А возможно, совершить подобную дерзость его побудило не столько желание заполучить Маргариту, сколько жажда отомстить её мужу. Хотя оба публично зарыли топор войны, сквайр не забыл, а может, в душе и не простил рыцарю попытки отобрать у него Ону-ле-Фокон, тяжбы с графом Пьером, в которые был впутан и фаворит, а также семена зависти и злобы, щедрой рукой разбросанные Карружем при дворе. Если Жан во время своего последнего визита в Аржантан бросил несколько пренебрежительных фраз в лицо сквайру, то Ле Гри, сытый по горло оскорблениями рыцаря, мог задуматься об ответном ударе, чтобы в отместку сделать тому ещё больнее.
Длительная отлучка рыцаря, его жена, живущая буквально по соседству: возможно, благодаря этим обстоятельствам в голове сквайра выстроился хитроумный план. Если бы он умудрился тайно затащить в постель жену рыцаря, это была бы великолепная месть, не говоря уже о полученных удовольствиях. Предположив, что Маргарита — ветреная особа, Ле Гри, вероятно, планировал без труда её соблазнить. План, как бы плох он ни был, в реальности обернулся настоящей трагедией. Итак, имея мотив и желание отомстить рыцарю, а также шанс соблазнить его жену, сквайр ждал лишь подходящего момента.
И вскоре этот шанс предоставился. В третью неделю января, примерно две недели спустя после отъезда рыцаря в Париж, госпожу Николь внезапно вызвали в Сен-Пьер-сюр-Див, аббатство, находящееся в шести милях от её замка. Фалезский виконт вызвал вдову к судебному приставу Кана Гийому де Мовине, свидетельствовать по некому делу. Ей надлежало явиться туда 18 января 1386 года. Поездка до Сен-Пьера и судебные дела должны были занять у госпожи Николь минимум полдня.
Когда пришёл вызов, Адам Лувель, наблюдавший за замком из своего дома в соседней деревушке и докладывавший своему хозяину обо всём, что касается Маргариты, немедленно сообщил Жаку Ле Гри, что через несколько дней госпожи Николь не будет в Капомесниле.
Рано утром в четверг, 18 января, Николь покинула Капомесниль. Хотя путь до Сен-Пьера и обратно составлял всего двенадцать миль, она отправилась туда в сопровождении свиты, включавшей почти всех домашних слуг. По непонятным причинам вдова взяла с собой даже служанку, тщательно проинструктированную рыцарем не спускать с жены глаз ни днём, ни ночью. Таким образом, Маргарите предстояло провести бо́льшую часть дня почти в полном одиночестве. По слухам, в замке осталась лишь одна служанка, но она явно предпочитала держаться от молодой госпожи подальше.
Едва Николь покинула Капомесниль, в четверг, с утра пораньше, Маргарита услышала громкий стук в парадную дверь. Греясь у камина наверху, она гадала, кто бы это мог быть.
Когда стук повторился, Маргарита, набросив поверх платья меховую накидку, спустилась посмотреть, кто это заявился в такую рань. Войдя в Большой зал, она осторожно приоткрыла ставенку на маленьком зарешеченном окошке в толстой дубовой двери.
Она была немало удивлена, когда в окошечке появилось мужское лицо, сверлящее её взглядом. Маргарита тут же узнала его обладателя, это был Адам Лувель.
Когда она спросила о цели его визита, Адам ответил, что пришёл просить о некоем одолжении.
— Каком одолжении? — поинтересовалась Маргарита.
— Здесь очень холодно, мадам, — ответил Адам. — Можно мне войти и рассказать обо всём подробнее?
Маргарита знала Адама, ведь он жил по соседству и сопровождал её мужа в военном походе. Скорее раздражённая, чем напуганная незваным гостем, Маргарита согласилась. Сдвинув тяжёлый засов, она отворила дверь и впустила визитёра. Женщина сразу же прикрыла дверь, чтобы не напустить в дом холод, и не заперла её.
Стоя в дверях, Адам осмотрелся, словно в поисках камина, но Маргарита и не думала приглашать его в дом, поэтому он начал объясняться прямо на пороге.
Он сказал, что пришёл по поводу невыплаченного долга в сотню золотых франков, занятых у сира Жана. Ему-де известно, что срок выплаты безнадёжно упущен, но он всё же осмелился попросить об отсрочке. Не будет ли мадам Маргарита столь любезна походатайствовать за него перед сиром Жаном?
Маргарита понятия не имела ни о долге, ни о прочих финансовых делах своего мужа и была крайне озадачена тем, что Адам приехал обсудить с ней это именно сейчас, когда её супруг находится в отлучке.
Но прежде чем она успела ответить, Адам резко сменил тему разговора.
— Между прочим, — сообщил Адам, — Жак Ле Гри передаёт вам привет и выражает своё почтение. — Сквайр, — продолжал Адам, — страстно влюблён и готов на что угодно, лишь бы увидеться с вами.
Встревоженная столь неожиданным поворотом Маргарита заявила, что не желает ни видеть Жака Ле Гри, ни даже слышать о нём, и как бы ни был предан Адам своему господину, роль сводника ему не к лицу. Было видно, что подобные разговоры ей неприятны.
В этот момент незапертая входная дверь резко распахнулась, впустив в комнату порыв ледяного ветра. Маргарита испуганно обернулась и увидела самого Ле Гри.
Войдя в зал, сквайр бросил на скамью забрызганный грязью плащ, открыв висевший на поясе кинжал, подошёл к испуганной даме. Увидев страх в глазах Маргариты, он остановился и лучезарно улыбнулся.
— Мадам, — произнёс он, — мой слуга сказал правду, я люблю вас больше жизни и готов пойти на всё, чтобы заслужить вашу любовь! Всё, чем я владею, отныне ваше.
Маргарита опешила, услышав подобные признания из уст самого сквайра. Но, быстро собравшись с мыслями, ответила Жаку, что он забывается, и ему не следует говорить с ней в таком тоне.
Когда Маргарита заявила, что не намерена выслушивать подобные сальности, аргументы сквайра приобрели физический характер. Ле Гри, будучи довольно рослым и сильным мужчиной, резко шагнул вперёд и схватил Маргариту за запястье, приказывая сесть рядом с ним на скамью. Когда Маргарита отказалась повиноваться, он принудил её сделать это, стиснув руку железной хваткой.
Неохотно сев рядом со сквайром, Маргарита почувствовала его жаркое дыхание у себя на щеке. Теперь она со страхом слушала сбивчивый рассказ сквайра о том, что ему известно о денежных затруднениях её мужа. Многозначительно улыбнувшись, да так, что Маргариту едва не вывернуло от отвращения, он пообещал щедро вознаградить её и помочь восстановить пошатнувшееся положение Карружей, если она станет более податливой.
Столь откровенный торг, с предложением денег за оказание интимных услуг, по слухам, был для сквайра стандартным способом охмурения. Только с Маргаритой он не сработал.
Хотя она была обездвижена и напугана до полусмерти, у неё достало смелости бросить в лицо сквайру, что не нуждается в его деньгах и никогда ему не подчинится. Произнеся это, она принялась отчаянно вырываться из его цепких объятий.
Видя, что у него нет ни малейшего шанса уломать Маргариту, сквайр оставил всякие попытки уговорить её. Улыбка на его лице сменилась звериным оскалом.
—Ты пойдёшь со мной наверх, и плевать, хочешь ты того или нет, — пригрозил он. Сквайр кивнул в сторону Лувеля, и тот подошёл к двери, чтобы задвинуть засов.
Теперь Маргарита поняла преступные намерения гостей и принялась звать на помощь.
— Haro! Aidez-moi! Haro! (Аро! Помогите! Аро!){7}
Но никто не услышал криков Маргариты. По крайней мере, никто не пришёл ей на помощь. Николь забрала всех слуг с собой в Сен-Пьер-сюр-Див. А за толстыми каменными стенами и запертыми дверьми вопли Маргариты вряд ли были услышаны в соседней деревушке, где замёрзшие селяне забились в свои лачуги, поближе к очагу.
Не обращая внимания на крики жертвы, словно зная, что никто не придёт к ней на помощь, двое мужчин потащили Маргариту к лестнице. В отчаянии она ухватилась за тяжёлую придверную скамью, пытаясь удержаться на месте. Но мужчины оторвали её от скамьи и, заломив ей руки, потащили прочь.
Когда они волокли её к лестнице, Маргарите удалось вырваться, и она рухнула на каменный пол. В отчаянии она громко поклялась, что расскажет мужу о совершённом насилии, и он со своими друзьями отомстит за неё.
Не обращая внимания на столь грозное предупреждение, Ле Гри яростно схватил её за руки и рывком поставил на ноги, а Лувель сзади обхватил Маргариту за талию. Вдвоём они вынудили её подняться по каменным ступеням, в то время как она не прекращала кричать и вырываться.
Когда им наконец удалось втащить Маргариту наверх, Лувель помог хозяину втолкнуть её в ближайшую комнату и закрыл за ними дверь, оставив сквайра наедине с Маргаритой.
Ле Гри нагнулся, чтобы расшнуровать башмаки, а Маргарита, мгновенно воспользовавшись этим, вырвалась и, подбежав к окну, отчаянно попыталась открыть его и позвать на помощь. Сквайр вскочил и бросился к ней.
Отпрыгнув от окна, Маргарита кинулась к двери в противоположном конце комнаты, пытаясь скрыться за ней.
Но Ле Гри в несколько скачков пересёк комнату и, перепрыгнув через кровать, перекрыл Маргарите путь к отступлению.
Ле Гри сгрёб Маргариту в охапку и грубо швырнул на кровать. Сдавив ей горло одной лапищей, другой – он расшнуровал башмаки и стянул штаны. Маргарита отчаянно брыкалась и пиналась, но сквайр так плотно сжимал её шею, что свет померк у неё в глазах, и ей показалось, он вот-вот сломает ей позвонки.
Склонившись над кроватью, Ле Гри сорвал с Маргариты накидку и задрал ей юбки. Но едва он разжал пальцы на шее женщины и навалился на неё, она принялась так усиленно извиваться, что справиться с ней одному было уже невозможно.
Крича и ругаясь, что не видал ещё такой строптивой бабы, Ле Гри громко позвал своего сообщника:
— Лувель!
Дверь распахнулась ,и в комнату вбежал Лувель.
Схватив Маргариту за руки и за ноги, они бросили её на кровать лицом вниз. Маргарита, измученная неравной схваткой, чувствовала, что её покидают силы. С помощью каких-то верёвок или разорванной на полоски ткани, которые они не то нашли в комнате, не то предусмотрительно принесли с собой, мужчины связали непокорную жертву.
Но даже привязанная к кровати, Маргарита продолжала кричать и звать на помощь. И тогда, чтобы заставить её замолчать, сквайр сорвал с головы свою кожаную шапку и затолкал ей в рот.