Седой демон вытаращил глаза.
— Откуда?
— Бери, пока дают! — рявкнул я. — Пять минут вам на то, чтобы каждый усвоил свою порцию.
Получив нежданный подарок, демоны поглощали его, бросая на меня странные взгляды. Я заметил, что моему ординарию ничего не досталось: Горвал, видимо, не считал ее бойцом. Себе старый демон тоже хао не взял — неверно интерпретировал мою команду. А может, совесть взыграла.
В Ясности я сконвертировал еще немного хао и вручил его Агате и Горвалу.
— Это вам, поглотите по пути, — сказал я, но, заметив их нерешительность, прикрикнул: — Да берите уже!
Следом я обратился ко всем:
— Тринадцатая когорта, слушай мою команду! Всем приготовиться к бою! Выдвигаемся!
По рядам демонов прокатился удивленный ропот. Некоторые переглядывались с недоумением, другие нервно сжимали оружие.
— Но, центурион, — нерешительно начал Горвал, — разве легат не велела нам…
— Ситуация изменилась, — оборвал я его. — Выполнять!
Горвал колебался секунду, но потом кивнул:
— Есть, центурион! Вы слышали приказ, ублюдки! Поднимайте свои задницы!
Когорта задвигалась, засобиралась, раздался лязг оружия и доспехов. В воздухе повисло напряжение, смешанное с нервным возбуждением.
Мысленно я обратился к Ночи:
— Ты готова к битве?
«Древняя мать инраугов родилась готовой к битве, юный Ааз, — прозвучал ответ в голове. — Ночь будет сражаться рядом с тобой до последнего вздоха».
— Тогда верни свой настоящий размер, Ночь, — мысленно велел я. — Мне нужно, чтобы ты повезла не только меня, но и моих демонов.
«Ночь исполнит пожелание Ааза».
Когда она начала расти, превращаясь в исполинское чудовище, демоны отпрянули в ужасе. Послышались испуганные возгласы и ругательства.
— Чтоб у меня рог отвалился! Что это за тварь? — воскликнул Жег, отступая на шаг.
— Клянусь членом великого князя, я такого еще не видел! — выдохнул Кродис, глаза которого расширились от изумления.
Вернув свой истинный размер, Ночь возвысилась над нами, подобно живой горе. Ее покрытая бронепластинами и шипами шкура переливалась в тусклом свете, а глаза светились готовностью к битве.
— Это наш транспорт, бойцы! — крикнул я. — Забирайтесь!
Демоны колебались, с опаской глядя на огромного инрауга.
— Ну же! — рявкнул Горвал. — Вы что, предпочтете пешком идти на верную смерть?
— Да мы никуда не торопимся… — пробормотал Жег.
Но всех остальных слова Горвала выдернули из оцепенения. Взбираясь на моего инрауга, демоны действовали слаженно, хотя и не без нервозности. Они цеплялись за шипы, подтягивались, тянули руки отстающим, то и дело бросая настороженные взгляды на голову Ночи. В этой взаимовыручке чувствовалось, что мы — вся когорта — стали сплоченнее, словно хао, которое я им дал, связало нас невидимыми нитями.
Когда все девяносто девять демонов, цепляясь за шипы, взобрались на Ночь и закрепили себя ремнями, я занял свое место на загривке и оглянулся, окинув взглядом своих бойцов.
Их отношение ко мне изменилось кардинально. Центурион, добровольно раздавший рядовым свое хао, в их понимании был по меньшей мере святым. Или, если изъясняться по-демонически, благословенно проклятым. Об этом мне говорило не только восприятие, обостренное после встречи со Стражем печати, но и то, что я видел.
Агата не сводила с меня задумчивого взгляда, обжора Кродис смотрел на меня с таким обожанием, словно я был воплощением самого Хаоса. Рокотанк Рубин был готов расплакаться от переполнявших его чувств. Славикус, Фариос и Жег обменивались странными взглядами, испепелитель Даруикинар и инкуб Ницал глядели с неподдельным уважением. Даже молчаливый Мерихим, казалось, излучал одобрение.
Девяносто девять демонов, готовых следовать за мной на смерть. Их глаза горели не только решимостью. Читалось пусть пока и хрупкое, но… доверие? Это придало мне сил.
Но вместе с тем пришла и ответственность за списанных демонов.
Поэтому я передумал немедленно бросаться на север, где сейчас все наши силы стачивались в смертельной схватке с Пустотным легионом. Нет, в той мясорубке от моей когорты ничего не останется. Я не испытывал к этим демонам никакой привязанности, но собирался сберечь как можно больше бойцов. Иначе что я за центурион?
— Вперед, тринадцатая когорта! — скомандовал я. — Больше огня под ногами наших врагов!
— Больше огня! — взревели бойцы.
И по моей команде Ночь понесла нас на восток. Ее мощные лапы сотрясали землю при каждом шаге, а раскаленный ветер Преисподней хлестал мне в лицо. Я сидел на загривке, крепко вцепившись в костяные наросты, чувствуя, как перекатываются под шкурой могучие мышцы.
Мои бойцы, прожженные и закаленные легионеры, повидавшие многое, отчаянно цеплялись за шипы на спине инрауга, издавая то ли стоны, то ли восторженные вопли. Оглянувшись, я увидел побледневшие лица.
— Центурион… может… помедленнее? — выдавила Агата, занявшая место прямо за мной.
— Да бросьте, это же круче, чем на дворфийских горках в Опаловом городе! — расхохотался Славикус, не забывая отхлебывать из фляжки.
— Дай-ка и мне твоего пойла! — взмолился Горвал.
Судя по карте, выданной легатом Лилит, враг особенно сильно укрепился там, где на границе Очага Пустоты было меньше всего зверей и аномалий. Поэтому я намеренно направил Ночь прямо на восток, чтобы нас не заметили, собираясь ударить в наименее защищенном месте. Да, там был сложный ландшафт, скалы и ущелья, перекрытые аномалиями, но я их не боялся: все они, даже невидимые, легко обнаруживались издали благодаря повышенному восприятию.
Наверное, благодаря ему я почувствовал неладное и притормозил Ночь. Ближайшая аномалия виднелась вдалеке, искажая пространство так, что оно выглядело как воздух над раскаленным асфальтом. И лежала она вне нашего пути. Значит, дело было в другом.
«Юный Ааз, под нами кто-то движется», — мысленно предупредила Ночь и начала пятиться.
Земля задрожала, и из-под передних лап Ночи вырвалась гигантская круглая пасть с тремя рядами игл-зубов, истекающих ядовитой слюной. За пастью показалось огромное червеобразное тело, покрытое зеленоватой слизью. На боках существа виднелись два костяных нароста с пятью красными звездами. Шесть глаз, расположенных чуть ниже пасти, горели злобным огнем, а вдоль всего тела были разбросаны свернутые многометровые жгуты с металлическими ворсинками.
— Гиватир! — в панике завопил кто-то из демонов.
— Центурион, отступаем! — закричал Горвал. — Пять красных звезд! Вся когорта поляжет!
Я рефлекторно приготовился соскочить и вступить в бой, но Ночь опередила меня.
С молниеносной скоростью она метнулась вперед — за моей спиной раздался коллективный истошный крик ужаса легионеров, — и ее огромная пасть сомкнулась. Раздался оглушительный хруст, и воздух наполнился каплями кислоты и ошметками плоти монстра. Ядовитая кровь хлынула фонтаном, обдавая нас горячими струями. Ночь с силой встряхнула головой, разрывая гиватира пополам. Меня мотнуло несколько раз туда-сюда, а несколько бойцов слетело с инрауга.
Ночь вцепилась в оставшуюся половину гиватира, раздирая ее на части огромными когтями. Жгуты монстра беспомощно извивались, пытаясь ударить по инраугу, но тщетно: Ночь была слишком быстра и сильна.
Не прошло и пяти секунд, как от грозного гиватира остались лишь ошметки, которые Ночь с явным удовольствием проглотила. Облако хао от монстра быстро впиталось в ее шкуру.
— Во имя Хаоса! — выдохнул Жег, вытирая с лица ядовитую слизь. — Ну и зверюга у командира! Кстати, как ее зовут?
— Ночь! — отозвался я.
— Да здравствует зверюга центуриона! — восторженно заорал Славикус, размахивая своей фляжкой. — Да здравствует Ночь!
Остальные легионеры, переводя дух после пережитого ужаса, разразились одобрительными возгласами. Те, кто упал со зверя, быстро вскарабкались обратно, кроме одного демона. Я бы и не заметил, если бы не крик Агаты, стоило нам двинуться дальше:
— Мерихим! Центурион, мы забыли Мерихима!
Обернувшись, я увидел ковыляющего за нами демона, который отчаянно махал рукой.
Рокотанк Рубин спрыгнул и помог ему взобраться. В ответ на мое недоумение, почему Мерихим не окликнул нас, Горвал пояснил:
— Я же говорил, он у нас молчун, центурион.
— Может, он все-таки немой?
— Нет. Просто не любит разговаривать…
Ночь продолжила бежать, довольно урча. Я ощущал ее удовлетворение и жажду действия. Словно поняв, что я думаю, она подтвердила:
«В моем мире все близится к закату, юный Ааз. Земля иссохла, небеса потускнели, а сама ткань бытия истончилась до предела. Этот мир словно юное дитя, полное жизни и энергии. Здесь хао течет чистыми потоками, не оскверненными тлением времени. Каждый вздох этой земли наполнен силой, которую мой мир давно утратил. Даже в пылу битвы я чувствую, как пульсирует жизнь, как бурлит первозданная мощь в каждой пылинке».
Пейзаж стремительно менялся: скалистые утесы, похожие на оскаленные зубы гигантского черепа, чередовались со зловещими провалами, из которых вырывались струи едкого газа. Провалы и горы уступали место равнинам, усеянным странными кристаллическими образованиями, переливающимися всеми оттенками крови.
Когда я хотел дать команду Ночи сменить направление и двигаться на север, боевой кристалл связи на моей груди завибрировал и запульсировал тревожным алым светом, в такт сердцебиению. Я активировал его, и раздался яростный голос легата Лилит, словно удар хлыста:
— Центурион Ааз! Вы нарушили прямой приказ! Доложите о причине самовольного оставления позиции!
Как она узнала? Наверное, отслеживает мою позицию по кристаллу связи. Плевать, я не собирался менять план и, крепче сжав кристалл в одной руке, другой направил Ночь. Ее уши дернулись, улавливая мои мысленные команды.
— Центурион! — рявкнула Лилит из кристалла.
— Виноват, легат Лилит, не мог оставаться в стороне. Обнаружил возможность нанести удар по врагу с фланга. Действую по обстановке для достижения задачи прорыва на Демонические игры.