— Хорошо. — Он кивнул и направился к центральной площади, мы с Марусей двинулись за ним. Отшельник остановился у бывшего фонтана и бросил: — Подождите здесь.
Он зашел в боковую постройку и через полминуты вернулся, держа в руке глиняный кувшин. Подойдя к чаше, зачерпнул воды и двинулся к храму, жестом пригласив нас следовать за собой.
Мы вошли через боковую дверь и оказались в небольшой комнате, где уже поджидал Алвиос. В углу, рядом с круглым окном, стояли стул и стол, за ним я и устроился. Старик взял с полки довольно глубокое серебряное блюдо, поставил его передо мной и наполнил водой из кувшина.
— Думаю, это подойдет, — улыбнулся он.
Следом подплыл монах, провел над блюдом рукой в призрачном балахоне, и на кромке появились сверкающие цифры.
— Когда нажмешь на те, что нужны, — сказал он мне, — покрути в воде рукой. Только аккуратно.
— Пойдем, — Амикус взял под руку Марусю и в сопровождении Алвиоса вышел из комнаты.
Я остался один. Осмотрел это чудо магической техники и с сомнением надавил на нужные цифры, оказавшиеся почти горячими. Осторожно поболтал рукой жидкость, ее поверхность мигнула и посерела. Пару минут я сидел, напряженно глядя в блюдо, потом вода снова стала прозрачной. Я легонько потряс его, снова опустил пальцы, покрутил. Эффекта ноль. Да уж, воистину техника в руках дикаря — кусок железа.
Отчаявшись дозвониться Аринке, я решил связаться с Михой. Снова потыкал в цифры, поболтал воду, она вновь приобрела сероватый оттенок. И ничего. Когда я уже собрался выйти и сказать Амикусу все, что о нем думаю, жидкость мигнула, и на поверхности появилось помятая Михина физиономия.
— Димон…
— Фух, наконец-то, — выдохнул я. — Еле дозвонился. Привет.
Мишкино лицо дернулось и ушло в сторону, а вместо него в воде отразилась рожа Синего.
— Рокот! — заорал он. — Ты че, задумал с нами в игры играть?! Ну давай поиграем! Ща я твоему кенту башку сверну прям здесь!
Ничего себе позвонил другу! Чувствуя, что начинаю закипать, я сжал кулаки и сказал, как мог, спокойно:
— Что опять не так? Ты забрал два Фиола, потом еще два, верно? Какого хрена тогда вопишь?!
Если я рассчитывал ответным наездом поколебать уверенность бандита, то ошибся. Он приблизил физиономию к экрану и пролаял:
— Ты куда сестру дел, придурок?
— Чего-о?!! — В груди похолодело, дыхание перехватило, и я, как безумный, заорал: — Миха! Миха, что там у вас творится?!
Синий чуть подвинулся, и на водной глади появился Мишка.
— Не знаю, как это произошло, честно. Леонтьич сказал, вечером легла спать, как обычно, а утром ее и след простыл. Дим, прости, а?
— Вы че, мужики, охренели?! Что вы мне голову морочите? Она же больная, слабенькая! Куда она могла уйти одна?!
Я уже не контролировал себя. В глазах встала красноватая пелена, дышалось с трудом, в ушах звенело.
— В том-то и дело, что не могла! — рявкнул Синий. — Я тебя, урода, третий день здесь жду, чтобы ты мне рассказал, кого подговорил ее выкрасть. С нами такие шутки не проходят, понял?! Или ты бегом возвращаешь сестру, или твоему другану кранты!
Почувствовал на руке влагу, я машинально взглянул и увидел, что по ладони стекает кровь. Нормально так кулаки сжал, что ногтями поранился.
— Заткнись, — мне нужно было привести мысли в порядок. — Мих, когда она пропала?
— В ночь на пятницу.
— А сегодня что?
— Понедельник, — ответил он с ноткой удивления.
— Четыре дня. И никаких вестей? Что еще Леонтьич говорит?
— Да ничего. Была, исчезла, что он может сказать.
Я пошевелил закипающими мозгами и снова спросил:
— Але, Синий, слышишь меня? Твои ребята у двери дежурили? Или ты пост снял?
— Еще как дежурили, — он сбавил обороты и теперь говорил спокойнее. — Ни на минуту не отлучались.
— Не может такого быть, — возмутился я. — Ну, в сортир-то ходили? Или, не знаю, с медсестрой потрепаться.
— Не, Рокот, у меня все молодцы грамотные. Знают, если че — с головой расстанутся. Так что без надзора девчонку ни на минуту не оставляли, поверь.
— Она в окно, что ли, вылезла?
— А вот это я и хочу от тебя услышать.
— Да не при чем я, дурья твоя башка! Зачем мне это? В хосписе она в безопасности, плюс Миха присматривает. Да и вы, в конце концов… Мишк, ты в полицию ходил?
— Ходил, — уныло вздохнул он. — Бесполезняк. Ну, покрутились, собачонку какую-то драную привели, она побегала, понюхала. И все. Ты ж знаешь, как они работают. В хоспис-то еле уговорил приехать. Только и помогло, что она несовершеннолетняя. Да толку? Бегал я туда потом, говорят — ищем. И че? Да я и сам по городу шарился, весь Питер обыскал. Безнадега, короче.
— Менты не говорили, были уже случаи, чтобы синдромные из больниц исчезали?
— Не-а. Наоборот, удивились.
Да что ж за фигня, никаких концов.
— Мих, ищи ее, очень прошу. Я отсюда ничего сделать не могу. На тебя вся надежда. А маме скажи, пусть держится, чуток осталось. Послезавтра синдром исчезнет.
Мишка похлопал округлившимися глазами и, кажется, даже икнул.
— Как это?
— Увидишь. Поверь, нам тут тоже хлебнуть пришлось. Но ничего, теперь нужно только время. Два дня — и тетя Рая выздоровеет.
— Так ты поэтому сестру украл? — взревел Синий. — Типа, ей в больничке больше нечего делать?
— Заруби на своем кривом носу, что мне ее забирать невыгодно, — я решил сыграть на его бандитской гордости и добавил: — Девчонку из-под носа у твоих ребят увели, вот и найди, кто это сделал. Не то весь Питер будет знать, как Гороховцы лоханулись.
— Найду, даже не сомневайся, — рыкнул он в ответ. — Но если выяснится, что это твоя работа… Тогда и ей, и корешу твоему, и мамаше его синдромной — всем можешь гробики стругать.
Сдерживаться дальше не было сил. Плечи тряслись, руки ходили ходуном, их лиц я уже почти не видел.
— Пошел ты! Я за один ваш разбитый Фиол уже сполна отработал! Еще что-нибудь вякнешь, лично тебя найду, как вернусь, понял?! Поверь, я тут не на скрипке играю, обучился мечом махать так, что на бегу ухо отрежу!
В ярости я воткнул кулак в блюдо, прерывая связь. И последним, что услышал, был испуганный возглас Михи:
— Димк, что у тебя с глазами?
Откинувшись на спинку стула, я прикрыл веки и постарался успокоиться. Аринка пропала. Не думать. Не думать об этом, иначе сойду с ума. Дождаться послезавтрашнего дня, призвать Нариэля, попросить помочь. Если не сможет, значит, сразу лететь домой. Перевернуть весь город вверх дном. В конце концов, герой я или нет? Если синдром исчезнет благодаря моим усилиям, то разве у меня не будет права на благодарность людей и властей? Пусть помогут найти Арину, пусть вернут ее. Господи, что за дурацкие мысли…
Немного придя в себя, я вышел из комнаты. Ама и Диоген ждали меня, Амикуса уже не было.
— Марусь, прости, хочу немного побыть один, ладно? Не обижайся.
— Что-то случилось?
— Потом расскажу. Извини.
Широким шагом я обогнул храм и увидел невдалеке овраг. Подошел, сел на краю. Мыслей не было, только боль и маята. А еще тревога. Беспокойство. Даже злость. Я смотрел на возвышающиеся на горизонте горы и старался ни о чем не думать. Но не получалось. В голову то и дело лезли воспоминания. Питер, Аринка, родители.
…Мне десять лет. Мама держит на руках кулек, из которого виднеется сморщенное младенческое личико.
— Смотри, сынок, это твоя сестричка.
— Страшная-то какая!
— Не волнуйся, скоро похорошеет. А ты будешь ее любить и защищать.
— Вот уж вряд ли.
…Мне пятнадцать. Я сижу, как дурак, на детской площадке и жалуюсь в соцсети Михе, что меня опять заставили гулять с сестрой. Отрываюсь от телефона, поднимаю глаза — а ее нет! В панике кручу головой и вижу мелькнувшее за кустами желтое платьице. Сестру за руку уводит незнакомый мужик. Перепрыгнув через лавки и качели, бегу за ним, догоняю и избиваю до потери сознания. И впервые осознаю, что за сестру могу убить. Любого. Без сожаления.
…Год назад. Мы стоим у могилы отца, рядом на каталке гроб мамы. Аришка, пряча лицо, сдавленно рыдает, а я машинально глажу ее по волосам. Она поднимает зареванную мордаху и доверчиво смотрит на меня.
— Мы ведь с тобой не расстанемся? Никогда-никогда?
— Дим, что стряслось? Весь день здесь сидишь.
Я поднял голову и потянул Марусю за руку, вынуждая опуститься на землю рядом со мной. И под ее тревожным взглядом рассказал про Аринку.
— Понимаешь, мимо Гороховцев никто проскочить не мог. Получается, она сбежала сама. Через окно. Но зачем?
— А ты не допускаешь, что этот бандит просто валяет дурака? А на самом деле они ее и украли?
Такая мысль мне в голову не приходила. Быть может, потому, что возмущение Синего показалось мне искренним. А на хорошего актера он не очень-то тянет.
— Если так, то не понимаю, какой в этом смысл. Спрятать ее и шантажировать меня — да. Но врать, что это не они… Нет.
Только сейчас я заметил, что наступил вечер. Вот уж действительно погрузился в воспоминания.
— Ладно, пойдем, не ночевать же тут.
Мы направились к келье. Войдя, я молча скинул амуницию и улегся лицом к стене. Ни говорить, ни видеть кого-то сейчас не хотелось.
В храм мы вошли еще затемно. Настроение улучшилось: видно, правду говорят, что с бедой надо переспать. Да и осознание того, что сейчас начнется второй призыв, добавляло оптимизма. Завтра, уже завтра Нариэль пробудится, синдром отступит, и я смогу вплотную заняться судьбой сестры.
Нас встретила тихая хрустальная музыка и призрачные монахи. Алвиос провел меня к алтарю, где лежала открытая книга Призыва. Я подошел, и в голове зазвучала мелодия.
Так же, как и вчера, я то ли проговорил, то ли пропел волшебные слова. Три зарифмованных куплета неизменно заканчивались фразой:
Эстер, эстер, Нариэль.
Едва я произнес ее в первый раз, как вопреки всем законам физики лучи солнца, проникнув сразу через два отверстия в крыше, прорезали полумрак и пересеклись на алтаре. Искра в центре цветка запылала, отбрасывая причудливые отблески на лепестки. После второго куплета пол подо мной чуть содрогнулся, после третьего столб света от алтаря взметнулся ввысь, наполняя душу радостью. Сердце сладко заныло в ожидании пробуждения божества.