Взял мелок, придвинул дощечку. Нарисовал несколько кружков. Два первых перечеркнул и поднял голову.
— Это колонна. Крестики — ваши машины. Ильмар вас впереди пустит.
Архип нахмурился. Козьма потер ладони, Грива сглотнул.
— Прав волосатый, — Юл кивнул на водилу. — Чужая помощь треба, по-иному не совладать с монахами. Ильмар себя верными людьми окружит, продумает все. А коли до схватки дойдет, то в бою он быстрый и смелый. Я видал, как Крест махается. Так вот.
— Засада нужна, — высказался Козьма.
— Дельно, — согласился Юл. — Только как узнать, какой дорогой поедете? Для того свой человек в Храме нужон.
Все посмотрели на Архипа. И тут глава клана вспомнил про Лавра и Туру.
— Своего человека нет, — сказал он. — А вот те, кто не хотят, чтобы Ильмар в Храме верховодил, найдутся.
— Бывшие приспешники Геста? — спросил Юл.
— Не совсем. Охрана личная — элита Ордена.
Юл выпучил глаз:
— Ты уверен?
— Почти, — сказал Архип. — Они на Преподобного такого косяка давят, сам слышал, чего говорят про него.
— Значит, — Юл оглядел всех, — есть шанс. Когда поездка состоится?
— Завтра.
— Встречаетесь в Храме?
— Да.
Грива нервно зашмыгал носом, ерзая на стуле.
— Я поеду с вами, — сказал Юл.
— Еще б не поехал. — Козьма усмехнулся.
Медведковский, не обратив внимания, пояснил, глядя на главу клана:
— Ты меня в Храм проведешь. Покажешь, с кем говорить, потом не твоя забота.
Архип поморщился:
— Вас не пустят внутрь, одного меня только.
— Пройдем, — возразил Козьма. — Я хитрость одну придумал, нас троих внутрь точно пропустят.
— Как? — удивился Архип.
— Ща расскажу. Только ты, — бригадир ткнул в медведковского пальцем, — базарить с нужными людьми при мне будешь. И ежели чего…
Юл осклабился. Кожа задвигалась на обожженном лице, толстый шрам изгибался, как червяк. Усмешка получилась такой зловещей, что Козьма замолчал. Архипу стало не по себе, а Грива отвернулся, судорожно сглатывая, пытаясь подавить приступ тошноты.
— Так вот. — Медведковский поднялся со стула. — Сейчас лучше выспаться. Долго не засиживайтесь. — И направился к лестнице.
Глава одиннадцатая
Ежи восседал за столом в штабе. За окном была ночь, слабый ветер колыхал занавески, на лавке под стеной спал Баграт. Секретарь, раскачиваясь на стуле, воображал себя на его месте, представлял, как в Ордене верховодить станет, когда Владыка уйдет на покой. Правда, случится такое не скоро, Баграт здоровьем крепок и умом трезв. Вот если ему уйти помогут недруги, которых у него хватает, тогда возможно. И Ежи знает, как поступит в такой ситуации.
Он потянулся к столу и взял карандаш, которым Владыка раскроил ему ухо, покрутил между пальцами, не прекращая качаться на стуле. С виду обычная вещь, но и та может стать оружием в умелых руках. Зажав карандаш в кулаке острием вниз, секретарь рубанул воздух, вообразив, как засадит грифель в шею тому, кто покусится на Баграта. Стул под Ежи скрипнул, секретарь отчаянно взмахнул руками, пытаясь схватиться за край столешницы, и с грохотом опрокинулся на пол.
Владыка резко сел на лавке, завертел головой:
— Что? А! Крипта приехал? — Баграт уставился на секретаря, копошащегося за столом, поморгал, привыкая к темноте, и дернул плечами.
— То я, Владыка. — Ежи поставил стул на место, отыскал закатившийся под стол карандаш. — Зажечь лампу?
— Да, только свет приглуши.
Секретарь запалил карбидный фонарь и пристроил на стеллаже справа, развернув лучом в стену. Длинные тени легли на пол, стены, потолок. Владыка потер лицо, взъерошил курчавые волосы, поднимаясь с лавки, громко зевнул и прошел к столу.
— Гронг из разведки вернулся?
— Так рано еще, Владыка. — Ежи шагнул на середину комнаты. — Не поспеет мутант за ночь в Капотню и обратно. К полудню должен быть.
— Ладно. От Илая есть известия? — спросил Баграт, зная, что если б мутантский переговорщик добрался до Киева, Крипта сразу бы в Московию выехал, а секретарь разбудил по его приезде.
Ежи собрался качнуть головой.
— Не отвечай, — сказал Владыка, садясь на стул. — Воды принеси.
— Умыться или…
— Чай завари и найди что-нибудь поесть.
Секретарь взял чайник, который стоял на краю стола, но уходить не спешил.
Баграт оглянулся на окно, потер шею и сел как прежде.
— Спрашивай, — буркнул он, видя, что Ежи мнется на месте.
— Про Илая мыслю, если не доберется он к сроку в Киев али совсем не доедет…
Встретившись с Владыкой взглядом, Ежи замолчал. Баграт вздохнул:
— Твоя правда, может и такое случиться. Тогда будем наступать. Завтра в полдень перейдем за Разлом.
Секретарь кивнул, прижав чайник к груди. Вот оно, завтра все начнется, и к концу следующего дня свершится великое событие — Баграт станет хозяином Пустоши! О нем сложат легенды. В них и Ежи место найдется, как верному соратнику и первому помощнику Владыки.
— Чембе, если Крипта с отрядом к утру не появится, скажешь, чтобы группу, которая у нас на Москву двинет, мамми накормил. Кстати, наркоту нашли? — Он сурово взглянул из-под бровей на Ежи, и тот потупился. — Ну?
— Дурман-траву в отрядах всю собрали. Мутанты ж ее в корм ящерам добавляют. А мамми… — Секретарь поднял глаза на Баграта. — Мамми совсем не нашлось.
Владыка задвигал нижней челюстью, скрипя зубами, потянулся за карандашом. Ежи решил, что надо скорей исправлять положение.
— Но я все устроил, — затараторил он. — Допросил людей Ферзя, тех, которые в подвале сидят, Дулю и Болта. Они про склад тайный близ нищих кварталов все рассказали. Мы с Чембой туда разведчиков отправили.
— И? — В руке у Баграта хрустнул сломанный карандаш.
— Там столько мешков оказалось, — радостно выдохнул Ежи. — Свежак побеги, их в погребке держали, потому хорошо сохранились. Две повозки вывезли.
Баграт радости не разделил. Встал, упираясь кулаками в стол.
— Ты чё творишь? — Его глаза гневно сверкнули. — Я же приказал: в город не ногой!
— Так спал ты, Владыка… — Ежи попятился к двери, сдвигая чайник по груди все выше, чтобы в случае чего заслонить им лицо.
— Стой! — выплюнул Баграт.
И секретарь замер.
У Владыки перестали гулять желваки на скулах, глубокая складка над переносицей разгладилась.
— Как все прошло, как дело в кварталах было?
Ежи выглянул из-за чайника, потом и вовсе его опустил.
— По-тихому получилось. Московские монахи старую дорогу только днем патрулируют, ночью в Октагоне сидят. Кварталы опустели, беднота, похоже, в город подалась, как Ферзь пропал.
— Плохо. — Баграт сел.
— Отчего же? — не удержался Ежи. — Нам дорога в Москву открыта. На башню башмачников сразу нападем, оттуда до Лужников близко. Потом…
— Плохо. — Баграт потер нос костяшкой пальца. — Если бы беднота город в поисках Ферзя перетряхнула, с кланами рассорилась… — Он пошкрябал ногтями заросшую щетиной щеку и склонился над картой, пробормотав: — Ладно. Молодец, Ежи, с мамми хорошо придумал. И сведения важные разузнал.
У секретаря отлегло, а то ведь подумал, что Баграт обломками карандаша швыряться начнет.
— Так что теперь? — осторожно начал Ежи. — Мамми мутантам не давать?
Владыка склонил голову набок, разглядывая что-то в нижнем углу карты, и сказал:
— Кормить, но не увлекаясь, — он откинулся на стуле, побарабанил пальцами по столешнице, — а то им крышу снесет, чего доброго, в лагере бузить начнут. Так?
Ежи кивнул:
— Чембе, стало быть, могу про наступление объявить?
— Завтра. — Владыка, нахмурившись, опять склонился над картой и добавил: — Чаю-то принесешь?
Выйдя в коридор, Ежи прикрыл дверь, спустился по лестнице и, оказавшись во дворе, привалился спиной к стене дома. Быстрее бы все завершилось: мутанты захватили Москву, Баграт вернулся в Киев. Секретарю вдруг сильно захотелось очутиться в Лавре, в своей келье с маленьким окошком, откуда в ясную погоду хорошо виден Днепр…
Он фыркнул, стыдясь своей слабости. Не о такой жизни мечтал, не для того везде за Владыкой следовал, а если тот противился брать с собой или дело какое поручить, то всеми правдами и неправдами убеждал Баграта, что он на все способный, сообразит и найдет выход из любой сложной ситуации. Он ощущал себя значимым для Ордена, первым советником, претворяющим в жизнь все помыслы и решения Владыки. Потому покой и затворничество секретарю не нужны вовсе, его место всегда подле Баграта.
Сложив ладонь ложечкой, он коснулся лба, прошептал короткую молитву и поковылял через улицу к дому напротив, откуда доносился вкусный запах варева и гырчание мутантов.
В лагере бурильщиков горели костры. Улиточные фермеры жгли их вокруг бассейна, вдоль дороги и на берегу реки — цепочка огней повторяла изгибы русла. В неверном свете маячили фигуры вооруженных людей. Все работы в затоне прекратились.
Вик посмотрел на заставу, возле которой стояли два сендера с включенными фарами, рядом толпились нефтяники. Он насчитал два десятка людей, Ильяса с Игнатом среди них не было — наверно, в сарай зашли, а может, где-то в лагере с Егорычем беседуют. До вершины холма ветер иногда доносил обрывки фраз, но разобрать, о чем говорили охранники, у Вика не получалось, слишком далеко была застава.
Свою машину он предусмотрительно оставил возле озера, решив вначале проверить, что происходит в лагере. Перед тем как подняться на холм, попробовал связаться с Георгом, но тот не ответил на вызовы. Это насторожило Вика. Ворота мастерской были открыты, внутри горел свет. Оставалось только гадать, есть ли там киборг и чем он занят, раз к рации не подходит.
Вик изо всех сил напрягал слух, пытаясь уловить гудение фрезера или свист парового котла, вдруг Георг что-то мастерит и поэтому сигнальный зуммер не слышит. Но ветер лишь шелестел песком на склоне да приносил возгласы нефтяников.
При таком раскладе в лагерь лучше не соваться. Надо дождаться, когда патруль уедет в Капотню, и в утренних сумерках спуститься в затон пешком. Едва заметная пелена тумана уже поднималась над руслом. Если тихо пробраться между постами и разыскать Георга, вряд ли бурильщики всполошатся. Ну встретились два механика, разговаривают, не спится им, не станут часовые тревогу поднимать, они сейчас другим делом заняты, мутантов за рекой высматривают.