— Я тут тебе подарок принес.
Слова Элмера оторвали меня от размышлений, я посмотрел на него и увидел, как он протягивает маленький кожаный кисет.
— Неужели это…
— Точно, пыльца Матери Живых, полгода собирал.
Давно же я ее ждал! Я хотел поблагодарить друга, но настойчивое покашливание за спиной заставило меня обернуться. Передо мной стоял юноша в таком же, как и я сам, белом балахоне.
— Ты что-то хотел, Силантий? — спросил я.
Юноша поклонился Элмеру, затем повернулся ко мне и произнес:
— Принес вам свиток телепорта, Хранитель.
— Зачем?
— Разве вы не летите с Великим шаманом флогеронов в Треглав? На рубиновую свадьбу ваших родственников?
— Лечу, но позже, из замка. А сейчас мне нужно провести очень важный эксперимент, — ответил я, сжимая в руке кожаный кисет. — Принеси-ка книгу Призыва к фонтану Истины.
— Да, Хранитель.
— Это и есть Фросин сын? — спросил Элмер, когда юноша удалился.
— Точно, младший, он теперь мой помощник.
— Серьезный парень, совсем не такой, как его шебутная матушка, — ухмыльнулся шаман. — А я хотел отдать тебе пыльцу на праздновании годовщины свадьбы Серого и Линории, но потом решил, что ты будешь рад получить ее раньше.
— Спасибо, дружище, думаю, это то, что нужно.
— Ладно, мне пора. Надо до начала торжества с Гаррахом, вождем горных великанов, встретиться. Он обещал дать несколько плодов Эншибы. Хочу попробовать вырастить ее на нашем острове.
— Вождем? — удивился я. — А как же Диррон?
— Ничего не поделаешь, никто из нас не вечен, — развел руками Элмер. — Ну, мне пора. Не прощаюсь, встретимся у Серого.
Достав свиток телепорта, он прочитал заклинание и рассыпался серебряными искрами. А я направился к фонтану Истины, тому самому, где Амикус показывал нам стычку Борея с Командором. На приступке возле чаши уже лежала книга Призыва. Я высыпал пыльцу в воду, окрасившуюся алым, и принялся лихорадочно листать страницы. Куда же подевалось то заклинание? Эта книга вообще была очень странной штуковиной, в ней постоянно то исчезали, то появлялись новые магические слова, будто кто-то каждую ночь переписывал текст.
А, вот, нашел! Я впился взглядом в буквы. В голове зазвучала незнакомая мелодия, слова, срываясь со страниц, парили в воздухе и выстраивались в предложения. Вода в чаше закипела, покрылась молочной дымкой. Когда туман начал рассеиваться, появилось изображение: крест, затем поднятая рука, склоненная голова, а следом и вся фигура ангела.
Есть! Получилось! Колонна на Дворцовой площади! Понятно, что в Питер мне уже не вернуться, но посмотреть на родной город через столько лет хотя бы со стороны — это ли не счастье? За прошедшие годы я провел, наверное, сотни экспериментов, перепробовал тысячи ингредиентов. И вот оно!
Я словно парил над площадью. Под ногами Эрмитаж, за рекой виднелся шпиль Петропавловки, слева — Адмиралтейство, Исакий… Йу-хуу! Все почти так же, как я запомнил еще в досиндромные времена. Правда, сейчас город казался еще более светлым и праздничным. Я положил раскрытые ладони на гладь воды и подвинул картинку, чувствуя себя титаном, способным вращать Землю.
Так, вот Невский. Сколько народа, молодежи! Вполне возможно, что кто-то из этих ребят — Михины дети. Я поплыл вдоль проспекта, рассматривая фасады, заглядывая в окна. Ух ты, сохранилась даже одна из моих любимых кафешек со странным названием «Забыли сахар». Я попытался заглянуть внутрь, но тут изображение дрогнуло, а вода посерела. Сделал еще несколько пассов, но кроме отражения своей головы с седыми космами волос, ничего не увидел.
Эх, похоже, сеанс закончен, хорошего понемножку. Ну ничего, зато теперь я знаю, как это можно повторить. А сейчас можно и в замок за Марусей.
— Жемчужина! — позвал я.
Тишина. Где ее опять носит?
— Жемчужина, нам пора! — проорал я еще громче.
Гвэрд появился только минут через пять. Вышел из-за угла храма, заметно пошатываясь. Вот блин! Хуже пьяного водителя может быть только пьяный транспорт. Опять корсиона обожралась, когда-нибудь я точно все эти кусты повыдергиваю!
— Так, соберись! — скомандовал я, взобравшись на спину дракона. — Давай домой! И смотри мне, без всяких там «штопоров» и «мертвых петель», поняла?
Она посмотрела на меня помутившимся взглядом, икнула и неуверенно пошла на взлет.
Полет прошел без проблем. Почти без проблем. Жемчужина спланировала над зубьями стен и приземлилась на площади перед замком. Я спрыгнул на землю и, хлопнув Гвэрда ладонью по спине, беззлобно сказал:
— Иди, отдыхай, тебе нужно немного поспать. Только больше так не набирайся, хорошо?
Дракониха печально вздохнула и поковыляла в сторону конюшни. Да, летела она, пожалуй, попрямее. Дойдя до стога сена, она рухнула в него и тут же отключилась.
— Дедуууль!
Навстречу мне несся маленький Пашка, его загорелая кожа в тени привычно отливала анлорской синевой. С разбегу он уперся в мое колено и, потирая лоб, поднял на меня взгляд.
— Дедуль, ты ведь возьмешь меня сегодня на Синеус? — спросил мальчик, косясь в сторону портального круга.
Я наигранно нахмурил брови.
— А ты все уроки с Диогеном сделал?
— Давно, — внук махнул рукой. — Еще до того, как он учил летать Василису. А сейчас они на Лысой поляне ингер… игнери… ингердиенты собиррают. Она сказала, чтобы кррылья отррастить.
Пашка на днях научился выговаривать букву «р» и теперь демонстрировал это чуть не в каждом слове, отчего порой напоминал мне Лаврентия.
— Песец…
— Что?
— Песец, говорю. Василиса с крыльями… Жесть!
— Песец — это такой сказочный зверь, да? С Большой земли?
— Да, малыш, — я вздохнул и потрепал Пашку по волосам. — Но, может быть, когда-нибудь…
— Знаю, знаю, ты сто раз ррассказывал. Когда-нибудь наш мир объединится со сказочным, и мы с тобой поедем в волшебный Питерр.
Я тихо засмеялся.
— Обещаю, совсем скоро я тебе его покажу. Через полгода, как раз на твой шестой день рождения.
— Ого! — обрадовался мальчишка, но уже через секунду нахмурился. — Не, это долго. А сейчас что-нибудь подаришь? Серрому деду вон сколько всего прриготовли.
Серега бесился от такого прозвища, но поделать ничего не мог. Когда Пашка только учился говорить и произносил что-то типа «Селедэ», мой друг гордо выпячивал грудь.
— Слышали? Он сказал «Серега»!
Потом оказалось, что это «Серый дед», а вовсе не «Серега», но переучивать внука было уже поздно. Прозвище так прижилось, что вся окрестная ребятня теперь называла его Серым дедом.
— Так тебе сейчас подарок нужен? — спросил я у Пашки.
— Ага, — хитро заулыбался он. — Ты же меня больше всех на свете любишь!
И как это он догадался?
— Ладно, — я сел перед ним на корточки, снял бывший амулет люмена и надел внуку на шею. — Держи.
— Ух ты-ы! Это тот, да, тот самый? — завопил Пашка. — А когда я выррасту, подарришь мне Кладенец?
Светясь от радости, он показал на огромный валун у ворот замка, в который почти по самую рукоять был воткнут меч.
— Только если ты его сам вытащишь, — я потрепал внука по голове. — Боюсь, к тому времени у меня самого сил на это уже не хватит.
— Ага, «сам». Его даже дедушка Элмер не мог выковырять, я видел. А он вон какой большой.
— Как знать, как знать… — улыбнулся я.
Пашка еще раз посмотрел на подаренный амулет, спрятал его под рубахой и прижал рукой.
— Вот Серрый дед удивится, когда увидит, — прошептал он себе под нос, а затем громко спросил: — Дедуль, а кто еще, кроме нас, прриедет на праздник?
— Да все. Дедушка Элмер, дедушка Констант…
Пашка сел и тут же вскочил.
— Жаль, что дедушка Амикус ррано умер. Я бы хотел его увидеть.
— Рано? Ему было за девяносто.
— Все рравно. Надо было дождаться, когда я рродюсь… рождусь. Ну так кто еще будет?
— Ну… Баба Катя с дедом Вовой…
— Верховые? — радостно перебил он.
— Надеюсь, что приедет шаман Гару-Фухтум со своей помощницей.
— Тетушкой Сальваной?! Ух ты, классно! Она та-акие сказки рассказывает, — восторженно протянул внук и пару раз подпрыгнул. Этот егоза не мог и минуты устоять на месте.
— Король Верлим с королевой Рондой обещали.
— Вау, крру-то-о! А Крет, ихний внук, такой задавака! Все время хвастается, что он принц. А сам-то мне по пояс, даже еще ниже!
Пашка для своих лет выглядел довольно взрослым. Он был ребенком нашего с Марусей сына Александра и синекожей красавицы Людмилы, дочери Серого и Линории. Серега назвал ее в честь погибшей жены, но нынешней супруге деликатно об этом не сказал. Просто наврал, что ему с детства нравилось имя. Второго малыша, мальчика, они назвали Борисом.
— Дедуль, а прравда, что тебе предлагали стать прравителем всей Мелизоры? — Пашка недовольно поморщился.
— Не помню такого, — соврал я.
— Ну да, ну да… — Мальчишка усмехнулся. — Я слышал, как про это дядя Силантий говоррил, а он никогда не врет, даже когда шутит. Он еще сказал, что ты сам отказался. Ну почему, дед, а?
— Хорошо, — сдался я и обнял мальчика. — Постараюсь объяснить. Понимаешь, когда вокруг война, ясно, что есть враг, и его нужно победить, а в мирное время… Там больше всяких интриг, не по мне это. С этим гораздо лучше справляется Совет глав племен. А мне проще из храма оберегать Мелизору от Тьмы, тем более, кроме меня этого никто делать не умеет.
— Поэтому тебя Хранителем Света называют?
— Верно.
— А как ты ее, эту Тьму, видишь?
— Ну… Приходится каждый день в фонтане Истины осматривать все закоулки Мелизоры. Иногда там появляются темные пятнышки, маленькие, как булавочные уколы. Чаще всего они почти сразу исчезают, но бывают случаи, когда эти пятна начинают расти, словно плесень. Вот тогда я бью тревогу и собираю Совет племен.
— И теперрь ни нежити, ни войны никогда не будет, потому что ты нас защищаешь?
— Увы, малыш, Тьма сильна, и когда-нибудь она снова попытается окутать Мелизору черными тучами. Тогда появится герой, который сможет вытащить Кладенец и дать ей бой.