Прищурив глаза, Гретхен продвигалась по каменной террасе, ее сердце бешено колотилось. Ну где же он?
– Возможно, я возвращусь на родину раньше, чем предполагал. Наверное, вы будете рады, если мы вас покинем, леди Гретхен?
– Да, и чем скорее, тем лучше. В Семиземелье вы нежеланные гости, – сердито ответила она. – Все вы. Убирайтесь. И ты тоже.
– К чему такие страстные речи? И с какой, собственно, стати я обязан выполнять приказы подружки молодого Льва?
Гретхен шокировали его слова. Рафинированно вежливый до этого момента, незнакомец вдруг заговорил грубо, нагло. Мысль о том, что она может быть подружкой Лукаса, взбесила ее. Гретхен зарычала, раскинула в стороны руки, на которых появился рыжий мех и когти.
– А получить не хочешь, наглец?
– Попробуйте, миледи. Только, чур, я первый.
Покрывавший стены Хеджмур Холла плющ словно взорвался. Полетели в воздух зеленые брызги, сквозь них мелькнула крылатая фигура и стремительно спикировала на стоявшую на террасе девушку. Гретхен повернулась, выставила вперед когти, и в этот момент раскинувший за спиной широкие черные крылья лорд-гриф обрушился на леди-лисицу сверху и схватил ее лапами за оба запястья. Вытянув из белого воротника под горлом свою голую шею, Гриф зловеще защелкал крючковатым клювом прямо в лицо Гретхен. В ответ она оскалила зубы, зарычала, но Гриф, продолжая удерживать руки Лисицы, просто отодвинул ее от себя своими мощными лапами, чтобы остаться в недосягаемости.
Гретхен бешено извивалась, но вырваться из когтей Грифа не могла.
Лисица щелкнула зубами, целясь в ногу Грифа, тот перехватил когтями руки Гретхен ближе к локтям и еще шире развел их в стороны. Теперь Лисица никак не могла дотянуться до его лап.
– Барахтайтесь, как вам угодно, леди Гретхен, но нам пора лететь, – сказал Гриф, разрезая воздух сильными взмахами крыльев. – На вашем месте я постарался бы удобнее устроиться, расслабиться и получать удовольствие от полета. А вот шутки шутить я вам не советую – падать с высоты одинаково неприятно что простой человеческой девчонке, что верледи.
Еще пара взмахов крыльями, и ноги Гретхен заскребли по полу, а затем и вовсе оторвались от него. Она перестала сопротивляться и беспомощно повисла в когтях Грифа.
Тут в воздухе что-то просвистело, пробило черное крыло Грифа и ударило его в спину. Гриф вскрикнул, прервал свой полет, резко пошел вниз и вместе с Гретхен неуклюже опустился на покрытые мхом камни во дворе Хеджмур Холла.
Гретхен скатилась с Грифа, успев при этом заметить расщепившуюся стрелу, проткнувшую его плечо и глубоко застрявшую возле шеи. Гриф трепыхался, тяжело дышал, судорожно вращал голой шеей. Лисица подняла голову, услышав шаги, приближавшиеся со стороны ворот Хеджмур Холла. Из теней появилась осторожно шагавшая фигура в низко надвинутом на голову капюшоне, держа в руках заряженный арбалет с направленной в их сторону стрелой. Гретхен прищурилась, стараясь рассмотреть то, что происходит в полумраке за спиной арбалетчика. А там шевелились новые смутные силуэты, медленно выплывали со стороны улицы. Спустя несколько мгновений она поняла, что к Хеджмур Холлу приближается целый отряд вооруженных людей.
Раздался шум за спиной Гретхен – это выбежали из дома встревоженные криками Гретхен и Грифа болотники. Они рассыпались по двору, подпрыгивая, размахивая копьями, освещая двор высоко поднятыми над головой зажженными факелами. Человек в капюшоне повернул в их сторону свой арбалет, болотники подняли копья, готовясь поразить ими арбалетчика.
– Нет! – крикнула болотникам Гретхен. – Он спас меня!
Фибии остановились, а Лисица вновь повернулась к арбалетчику, рассмотрела в свете факелов надетый на нем зеленый плащ. К Гретхен подошел Шома и молча, без лишних разговоров, но с явным удовольствием добил копьем хрипящего в агонии Грифа. Гретхен оставила это событие без внимания, оно у нее было целиком приковано к невысокому стройному арбалетчику в зеленом плаще. Тот легкими шагами приблизился к Гретхен, а затем откинул свой изумрудного цвета капюшон.
– Ты? – ахнула Гретхен, увидев перед собой улыбающееся лицо Уитли.
Глава 8Ненадежные союзники
Радостные крики эхом отражались от каменных стен ущелья Бейна. Празднование победы достигло своего пика. Хотя утреннее солнце поднялось уже довольно высоко, проход между горами оставался темным, его освещали лишь костры, вокруг которых танцевали и веселились омирцы. Музыка, песни, шутки, дружеские объятия.
Правда, к радости победы примешивалась и нотка печали. Те, кто до сегодняшней ночи оставался в осажденной армией Котов крепости, невольно вспоминали о пережитых испытаниях, многие оплакивали в душе своих друзей и близких, всех тех, кого навеки отняла у них свирепствующая в Пустынной земле война. Тосты за победу чередовались с тостами в честь тех, кто погиб в борьбе за свободу страны.
Дрю Ферран стоял на выступающем из скалы балконе, глядел сверху на ущелье, на веселящихся у костров людей и наслаждался этим видом.
Им было что праздновать – они наконец одержали важную, крупную победу на поле боя. Впрочем, сам Дрю особых иллюзий не строил, он знал, что победить в одном сражении еще не значит выиграть всю войну. Нет, эта победа – только начало, лишь первый шаг к тому, чтобы принести свободу всей Лиссии, всему ее народу. Тем не менее ему было очень радостно видеть, как у костров дружно стоят в обнимку с кубками в руках люди и верлорды, воины из Шэдоухэйвена и омирцы, а вместе с ними – Фурии из Баста. Разбитые враги давно бежали прочь, на север, при этом Красные плащи и золотошлемники продолжали драться друг с другом прямо на ходу, а остатки армии лордов-псов рассеялись по пустыне под ударами отрядов Фейсала. Лагерь Псов был уничтожен, разнесен в клочья Шакалами, и им с огромным удовольствием помогала в этом леди-пантера Опал, которую долго еще будет помнить собачий сброд. При штурме лагеря были захвачены огромные запасы провизии и вина, они пошли на праздничный стол, радовать изголодавшихся за время осады защитников крепости. А уцелевшие в этой бойне Псы удрали к себе на родину, в Роу-Пеша, зализывать раны. Дрю надеялся, что они больше не рискнут высунуть оттуда свой нос и долго еще будут сожалеть о том, что выбрали в охватившей Лиссию войне «неправильного» союзника.
На плечо Дрю легла чья-то тяжелая рука, и он вздрогнул от неожиданности, отрываясь от своих мыслей.
– О чем задумался, приятель? – сказал Криг. – Надеюсь, ты не собираешься сигануть в пропасть после всего, через что мы прошли?
Дрю обернулся к своему старому другу Носорогу, вместе с которым сражался когда-то на гладиаторской арене в Скории, и с улыбкой ответил:
– Соберусь сделать это не раньше, чем отращу себе крылья.
За спиной Крига стояли еще двое бывших гладиаторов из Печи, Табу и Бегемот. У Дрю не хватало слов, чтобы передать свою радость от того, что его друзья выжили во время осады Бейны. Эти трое гладиаторов прилетели вместе с лордами-ястребами в горную крепость, чтобы попробовать освободить осажденных в ней Шакалов, но вместо этого сами попали в каменный мешок, в город, за воротами которого стояли несметные полчища врагов.
Их решимость бороться за свободу тех, кто находится на другом конце света от родины, подкреплялась нерушимыми дружескими связями с Волком, общей болью и страданиями, через которые всем им довелось пройти.
– Пошли, – сказал Криг. – Тебя заждались за праздничным столом.
Одержавшие славную победу лорды и командиры собрались в зале горной крепости, их банкет проходил там. Омирцы, стурмландцы, бастийцы сидели за одним столом, закусывали, поднимали кубки, разбирали во всех деталях только что отгремевшую битву, обсуждали свои следующие шаги.
– Если вы не против, я еще немного постою здесь, – сказал Дрю. – Отличное утро сегодня.
– Лично я возражать не стану, – ответил Носорог, глубоко вдыхая свежий воздух. – Сам не могу надышаться, насидевшись в той каменной клетке.
– Я тоже постоял бы здесь, – пророкотал своим басом Бегемот. – Тем более что я, кажется, объелся.
– Шутишь, дружище, – сказал Носорог. – У тебя такой бездонный желудок, что места для пудинга в нем как-нибудь еще хватит.
Дрю обратил внимание на то, что Табу не принимает участие в этой дружеской шутливой беседе. Леди-тигрица стояла чуть поодаль, опершись локтями на каменные перила балкона. Лицо Табу было напряженным, казалось, что она в любой момент готова взорваться. Дрю нервно сглотнул – ему хорошо был знаком бешеный характер Тигрицы. Помнил он и о том, как аккуратно следует подбирать слова, когда разговариваешь с Табу.
– Ты не в настроении, Табу? – рискнул спросить он.
– Мне не так-то легко делить трапезу с перебежчиками и предателями, – прорычала в ответ Табу.
Дрю вздрогнул, моментально поняв, кого она имела в виду.
– Все не так просто в мире, где мы живем, и в войне, которую нам приходится вести.
Список тех, кого Табу считала своими врагами, был длинным. Точнее сказать, огромным был этот список. В него входили лорды-ящерицы из Скории, которых она с таким наслаждением убивала своим мечом. Лорды-коты в нем тоже присутствовали и были, пожалуй, еще более ненавистны Табу. Это они устроили заговор против нее, это они оболгали ее, обвинили в том, что она убила того, кто был ей так дорог. А на самом деле убийцей был Оникс, Зверь из Баста. И так ловко все подстроил, что Табу сама поверила в свою вину и продолжала бы верить, не вскройся правда. Эту правду со всей возможной деликатностью открыл ей Дрю, он же объяснил, что она не единственная на этом свете, кого хитрые Львы и Пантеры сумели ввести в заблуждение. Они обманули и ее собственного отца, Тиаса, заставили его отречься от дочери. Долгие годы Табу жила, будучи уверенной в том, что она безумна, что она представляет опасность для всех, кого любит, но сейчас эта пелена упала с ее глаз.
– Двое из тех, кто сидит сейчас за тем столом, виноваты в том, кем я стала, – сказала Табу.