— Нет, Ааз, — ответил тот, покачав головой. — Сейчас я не Люций, а Угар-Намтар, и эта оболочка вместе с именем ничем не хуже той, о которой ты говоришь. Имя — всего лишь звук, обозначающий конкретную плоть, а плоть — только одежда, сменить которую проще, чем поглотить чью-то душу. Твое тело и имя пополнят мой гардероб сразу после того, как выясню, кто ты на самом деле!
Ощутив, как под напором десятка ментальных щупалец Угар-Намтара ослабевает Несокрушимая воля, я начал действовать. Бесчисленные раны на его теле, нанесенные мною, продолжали кровоточить. Когда в нем пробудился разум, шкала жизни дрогнула и начала медленно опускаться — это сложно было заметить, если не вчитываться в доли процентов: она показывала 99,999381%, и число продолжало ползти вниз. А значит, теперь эту тварь можно было убить.
И где это делать, как не возле моего трона, где я еще сильнее⁈
Демонический трон 50-го уровня
Престол Ааза, босса демонической фракции.
Бонус: +198,9% к урону и защите в радиусе 10 метров.
Бонус: +132,6% к урону и защите боссу демонической фракции.
Бонус: +66,3% к урону и защите всем демонам и тварям Преисподней.
Убийство врагов и захват уровней Провала усиливают бонусы трона.
Убито врагов: 493.
Захвачено этажей: 613.
При захвате трона вражеской фракцией все бонусы переходят к захватчикам.
С момента «пробуждения» Угар-Намтара прошло не больше минуты, когда я ушел в Дьявольское ускорение и активировал Стремительность урагана.
Мир превратился в застывшую картину, где только я мог двигаться с привычной скоростью. Демониак практически застыл, когда мой первый удар, усиленный Когтем Тьмы, врезался в его грудь. Следом пошли второй, третий… Я наносил удар за ударом, методично и расчетливо. Тело босса демониаков содрогалось от каждого попадания, и медленно разливавшаяся черная кровь теперь вытекала вместе с жизнью.
Угар-Намтар пытался защищаться, но все его движения были предсказуемыми и неторопливыми, как у глубиннолавовой черепахи, а я танцевал вокруг него в собственном временном потоке.
Шкала его здоровья таяла очень медленно. Несмотря на мое огромное преимущество в уровнях, организаторы Игр, очевидно, наделили Угар-Намтара огромной защитой: каждый процент его жизни снимался десятками мощнейших ударов Кулаком-молотом. Впрочем, я не чувствовал усталости, только злое, мстительное удовлетворение от того, как корчится и страдает существо, считавшее себя неуязвимым.
В какой-то момент в застывших глазах Угар-Намтара начала зарождаться ярость, пришедшая вместе с осознанием происходящего: для него прошли секунда-две, и за это время его исполинское тело дернулось сотни раз.
Нас окружало облако кровавого тумана: сотни ран, нанесенных с невообразимой скоростью, превратили воздух в смолянистую взвесь. После очередного удара его исполинское тело медленно, величественно начало заваливаться назад. Оставалось 50% жизни… 40%… 30%… 20%…
Даже падая, Угар-Намтар пытался сражаться. Его когти рассекали воздух там, где я был мгновение назад, хвост бил подобно исполинскому бичу — но все впустую. В Дьявольском ускорении я видел каждое его движение задолго до того, как оно начиналось.
10%! На его морде гримаса ярости начала сменяться страхом, а я, предвкушая победу, задвигался еще быстрее…
…и вдруг время словно споткнулось. Последний удар, который должен был добить гада, встретил знакомое сопротивление: плоть Угар-Намтара снова стала слабо осязаемой, будто сотканной из тумана.
Финал казался таким близким, у врага остался 1% жизни — и он снова не воспринимает урон⁈
Ярость затопила сознание — я бил и бил по неуязвимому телу, но тщетно: разум покинул эту оболочку, когда вселившийся в нее Люций сбежал. Угар-Намтар, босс демониаков, формально остался жив…
Дав пинка истекающей кровью кукле, я выругался. В этом месте власть неумирающих была безраздельна, а Угар-Намтар окончательно подтвердил, что они не просто в сговоре с Бездной — неумирающие ей подчиняются! Чем еще объяснить вопиющие нарушения правил Демонических игр в угоду демониакам и призванным?
Но какой смысл? Что им пообещали Бездна и Люций? Или, наоборот, чем пригрозили?
От этих загадок у меня заныл левый рог. Машинально потерев его, я пока отбросил эти мысли, сосредоточившись на том, что было прямо передо мной: туше Угар-Намтара — смердящей, истекающей кровью и содержимым внутренностей. Куда делся тот, кто ею управлял?
На прошлых Играх призванные на ночь покидали Окаянную брешь, возвращаясь в свой мир. Люций проникал в эту оболочку так же, как неумирающие — в другие свои тела?
Что-то здесь было не так. Интуиция, обострившаяся в последние дни, буквально кричала об этом. Что, если Люций в Окаянной бреши управляет двумя телами? Демониаки говорили, что Угар-Намтара днем беспокоить нельзя под угрозой развоплощения. Значит, Люций вселяется в него только ночью, а днем…
Днем дерется за смертных! Но в чьем теле?
Я активировал ключ-кристалл, и пространство вокруг наполнилось призрачным светом, связывая меня с командирами.
— Молох, Аваддон, Агварес, доложите обстановку, — потребовал я, продолжая настороженно следить за безвольно распростертым телом Угар-Намтара. — Есть что-то необычное?
Первым отозвался Молох, рыкнув:
— Так точно, есть! Помнишь Скифа, того смертного, что убил Лилит? С утра, после нашего отступления, он положил сотни демонов, и нам пришлось отступить ниже, под защиту запертых врат тридцатого этажа. Мы наблюдали за ним, и буквально минут пять назад он просто рухнул без чувств. Прямо посреди боя! И знаешь, что самое странное?
— Вы пробовали его убить, но у вас ничего не получилось?
— Да! Вскоре он пришел в себя, но драться с нами не стал — сразу отступил наверх, будто что-то его спугнуло.
— Только пятки сверкали, — добавил Аваддон. — Уж что-что, а страх я чувствую хорошо. Ты имеешь к этому отношение, Ааз?
— Хм… Может быть…
Время падения Скифа точно совпадало с моментом, когда Угар-Намтар обрел разум, а в себя он пришел тогда, когда я почти его добил. Слишком точно для простого совпадения. Значит, бить нужно одновременно оба тела? Если, конечно, не найдется, куда еще ему сбежать…
— Вы на тридцатом? — спросил я.
— Нет, выдвинулись наверх, идем по двадцать девятому, — ответил Молох.
— Ждите меня там…
Хаотический прыжок перенес меня с тушей Угар-Намтара прямо к нашим. Кто-то отшатнулся, кто-то выругался, а Агварес, оказавшийся ближе всех, просто присвистнул, разглядывая бесчисленные раны босса демониаков, откуда все еще сочилась черная кровь.
— Ты взял пленника? — поинтересовался генерал.
— Скорее, кусок мяса, который никак не удается добить. — Я швырнул тушу на пол и осмотрелся.
Меня перенесло на открытое пространство, забитое демонами. Кое-где в неглубоких впадинах булькали озерца лавы, а их свет отражался от высокого потолка пещеры.
— Это Угар-Намтар, босс демониаков, — сказал я. — Люций вселяется в эту оболочку по ночам, а днем, похоже, развлекается в теле того самого Скифа. Как вам такой фокус?
— Люций? — ахнул Агварес.
— Угу, он самый. Признался, когда думал, что подчинил меня. Пока разум Угар-Намтара пуст, тело неуязвимо.
— Подлая тварь! — прорычал Аваддон, пиная тушу. — Похоже, эта марионетка обретает призрачную форму и материализуется только с кукловодом внутри.
Молох приблизился, схватил Угар-Намтара за рог и приподнял его голову. Вгляделся в его глаза, сплюнул, после чего, с омерзением отбросив тело, спросил меня:
— Зачем ты притащил его сюда?
— Чтобы добить, когда Люций вернется в это тело. Вы же понимаете, что произойдет, когда Угар-Намтар, босс демониаков, будет убит?
Я всей кожей ощутил, как демоны один за другим осознали открывшуюся возможность.
Молох первым обнажил клыки в кровожадной ухмылке, рокотнув:
— Их выкинут с Игр!
— Да!
По рядам легионеров прокатилась волна утробного рычания.
— Мы захватим их базу и станем сильнее! — прорычал Аваддон. — Потом развоплотим смертных!
— И все эти выродки ответят за наших братьев, когда мы вернемся в Преисподнюю! — закричал Агварес.
Легионеры взревели. В их глазах пылала жажда мести: за каждого павшего демона, за каждую каплю пролитой крови, за само предательство. Сотни глоток исторгли боевой клич, эхом прокатившийся по этажу.
Покрутив головой и не найдя воина своей когорты, я позвал рокотанка:
— Рубин!
— Да, центурион⁈ — грянул из толпы его громоподобный голос.
— Босс! — поправил его Горвал, врезав локтем под ребро.
— Да, босс⁈ — исправился Рубин.
— Твоя задача — Угар-Намтар. Будешь тащить его на себе. Каждую минуту или даже чаще пробуй оторвать ему голову. Если начнет отрываться, значит, гад вернулся в это тело — тогда ори во всю глотку!
— Есть!
Рубин взвалил на плечи массивное тело Угар-Намтара.
— Остальным — готовность к бою! — приказал я. — Мы идем наверх! Главная цель — Скиф. Если не встретим его, будем прорываться на базу смертных.
— Стой! — рявкнул Молох. — Неплохо было бы запечатать тварь. Все! Помогайте! Вяжите Угар-Намтара всеми печатями, какие знаете. Я хочу, чтобы эта туша была упакована, как подарок на день рождения Диабло!
Высшие демоны окружили тело Угар-Намтара, набрасывая на него сеть из древних печатей. Я узнал пульсирующие символы Несвободы и Неподвижности, а последним лег знак Нехочухи — самый коварный из запирающих знаков, не отнимающий силы, но опутывающий разум паутиной безволия.
К лестнице на двадцать восьмой этаж я шел, чувствуя, как внутри клокочет жажда битвы: время хитрых маневров, засад и ловушек прошло. Сейчас мы сокрушим смертных в открытом бою! За моей спиной глухо рокотали легионы, готовые к резне.
— Ааз…
Услышав голос Ридика, я обернулся. Он поскреб когтем подбородок и задумчиво проговорил: