В этот момент Сильва издала радостный возглас и бросилась ко мне. В последний момент она будто опомнилась — столько глаз следили за каждым ее движением. Вместо объятий она лишь на мгновение прильнула ко мне, шепнув:
— Рада, что ты в порядке, сын Азмодана.
И тут же отступила к брату, снова став холодной и сдержанной. Тарзак приветственно вскинул руку, в его глазах промелькнула тень улыбки.
— Грог-х-р, собрат Ааз! — воскликнул Деспот, радостно скалясь, отчего его лицо засияло подобно адской жаровне. — Смотри, кого я привел! Эти призванные из Чистилища поведали много любопытного!
Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. Деспот, при всей своей импульсивности, никогда не был настолько… восторженным. И уж точно не по отношению к смертным, даже если те из Чистилища. Что-то тут не вязалось и было неправильно: демон, тем более сын самого Диабло, не стал бы так рисковать, доверяясь врагам. Да и сами они держались слишком спокойно рядом с исчадием Преисподней, словно в обществе давнего знакомого. Но сильнее всего настораживало их присутствие здесь, внизу, а не на базе призванных — ведь система должна была автоматически перенести их наверх!
Я окинул неумирающих оценивающим взглядом. Всего их было десять: восемь смертных и двое представителей нежити.
Эльфийка-нежить в серебристых доспехах и массивный человек-нежить — в рыцарских доспехах. Оба выглядели почти живыми, если бы не пустота в глазах и едва заметный серый оттенок кожи. Их имена, Дестини и Шиндлер, я запомнил с церемонии открытия, когда Молох заметил, что они «какие-то странные». Теперь понятно, что именно его смутило.
— Эти двое тоже из Чистилища? — скептически спросил я, указав на них.
Деспот смутился, мотнул головой, и за него ответила Дестини:
— Забвение туманит твой разум, демон. Ты забыл, что ты мой избранник, и мы со Жнецом, — она кивнула на Шиндлера, — поклялись, что поможем тебе. А раз ты сейчас демон, мы поможем демонам.
— Что значит — сейчас я демон? — взорвался я. — Я всегда им был! Или ты, мертвечина, намекаешь на мою эльфийскую мать?
— Жизнь смертна, демон, — проговорил Шиндлер, и прозвучало это как приветствие.
— Похоже на какой-то бред, — сказал я, отмахнувшись. — Лава пылает жаром, небо красное, а смертные рано или поздно умирают. Это прописные истины, которые каждый знает с рождения.
Эти неумирающие, ставшие нежитью и решившие помочь Деспоту, явно повредились разумом. Разбираться с этим — терять время. Достаточно того, что они пока на нашей стороне.
Я изучил остальных. Возле Тарзака и Сильвы стояли трое измученных душ из Чистилища: орк Йеми с обломанными клыками, исполинский огр Бабангида и бледная вампирша Франциска, прижимавшая к груди потрепанного рыжего кота. Я видел таких в Дисгардиуме, но там они были домашними питомцами, а этот, судя по шрамам, зверь боевой. Руны над ним гласили, что он носил странное прозвище Антошка. Откуда он тут взялся?
Оставшиеся пять смертных… Когда они появились на открытии Игр, то отозвались во мне будто бы узнаванием: тощий гном Краулер, иссохший титан Бомбовоз, светловолосая Тисса, молчаливый Гирос в потрепанных одеждах и Ирита — почти не уступающая мне ростом девушка с огненной гривой, собранной в воинственный хвост.
— Стойте, где стоите! — рыкнул я, заметив, как Ирита сделала шаг в мою сторону. — Деспот, какого дворфа они здесь? Почему их не вернуло на базу призванных?
— Грог-х-р… — усмехнулся Деспот. — Эти смертные добровольно признали меня соратником. Как бы невероятно это ни звучало, они приняли сторону демонов и теперь могут следовать за мной повсюду. И заметь: если я погибну, они разделят мою участь. Это не уловка, Ааз.
Кивнув Деспоту, я встретился взглядом с Иритой.
— Нужно поговорить, Ааз, — произнесла она негромко, но с той особенной интонацией, что не оставляет места для отказа. — Наедине. Это важнее, чем ты можешь представить.
— У меня нет времени на разговоры со смертными, — отрезал я, чувствуя, как внутри поднимается необъяснимое сопротивление самой мысли об этом разговоре.
— Ты должен нас выслушать. — В ее голосе прозвучала странная уверенность, совершенно неуместная для слабой смертной, обращающейся к демону.
Что-то в ее манере держаться царапало сознание: ни тени страха, ни намека на подобострастие. Она говорила так, будто имела какое-то право требовать моего внимания. Это раздражало, но то, что она сказала потом, заставило меня напрячь слух:
— В забвении найдется спасение, демон.
— Выслушай ее, — неожиданно вмешался Деспот, и в его голосе прозвучала несвойственная ему мягкость. — Это действительно важно… соратник.
В том, как он произнес последнее слово, таилась какая-то недосказанность, словно оно несло в себе гораздо больший смысл, чем казалось поначалу.
— Хорошо, — наконец процедил я, уступая скорее этой странной интонации, чем самой просьбе. — Но, если это окажется уловкой, я лично вырву ее сердце!
— Ты же чувствуешь, что это не так, Ааз, — тихо произнесла Ирита. — Тебе не о чем переживать, я не скажу ничего такого, что подвергнет тебя опасности. Но ты должен знать кое-что, это поможет всем демонам.
Бросив быстрый взгляд на Молоха, мрачно наблюдавшего за происходящим, я качнул головой.
— Хорошо, мы поговорим. Но не сейчас…
Глава 29Неотвратимая
Бросив последний настороженный взгляд на неумирающих, я жестом подозвал генералов. Нам требовалось поговорить — подальше от любопытных ушей.
Как я и предполагал, демоны решили не тратить силы, возвращаясь на базу, тем более что транспортировка раненых отняла бы слишком много драгоценного времени.
Я подробно описал генералам свои злоключения, после чего они доложили о понесенных потерях и поделились разведданными, собранными о призванных. В отличие от методичных демониаков, смертные действовали хаотично: зачищали этажи всей толпой и, что примечательно, обращали друг против друга не меньше ярости, чем против общих врагов.
— Эти смертные несут в себе груз давней вражды, — поделился со мной Аваддон. — На прошлых Играх творилось то же самое: они больше страдали друг от друга, чем от демонов. Но тогда смерть не была окончательной! Сегодня же…
Он умолк, но я уже понимал, что происходит. На Играх собраны сильнейшие из смертных — чемпионы и лидеры могущественных кланов. Развоплотив конкурентов здесь, они обеспечат себе доминирование в Дисгардиуме.
— Их босс объявлялся? — спросил я.
Демониаки, судя по всему, не увидели во мне босса, приняв за обычного демона, но, в отличие от нас, Бездна объявила имя босса смертных еще вчера — верховный жрец Ларион. Подумав об этом, я вспомнил важную информацию, оглашенную Октиусом: смерть от рук босса вражеской фракции станет финальной. Возможно, мне стоит посвятить завтрашний день прореживанию рядов смертных…
— Нет. — Аваддон качнул головой, прищурив огненные глаза. — Боевыми группами командуют разные лидеры, но сильнейший альянс сколотил гном Хинтерлист. А вот Скиф… — он помедлил, словно подбирая слова, — действует особняком. Что-то в нем настораживает других вожаков, а некоторые и вовсе питают к нему лютую ненависть. Да и среди освобожденных из Чистилища единства нет: я своими глазами видел, как прямо посреди схватки варвар Гейзерих и темная эльфийка Юйлань всадили клинки в спину троллю Роману, а потом безжалостно расправились с его товарищами: певицей Мишель, ювелиром Мейстером и поэтом Цветиком! Не удивляйся, что я назвал их имена, — запомнились по прошлым Играм.
— По моим прикидкам, призванные потеряли несколько десятков бойцов, — добавил Молох. — Но у них по три жизни, поэтому число выбывших определить невозможно.
Агварес, до этого хранивший молчание, вдруг подался вперед и проговорил:
— Думаю, это уже не столь важно. После рассказа Ааза очевидно, что демониаки не просто превосходят нас числом — они быстро становятся сильнее. Вот кто наш истинный враг!
В воздухе повисла тяжелая тишина. Я обвел взглядом своих соратников: каждый нес на себе печать этого бесконечного дня, полного сражений, боли и потерь.
— Еще нужно решать, что делать с этими… неумирающими, — нарушил молчание Молох, бросив косой взгляд на группу Деспота. — Если они действительно связаны с ним узами соратничества, то формально являются частью нашей фракции. Но можем ли мы им доверять?
— Время покажет, — сказал я, мысленно откладывая эту тему до разговора с освобожденными из Чистилища. Сейчас были дела поважнее. — Давайте обсудим, как действовать дальше. Наши потери слишком велики!
— Они были неизбежны, — буркнул Молох, но в его голосе я уловил нотки неуверенности.
Во мне вскипело раздражение. Эта бессмысленная бравада уже стоила нам десятков жизней.
— Нет, это ваша ошибка, — отрезал я. — Я же просил не лезть на рожон! Если продолжим в том же духе, к завтрашнему вечеру некому будет сражаться.
— Ааз, нам отрезали путь к отступлению… — смущенно проворчал Аваддон.
— И вы, опытные военачальники, должны были это предусмотреть!
— Ты сам призывал показать им силу истинных демонов! — возмутился Агварес.
— Это было до открытия Игр. Утром я четко обозначил приоритеты: выжить и усилиться, а не красиво развоплотиться. Где была ваша демоническая хитрость? Куда делось прославленное коварство?
Странное чувство охватило меня. Я, по сути еще молодой демон, отчитывал древних военачальников, проведших тысячелетия в битвах. Но они молчали: они действительно увлеклись, позволили гордыне затмить разум.
— Чтобы победить, нужно прежде всего выжить, — подвел я итог, смягчив тон. — Тактику придется менять. Как именно — решим позже. — Мысли невольно вернулись к предстоящему разговору с Иритой. — У меня есть несколько идей, но многое зависит от того, что принесет эта ночь и грядущее утро. К тому же стоит выслушать, что хотят сказать наши неожиданные союзники.
— Зачем что-то менять? — неприятно удивился Молох. — Да, мы понесли потери, но без них не бывает! Будем биться! Или ты предлагаешь нам прятаться в ожидании конца?