Готовясь к возвращению в Париж в середине ноября, Карл с нетерпением ждал дуэли, которую назначили на двадцать седьмое. Будучи семнадцатилетним юношей, он обожал жестокие забавы и был без ума от рыцарских турниров, в которых и сам не раз участвовал. Год назад в Камбре молодой король с энтузиазмом бился на турнире с фламандским рыцарем, сиром Николасом д’Эпинуа.{14} Карл был настолько увлечён турнирами, что несколькими годами позже, когда сорок английских рыцарей сражались с тремя соперниками-французами во время трёхдневного турнира в Сен-Энглевере, присутствовал там инкогнито в сопровождении лишь одного дворянина, смешавшись с толпой зевак, чтобы получше рассмотреть происходящее.
Горя желанием увидеть поединок Карружа с Ле Гри и опасаясь пропустить это зрелище из-за плохой погоды или по иным причинам, Карл решил посоветоваться с дядьями. Герцоги Беррийский, Бургундский и Бурбонский, тоже желавшие поглазеть на дуэль, призвали короля вмешаться. Поскольку времени в его распоряжении оставалось меньше недели, Карл послал в Париж гонца с запечатанным посланием, требуя отложить поединок до его возвращения, и указал более подходящую дату, первую субботу после Рождества, то есть 29 декабря.
Парламент, спешно собрав заседание 24 ноября, всего за три дня до дуэли, подчинился требованию короля и назначил новую дату, отложив поединок более чем на месяц, хотя ристалище Сен-Мартен было уже готово принять дуэлянтов, занятых последними приготовлениями к битве.
Жана де Карружа и Жака Ле Гри немедленно известили о переносе дуэли, соперников срочно вызвали в Парламент и, вскрыв в их присутствии письмо, зачитали королевское послание. Отсрочка дуэли до Рождества давала рыцарю, сквайру, а также прекрасной даме ещё около тридцати дней передышки. Но вряд ли кого-либо из них (особенно Маргариту, перед которой маячила перспектива быть заживо поджаренной на костре) осчастливил этот дополнительный месяц тревожных ожиданий.
26 ноября король и его дяди покинули Слёйс. На следующий день, в первоначальную дату дуэли, Карл прибыл в Аррас. 5 декабря, через два дня после своего восемнадцатилетия, король въехал в Париж.
В Париже молодого короля уже поджидала ещё более юная королева, шестнадцатилетняя Изабелла Баварская, на которой он женился в прошлом году. Как и большинство королевских браков, этот союз был устроен монаршими семействами, а тех больше занимали династические альянсы, нежели счастье молодых. Амбициозные дяди короля искали в герцоге Стефане Баварском, отце Изабеллы, военного союзника. И герцог Стефан открыто приветствовал союз с французским королевским домом. Но, к всеобщему удивлению и восторгу, на бесплодной каменистой почве государственной политики расцвела романтическая роза, Карл и Изабелла страстно полюбили друг друга{15}.
Во время брачных переговоров Изабелла покорно следовала всем французским обычаям, не противилась быть раздетой придворными дамами и подвергнуться осмотру полностью обнажённой —«tout nue». Эту королевскую комиссию учредили ещё до того, как Изабелла познакомилась с Карлом (и даже до того, как Карл узнал, что она — его будущая невеста) с целью убедиться, что дама «должным образом сложена и способна выносить будущих наследников». Изабелла с достоинством вынесла позорный досмотр, учинённый тремя французскими герцогинями, и, видимо, сдала экзамен на отлично.
Вскоре после этого, уже разряженная в пух и прах и увешанная драгоценными побрякушками, Изабелла предстала перед Карлом, с замиранием сердца следя за его реакцией. Карл не говорил по-немецки, а Изабелла практически не знала французского. Когда Изабелла склонилась в реверансе, король приблизился и, взяв свою невесту за руку, долго пожирал её взглядом. Чем дольше он смотрел, тем яростнее в его сердце разгоралось пламя любви и страсти. Он увидел, как она прекрасна, и его охватило жгучее желание обладать ею. Реакция Карла на Изабеллу немало взбудоражила королевский двор, даже присутствовавший при встрече коннетабль Франции сказал одному из дворян: «Эта дама останется с нами. Король не может от неё глаз отвести».
Карл потребовал провести церемонию бракосочетания немедленно, что и было сделано 17 июля 1385 года, спустя всего четыре дня после смотрин. Изабелла приехала на свадьбу «в неописуемо роскошной карете, с короной на голове, показывая всем своим видом, что она сто́ит щедрого королевского выкупа, присланного за неё государем». После торжественной мессы и брачных обетов, засвидетельствованных епископом Амьенским в присутствии множества гостей, был устроен пышный свадебный пир, на котором графы и бароны подносили королю и его невесте кушанья на золотых блюдах. Наконец, вечером придворные дамы уложили невесту на брачное ложе, и туда же немедленно направился король, которому давно не терпелось затащить Изабеллу в постель. Заглядывая за кулисы брачной церемонии, летописец отмечает, что «они провели вместе незабываемую ночь, как и следовало ожидать».
В январе 1386 года Изабелла забеременела, и никто при дворе не сомневался, что наследник престола уже на подходе. 25 сентября 1386 года она родила сына. Все парижские колокола звонили, возвещая о рождении принца, и гонец немедленно доставил королю радостную весть. 17 октября мальчик был крещён и наречён Карлом, обряд святого таинства совершал архиепископ Руанский.
Но маленький дофин родился больным и кричал не переставая в своей колыбельке, пока молодая мать в отсутствие короля изводила себя тревожными думами, а придворные лекари бессильно разводили руками. К возвращению короля в Париж в конце ноября здоровье младенца окончательно пошатнулось. Все всерьёз опасались за его жизнь, а врачи беспомощно наблюдали, как будущий король угасает с каждым днём.
28 декабря, всего за день до того, как Жан де Карруж и Жак Ле Гри должны были сразиться на долгожданной дуэли, маленький дофин умер. Королевский двор, столичный люд и вся страна оплакивали потерю маленького принца. В ту же ночь его пышно разодетое тельце и, при свете факелов и с кортежем из знати было доставлено в королевскую усыпальницу Сен-Дени. Смерть дофина сочли дурным предзнаменованием, ведь она пришлась аккурат на день избиения младенцев царём Иродом.
Но безвременная смерть наследника не помешала Карлу и его двору насладиться праздничными торжествами, как и планировалось. Новый год считался праздником, равным Рождеству, и король с головой окунулся в омут празднеств, балов, танцев и кутежей. «Новый год при французском дворе в этот раз был отмечен с неподражаемым блеском... И несомненно, кульминацией всех этих торжеств стала судебная дуэль между Жаком Ле Гри и Жаном де Карружем».
По странному стечению обстоятельств, дама, чья судьба в этом поединке была поставлена на кон, родила ребёнка практически одновременно с королевой. Младенец, при рождении крещёный Робером, должен был родиться после 9 июля, когда Парламент начал следствие, и задолго до 27 ноября, первоначальной даты поединка, потому что суд ни за что бы не рискнул казнить беременную женщину. Скорее всего, он родился между началом сентября (через девять месяцев после возвращения рыцаря из Шотландии) и серединой октября (девять месяцев спустя после предполагаемого изнасилования). Золотая середина здесь 25 сентября — день рождения дофина, из этого можно предположить, что оба младенца были примерно одного возраста.
Но если король и королева Франции потеряли сына прямо накануне дуэли, то ребёнок Жана и Маргариты рисковал лишиться обоих родителей и остаться сиротой, если поединок закончится не в пользу рыцаря.
ДОСПЕХИ
Карруж и Ле Гри носили доспехи, подобные этим латам (ок.1400 г.), которые представляли собой кольчугу, сделанную из плотно соединённых металлических колечек и стальных пластин, а также шлем, снабжённый клювоподобным забралом. Музей искусств Метрополитен, мемориальная коллекция Бэшфорда Дина, подарок Хелен Фенсток Хаббард, в память о ее отце Харрисе К. Фенстоке, 1929 г. (29.154.3) Все права защищены, Музей искусств Метрополитен.
8
ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА
И КЛЯТВЫ
Рано утром в субботу, 29 декабря, рыцарь и сквайр поднялись с постелей у себя дома, по разные стороны Парижа. Первым делом они умылись, выслушали мессу и наконец нарушили пост, который держали с вечера прошлого дня. Так велел рыцарский обычай: держать пост, а то и бдеть перед алтарём в ночь накануне решающей битвы. Как сообщают источники, в преддверии дуэли Жана де Карружа и Жака Ле Гри, во всех церквях Парижа молились за победу одного или другого.
После умывания, молитвы и завтрака каждый не без помощи слуг был должным образом снаряжен для поединка. Вначале каждый облачался в тонкую льняную сорочку, а поверх неё в более плотный льняной костюм с подкладкой под ребра, пах и прочие уязвимые места. Затем к телу пристёгивали разборные латы, начиная с ног, чтобы уменьшить нагрузку на корпус во время довольно длительного процесса одевания.
Сначала на ноги надевались матерчатые или кожаные башмаки, поверх которых — кольчужные или пластинчатые металлические сабатоны. Затем пристёгивались кольчужные гетры, или шоссы, а поверх них — пластинчатые латы для голеней, колен и бёдер. Кольчужная юбка опоясывала талию, закрывая бёдра и пах. Торс защищала кольчуга без рукавов, или хауберк, стянутый на талии кожаным ремнём. Поверх него надевалась стёганая куртка с металлическими чешуйками или цельнометаллический нагрудник. Дополнительные пластины прикрывали плечи, предплечья, локти и запястья. Кисти рук защищали кольчужные либо пластинчатые рукавицы с открытой тканевой или кожаной подкладкой на ладонях для более удобного захвата, шею закрывал металлический воротник. И наконец, на голову надевалась мягкая кожаная шапочка, поверх которой водружался бацинет, шлем с откидным забралом, защищающим лицо с подбородком, и бармицей — кольчужным капюшоном, покрывающим шею и плечи. Клювообразное забрало с узкими прорезями для глаз и перфорацией, чтобы дышать, полностью скрывало лицо воина, когда он бездействовал. По этой причине повер