то выбирался. Они с Лаки инстинктивно схватились за руки и начали пятиться. На свет их фонарей вылезла фигура. Забрало противогаза поднялось, и на них уставилось знакомое квадратное лицо Степана Проповедника.