С этими словами Каннингем отключился и снова уставился на неоновый узор вокруг. Прожилки чуть дрожали. Он усмехнулся и пробормотал себе под нос:
– Башня все-таки живая… Как же я не додумался… Что же вернуло тебя к жизни?
Вавилон, уровень 30. Таможенный пост 345 (Центральный вокзал)
По канализационным сетям Вавилона помимо Синиши и Бланш шли Пьеро и еще девять Собачников, нашпигованных оружием, вплоть до металлической челюсти, которой можно было рвать напополам. Причем Синиша еще выбрал самых мелких, чтобы никто не застрял в трубах.
Пока «ходуны» покорно ждали сигнала за семь километров от Вавилона, главные вдохновители великих перемен карабкались наверх сквозь слизь непонятного происхождения. Синиша карабкался впереди вместе с парой охранников, а возглавлял процессию нервный до икоты Пьеро. За Бланш плелись еще трое. То ли от скуки, то ли для того, чтобы успокоить нервы, время от времени начинались отвлеченные разговоры.
– Почему вас зовут Собачниками? – поинтересовалась Бланш.
– Потому что у нас были питомцы. И очень опасные, – отозвался Синиша.
– Были?
– Вымерли. Мы думаем, это волки, которые мутировали и выжили под землей. Мы их приручили, но в какой-то момент они просто сдохли. Хотя получалось травить их на уродов Ашанти. И какие это были времена…
– Сколько тебе лет, Синиша?
Бланш подозревала, что он такой же, как Ашанти, – мутированный до невообразимости, но скрывающий это от своих же.
– Больше, чем тебе. Намного.
Карабканье по выступам в почти отвесных трубах оказалось адским путешествием. Собачники крепились, а Бланш была на последнем издыхании. Но она тащилась, вернув хотя бы уже подзабытую ясность в голове. Стоило ей войти в пределы Вавилона, тошнота отступила, а перед глазами перестали бежать странные ряды цифр. Она словно просыпалась от жуткого токсичного сна.
– Каким ты хотела бы видеть новый мир, Одноглазая? – в свою очередь спросил Синиша. – Расскажи. Вдруг я исполню твою желание?
Она фыркнула, но ответить пришлось бы в любом случае:
– У меня нет видения нового мира. Я просто хочу убедиться, что все мои враги сдохли.
– Ух, страшный ты человек.
– Это ты мне говоришь?
– Слушай, я и так для всех чудище рогатое. От меня и не ждут благотворительных акций. В этом плане я всегда буду непопулярен на Вавилоне, даже выиграв. То ли дело ты… внучка Руфуса Гора, великого, благородного политика… Уж придумай более изобретательный ответ. Месть – дело скучное, но в это не веришь до самого момента испепеления своих врагов. Я знаю, о чем говорю.
Бланш только стиснула зубы. Ее уже думали как использовать в мире после «Фау» и «Имморталов». С одной стороны, Синиша был чертовски самонадеян. С другой, дальновиден…
Ошметки грязи летели во все стороны, они двигались по очень влажному туннелю. Пьеро не сбавлял темпа, и все ориентировались на него.
– Скажи, Синиша… Ты веришь в некий высший разум? Что-то более разумное, чем человек? – решилась она задать свой любимый вопрос теперь и ему.
– Зачем в это верить? – чуть ли не рассмеялся он. – Будь кто-то над нами, он давно вмешался бы. Либо чтобы стереть нас с лица земли, либо чтобы образумить… Но тишина – самый верный знак, что выше нас никого.
Говорил Синиша всегда очень уверенно, без сомнений и сожалений. Может, этому качеству Бланш и хотелось бы у него поучиться. Каждый раз она поражалась ограниченности его мышления и одновременно неоспоримой логике, присутствующей в этом скудоумии.
– Люди всегда были склонны приписывать мораль чему-то высшему. Типа бога… Или тем же «Имморталам», – увлеченно продолжал он. – Но посмотри, что мы все творим. Я никому бы из нас не дал конфету за хорошее поведение. А раз ты задаешь такой вопрос, то все еще считаешь, что есть какая-то абсолютная справедливость. Даже твои действия по уничтожению дерьмового правительства Вавилона – не что иное, как стремление подбить хаос под некое якобы правильное устройство мира… Надо объяснять, куда вымощена дорога благими намерениями?
– Все мои намерения и так дурны.
– Ну, так недолго и самой стать чудищем из всех чудищ…
– Тихо! – вдруг рявкнул Пьеро. – Мы уже у поверхности.
Они приблизились к люку. Что было снаружи, нельзя было понять. Оставалось только ориентироваться на звуки. И, ко всеобщему удивлению, их встретила тишина, а ведь были они на Центральном вокзале Вавилона. Это никому не понравилось. Спустя некоторое мгновение Пьеро расплавил крепления люка специальным устройством и аккуратно приподнял крышку. Сквозь сплетенные трубы виднелась пустынная платформа станции. Привычный гомон вокзала и навязчивые голограммы растворились без следа.
Возвращение вызвало странные ощущения. Бланш оглядывалась, ожидая, что вездесущие камеры засекут их проникновение. Но почему-то никто не торопился окружить их и наставить прицелы. Ведь на это был ее расчет. Даже при наличии пушек «Гнева Божьего» их легко поймали бы и изолировали в таком стратегически важном месте, как Центральный вокзал, и на этом игры Синиши должны были закончиться.
За время ее отсутствия на Вавилоне что-то изменилось, и это подрывало весь ее план.
– Почему так тихо? – тоже заметил Синиша, настороженно оглядываясь.
– Похоже, скоты что-то прознали… – отозвался Пьеро. – Голову даю на отсечение, в этом замешан Лаки. Найду его – ноги вырву!
Но затишье оказалось на руку Собачникам. Да, оно было подозрительным, но осуществить замысел в обычной вокзальной суете было бы намного сложнее. Бланш же ощутила еще большую неуверенность. Она не готовилась претворять все эти мероприятия в жизнь. Почему же никого вокруг нет? Без грохота шаттлов, рекламных слоганов и людского гомона тридцатый уровень превратился в огромный пустынный ангар с замершими лифтами и эскалаторами.
Когда они добрались до поста, поняли, что он свободен. Сомнений о том, что кудлатый нашел способ донести весть о готовящейся атаке, у нее уже не осталось. Иначе она не могла объяснить царящее вокруг безлюдье. Таможенники, вероятно, все внизу и готовятся, а остальные уехали наверх. «Надо было велеть Лаки оставить охрану на вокзале…» Первая же ошибка в ее плане оказалась фатальной. «Это ты приговорила Миккеля и всех вавилонян к смерти, когда решила искать поддержки у Синиши…»
Собачники вломились в пустое помещение с погасшими мониторами. Когда они все загорелись, Бланш активировала свой мастер-ключ. Система отобразила приветственное сообщение. Синиша встал за ее спиной и уронил тихим, блеклым голосом:
– Начинай, Одноглазая…
«Пост 266, вижу авторизацию открытия внешних шлюзов с тридцатого уровня. Кто там на посту?»
«Майор, по вашему приказу посты на верхних уровнях были закрыты. Там никого нет!»
«Пост 266, объясните происходящее. Я не могу опустить шлюзы с моими кодами. Какие данные в буфере?»
«Авторизация произведена мастер-ключами… Майор? Майор, вы слышите меня? Я думал, это директива "Фау"».
«Пост 266, готовьте дроны и подводите к шлюзам. Немедленно. Это не "Фау"!»
«Дроны уже готовятся. Но подзарядка и активация займут три часа. Никто не ожидал, что энергия снова вернется в башню, все дроны были погружены в спящий режим».
«Я надеюсь, у нас есть три часа».
Конец связи.
Вавилон, уровень 35. Станция
Играть в «Старые Империи» оказалось очень весело. Нужно было построить свою цивилизацию, развить ее и укрепить, ограбив при этом соседнюю. Чем больший урон ты нанесешь противнику, тем больше очков наберешь. Конечная цель игры заключалась в том, чтобы вся карта была занята одной империей. Подвыпившие Лаки, Като и Верука Моргенштерн играли в эту игру уже много часов, беспрестанно разоряя друг друга. В последнем раунде везло Лаки. Он жадно сгреб все фишки себе и поменял границы своей территории. От империи Като остался жалкий клочок. Верука ютилась на островке, но Лаки планировал строить флот.
– Восхитительная игра, – икнул он. – Сразу чувствуешь такую власть…
– В нее все наверху играют с детства, – скептически хмыкнула Верука. – Но я всегда терпеть ее не могла.
– Да, Томич, недооценил я вас. Вы тот еще варвар, – произнес ее отец, поглаживая бороду и удрученно глядя на доску с фигурками.
– А вы нет? Украли у меня весь скот и выменяли его на оружие у дочурки.
– Я не люблю эту игру, потому что она аморальна, – отрезала Верука, уныло глядя на доску. – Подумать только, с детства нас учат, что выжить можно только при помощи силы и разбоя. Что единственная наша цель – хапнуть больше!
– А что тогда играешь? – насупился Лаки, жадно перебирая свои фишки.
Любое действие, носящее в себе логику выгоды, будоражило ему мозг.
– Потому что иначе помру со скуки. – И Верука уронила голову на стол, уже потеряв интерес к тому, что станет с ее империей.
Лаки скептически уставился на ее папочку и спросил:
– В кого она у вас такая? Ее в детстве как-то иначе кормили?
Като меланхолично развел руками:
– Нынешнее время слишком жестокое для Веруки. Его логику она не принимает.
– Зря ты, Верука, – цыкнул Лаки, запуская руку в остатки соленых сухариков. – Человек так устроен. Возможно, мы произошли не от обезьяны, а от ее говна…
– Язык придержите при моей дочери!
– Ладно, что завелись-то!
Внезапно стало светло. Все трое недоуменно подняли головы вверх, щурясь на загоревшиеся лампы.
– По-моему, я только что выиграл нам свет… – Лаки был уже изрядно пьян.
– Генераторы включились… – спохватилась Верука.
Они с отцом вскочили с места, подбегая к окну. Редкие люди, оставшиеся в домах, тоже высунулись наружу и оживленно переглядывались. Энергия вернулась на башню… Не сговариваясь, все начали выходить из домов в надежде, что сообщение меж уровнями восстановилось. Те, кто караулил шаттл на самой станции, уже стояли вплотную к стеклянному туннелю.
Спустя минут сорок, чуть протрезвев, подтянулся и Лаки. Люди постоянно открывали трансляции различных каналов на наручных часах или планшетах в надежде поймать рабочую волну. Но ответом была неизменная тишина.