По наитию он нашел этот люк, засыпанный пылью и вековой трухой. Из глубины прохода слышались шорох и сопение. Миккель свинтил крышку и опустил руку.
Сквозь такую узкую дыру может пролезть только худая девушка или…
Его схватили неожиданно крепко, и он сам не понял, как помог выбраться на свет фонаря чумазому, смердящему Лаки. На руке у него мигал ее браслет.
– Солдатище, дай обниму!
Реакция не на шутку испугала. Скорпен просто вжал его в стену, стискивая стальной хваткой, и рявкнул:
– Где Рика, черт бы тебя драл? Откуда у тебя ее передатчик?!
– Ау-ау-ау! Больно! Жива твоя Рика… тьфу… Бланш. Это она меня послала!
Миккель брезгливо разжал руки, а кудрявый упал на колени, от чего-то отплевываясь. Хотелось убить этого придурка. Не его он ждал.
Сюрприз, безусловно, не удался.
Секторы Ада. Безымянный отсек
…За 24 часа до возвращения Лаки…
Чем меньше Лаки находился внизу, тем очевиднее становилось, что настоящий дом все-таки выше. Теперь Вавилон казался ему потерянным раем. Он утер нос и скрутил очередную сигаретку, чтобы хоть как-то успокоиться.
А Рика эта что? Или Бланш? Черт уже разберет, кто она на самом деле.
Еще тогда, в туннеле у башни, он понял, что она рыскает по каким-то своим делишкам. И хватило же кишок попроситься на прямую аудиенцию с Синишей… Чтобы там ни было, каша заваривалась нехилая. Тут найти бы тихое место и переждать, наблюдая, но… Из тьмы напротив выстрелил знакомый неоновый луч.
– Не подглядывай, извращенка, – вяло огрызнулся Лаки.
Бланш вышла на свет одинокой тусклой лампы: нервная, еще более встрепанная, с глазами, превратившимися в дыры. Голубая точка в правом зрачке погасла. Пугливо обернувшись, она подошла вплотную и зашептала в необъяснимой лихорадочности:
– Быстро, уноси ноги, прямо сейчас же… Идешь по Тракту назад к Вавилону. Миккель тебя встретит. Помнишь его? Солдат наш. Расскажи ему, что Синишин луч на основе урана, у Вавилона нет доступа к его оставшимся залежам. Синиша хочет разрушить таможни. Атака уже готовится, это вопрос нескольких дней. Может, неделя… Скажи, чтобы переводили все дроны с внешних баз на таможни.
Лаки слушал, округлив глаза и забыв про гаснущий окурок. За ломкими фразами Бланш угадывалась неотвратимость. Тикал таймер. Их всех на него поставили: что сверху, что снизу.
Браслет с ее запястья перекочевал на его руку. Походило на таможенный передатчик. Ее губы что-то еще шептали, но уже без звука. Она словно сама собиралась на смертную казнь после этого.
– П-понял, – с промедлением ответил Лаки. – А почему я?
– Потому что всем на тебя срать.
На это хотелось оскорбиться, но Лаки счел, что контекст все же не тот.
– А ты что? Может, вместе дернем? Вдвоем веселее.
– Это тебе не поход за приключениями, – отбрила она, едва дослушав. – Я должна буду идти к Ашанти. Так велел Синиша. Собачники находятся на грани войны с Первыми Людьми. Синиша хочет переманить Ашанти на свою сторону, иначе она захватит его территорию, как только он пойдет на башню. Для этого ему нужна я в переговорах.
Лаки поперхнулся и сплюнул. Бланш не шутила. Глаза стали совсем матовыми и безжизненными. В ней всегда было что-то жуткое, и чутье подсказывало, что эта серая мышка на самом деле живет по принципу «все или ничего».
Только вот что для нее все? Но спрашивать не стал. Захотелось вместо этого предупредить.
– Ты вообще понимаешь, что Синиша тебя скормить хочет? Ашанти – это второй монстр под землей после него.
– Я знаю, что делаю. Ты, главное, не подведи.
С этими словами ее фигура отступила во тьму. Лаки недоверчиво смотрел на то место, где она была, но понимал, что сделает, как велено. Хорошо у нее получалось приказывать.
Вавилон, уровень 40. Ложа «Имморталов»
Карл Каннингем сидел в Ложе один, почти в полной темноте. В небесной вышине кружились созвездия и заливала все своим светом полная Луна. Она все так же наблюдала за горемычной Землей и тянула к себе невидимые воды высохших морей.
Где-то рядом с ней сверкала яркая точка спутника.
– Привет, «Гера», – меланхолично пробормотал Каннингем. – Привет, моя хорошая. Только ты, звездочка, нас и спасала.
Аэрокосмический отдел «Фау» сломал голову, пытаясь найти объяснение внезапному обесточиванию Вавилона. Ответы искали в небе, на кольцах башни и на спутнике. Снаружи ползали жучки-исследователи, посылая первичные результаты диагностики.
Каннингем провел по пульту ладонью, выводя вокруг себя голограммы кодов операционной системы. Вернее, то, что появилось несколько месяцев назад вместо них. Невообразимый клубок синих линий, которые даже отдаленно не напоминали кодировку… Графический баг так и не удалось убрать. Никто на башне уже не имел доступа к бэкенду[3] системы, а в ответ на их запросы Вавилон упрямо отражал длинные голубые полосы. Иногда даже казалось, что это чьи-то капилляры… Цвет они, правда, потеряли несколько дней назад.
Двери Ложи пискнули. «Старший аэрокосмический инженер И-Шин Яо», – отрапортовали динамики по завершении верификации.
Неоновые узоры опутали фигуру инженера, стоило ему войти в Ложу.
– Относительно тестирования аварийных резервов энергии… Они рассматриваются башней как некий отдельный источник, поэтому мы еще можем ими пользоваться. Но дело в самой башне.
– Раскодируйте эти чертовы прожилки! Это должно быть связано с тем, что Омикрон-лучи перестали трансформироваться в энергию! – отрывисто сообщил Каннингем.
– Мы работаем над решением, – терпеливо отозвался И-Шин. – Еще кое-что обнаружилось по завершении сканирования внешнего периметра башни. Не связано, правда, с текущей проблемой.
– Да? – На инженера уставились с тусклым любопытством.
Тот присел на край стола и чуть торопливо продолжил:
– Дроны нашли внешний шаттл в квадрате Р-8, в ста километрах от башни. Именно на нем улетела Бланш Гор в день трагической смерти своего дедушки.
Глаза Каннингема стали настолько прозрачными, что неон проходил через них, высвечивая строение синтетических протезов.
– Запись проводника расшифрована. Шаттл вылетел пустым по заданной траектории и упал, разбившись. С радаров его стерли, как мы помним, поэтому восстановить картину той ночи не удалось… как и узнать судьбу Бланш Гор.
– Но она, значит, здесь.
– Выходит, так. Если не ушла под землю. Еще один момент.
Прожилки вздрогнули и подернулись рябью. Словно понимали их речь.
– Дроны собрали анализы с выходных линз. Обычно по ним мы сверяем вторичное излучение, выделяемое комплексными системами снабжения. Так вот, в день ее пропажи потребление Омикрона в лабораториях Гора было просто невероятным. Смотрите сами.
Выскочила прыгающая диаграмма, перекрывшая неоновые сосуды. Каннингем взирал на нее без всякого выражения.
– Что он мог делать в этот день? – спросил И-Шин, с тревогой вглядываясь в лицо главы «Имморталов». – На что он пустил столько энергии? Ее будто свинтили и впрыснули… во что-то. Непонятно, правда, во что. Мы не видим корреляции с другими показателями, а они должны быть при таком потреблении.
– Гор вообще оставил нам одни вопросы, – наконец, словно выныривая из себя, ответил Каннингем. – Думаю, что правду узнаем, только если найдем Бланш.
– Гор не мог убить себя таким излучением?
– Гор умер от добровольной эвтаназии.
И-Шин кивнул и развел руками:
– Тогда у меня все. Готовимся к аварийному режиму.
Общий Тракт (удаленность от границ сектора Собачников – 40 км)
Бланш, девочка моя, как мне получить твое прощение? Как оправдать себя в твоих глазах? Ты не заслужила ни той жизни, от которой я тебя спас, ни той, на которую обрек в ночь своей смерти.
Бланш, мой белый лист. Мой маленький солдат, которому обещано целое королевство за храбрость. Ты проклянешь меня, когда узнаешь правду. Но пока, не ведая и не боясь, ты идешь в далекий и опасный путь. Пусть тебе встретятся сильные союзники. Пусть ты найдешь выход даже из нашего – последнего из всех оставшихся миров.
Дедушка ее любил. Это единственная мысль, которую Бланш не могла подвергнуть сомнению. Дедушка ее любил и заботился, не важно, какие цели при этом преследовал.
День его смерти был быстрым и пролетал в памяти обрывками. Они провели утро в своей приватной ложе, играя в шахматы и рассуждая о звездах. О том, что жизни за пределами их планеты, возможно, и нет. Они единственные во Вселенной, да и то просто паразиты, уничтожившие собственный дом и доживающие свой век в башне из стали.
– А если другие и есть, мы им просто не интересны, – поделилась уже давно созревшей мыслью Бланш.
Дедушка улыбался ей из-под лохматых белых бровей одними глазами. Фигуры меж ними замерли в разных позициях и точно исподтишка подслушивали разговор.
– Тебе вот интересно, что делают микропаразиты на стене башни? Для тебя они даже невидимы. Но, быть может, у них сейчас происходит революция. Свержение монархии. Или они борются за выживание, как и люди… Убивая. Так же плачут от потерь. Радуются новому дню. Однако совсем незаметно для наших глаз. И даже разговор об этом вызывает скуку. Если есть кто-то более высокоорганизованный, чем человек… какие же мы ничтожные для него…
– С этого и начались людские войны и беды. Нас не волновал мир вокруг. Только наши алчные интересы. Теперь посмотри за окно. Вот к чему привело наше пренебрежение.
– Ты прав.
Бланш уставилась на фигуры на доске, ожидавшие ее следующего шага. Но она медлила. В расстановке чудилось что-то другое. Некая иная игра. Пальцы замерли в сантиметре над незащищенной королевой, стоявшей под ударом вражеской ладьи.
– И если мы однажды найдем высший разум… Что он сделает, дедушка?
– А ты как думаешь?
Он никогда не отвечал на вопросы первым. Бланш подняла на него глаза и честно сказала: