Среди болтовни и сплетен площади, крики торговцев смешивались с тяжелой поступью солдат и стенаниями заключенных, которых в кандалах вели на казнь.
Стоило рыцарю и оруженосцу пересечь площадь и войти во дворец, как шум позади них стих. Поднявшись по огромной каменной лестнице, они прошли через арку в готическом стиле, рядом с которой стояла статуя мадонны с младенцем, и вошли в главный зал. Это было огромное и изысканно украшенное помещение площадью около семидесяти метров в длину и почти тридцать метров шириной. Похожий на пещеру, зал имел сводчатый позолоченный потолок, который опирался на восемь колон, разделявшие помещение на две части.
Здесь кипела основная работа суда. Адвокаты встречались с клиентами, секретари сновали с документами, а также приставы, писари и прочие служащие поддерживали в движении сложную машину правосудия. Сквозь окна, украшенные цветными витражами с гербом Франции, на верхнюю часть стен попадал дневной свет. В зале имелось несколько огромных каминов, между которыми вдоль стен были расставлены скамейки для посетителей. По периметру зала стояли статуи пятидесяти французских королей, а стены украшали шкуры зверей, включая кожу крокодила, привезенную из Египта известным крестоносцем, сиром Годфруа де Буйоном. В восточном конце зала находился алтарь, посвященный святому Николаю, одному из святых покровителей адвокатов. Перед алтарем каждое утро служили мессу. Алтарь содержали на доходы от сбора налога на юридическую практику и пожертвования, которые платили соучастники убийства Эвена Дола, судьи парламента, убитого любовником своей жены в 1369 году.
В Большом зале правительство Франции собиралось во времена кризиса, как, например, после сокрушительного поражения при Пуатье и пленении короля Иоанна осенью 1356 года.
Тогда около восьмисот представителей Генеральных штатов со всего королевства собрались в зале дворца и потребовали, чтобы дофин — будущий король Карл V — убрал из королевской администрации всех коррумпированных советников, которые довели Францию до такого плачевного состояния. Двумя годами позже разъяренная толпа из трех тысяч человек во главе с Этьеном Марселем, купеческим прево Парижа, ворвалась в зал, протестуя против возмутительных условий мирного соглашения с Англией и неподъемного выкупа за короля в три миллиона золотых экю.
Марсель, при поддержке разгневанных сторонников, ворвался в покои дофина на втором этаже, с криком: «Нам здесь есть чем заняться!» Толпа схватила одного из королевских советников и зарубила его насмерть прямо на месте. Другой советник пытался бежать из комнаты, но толпа поймала его и тоже убила, а затем проволокла окровавленное тело по дворцу скинула вместе с трупом первого советника беснующейся толпе во двор. Напуганному дофину удалось спастись, когда Марсель взял его под личную защиту и дал ему накинуть капюшон синего и малинового цветов, которые символизировали мятеж.
У входа в Большой зал Карружа и Ле Гри встретили привратники, одетые в ливреи и вооруженные дубинками для поддержания порядка. Они отдельно провели каждого из них вместе с сопровождавшими лицами через зал. Черно-белый мраморный пол зала походил на гигантскую шахматную доску. В северо-западном углу они прошли через охраняемую дверь в узкий коридор, который вел в Большую палату, святую святых парламента. Это была гораздо меньшая по размерам, но куда более более изысканно обставленная комната на северной стороне дворца. Здесь торжественно заседал король всякий раз, когда приезжал во дворец по делам.
Войдя в Большую палату, рыцарь и оруженосец оказались лицом прямо к «ложу справедливости»[15]. Трон, обитый синим бархатом с вышитыми на нем золотыми лилиями, стоял под балдахином на небольшом помосте.
Вокруг трона были расставлены скамьи с мягкими сидениями для судей. Слева от короля сидели представители духовенства, справа — светские судьи. Всего тридцать два человека. На одной из стен висел фрагмент алтаря с изображением распятия, а на остальных стенах красовались роскошные гобелены. Единственный камин давно погас — в июльскую жару разводить его не было надобности. Разбросанная на полу свежескошенная трава наполняла воздух чистотой и спокойствием.
Низкая перегородка отделяла трон короля и места судей от остальной комнаты, где стояли деревянные скамейки для адвокатов и их клиентов.
Привратники проводили всех на их места попросили стоять молча и ждать. В комнату один за другим вошли советники короля, сначала духовенство, а затем светские судьи. Наконец в дверном проеме за троном показался король. Когда бейлиф объявил о его прибытии, все присутствующие в комнате застыли в поклоне. Карл вошел в палату в сопровождении своего брата, Людовика Валуа, и бдительных дядей-регентов. Сев на трон, юный монарх наблюдал как собравшиеся молча рассаживаются по местам. Один из священнослужителей стоя прочитал молитву, настоятельно прося Господа благословить заседание суда. Затем первый председатель парламента, Арнольд де Корби, постучал молоточком, возвестив о начале сессии высшего суда Франции.
Вот как в реестре парижского парламента описано заседание в Большой палаты 9 июля 1386 года.
«Сегодня наш государь король присутствовал в парламенте, его величество сопровождали дяди, наши господа: герцог Берийский и герцог Бургундский, а также наш господин граф Валуа, брат нашего господина короля и много других знатных господ. Слушание касалось решения спора между Жаном де Карружем, рыцарем, истцом, с одной стороны и Жаком Ле Гри, с другой стороны, в личном поединке».
О Маргарите в записи ничего не сказано, поэтому о ее присутствии в тот день ничего не известно. Достоверно известно, что ей точно пришлось предстать перед парижским парламентом тем летом, но позже. К тому моменту госпожа Карруж уже была на шестом месяце беременности, и потому явка в суд, где рассматривалось дело о ее изнасиловании, была бы тяжелым испытанием для нее.
Во время вызова на поединок в парижском парламенте рыцарь и оруженосец стояли лицом к лицу. Позади каждого стояли сопровождавшие их лица. По традиции апеллянт стоял справа от короля, а ответчик — слева.
Карруж, на правах апеллянта, выступал первым, говоря громко и четко, чтобы всем присутствующим были хорошо слышны его слова.
— Достопочтенный и могущественный король, наш государь, я, Жан де Карруж, рыцарь, явился в твой суд как апеллянт и настоящим обвиняю этого оруженосца, Жака Ле Гри, в самом отвратительном преступлении против мой жены, Маргариты де Карруж. Я обвиняю Жака Ле Гри в том, что на третьей неделе января этого года, в месте, известном как Капомениль, он вступил в плотскую связь с моей женой против ее воли, совершив это подлое преступление при содействии некого Адама Лувеля. Поэтому я требую, чтобы он сейчас же признался в своем преступлении, повиновался приговору суда и принял наказание в виде смертной казни и конфискации имущества, как того требует закон в подобных случаях. Если названный мной Жак Ле Гри не признает свою вину, я готов доказать свои обвинения, сразившись с ним на закрытом поле в твоем присутствии, наш судья и владыка. Только так должен поступить благородный человек.
Назвав оруженосца по имени и предъявив ему обвинение, рыцарь должен был вызвать его на поединок. На глазах у судей рыцарь бросил перчатку к ногам оруженосца: таков был старинный ритуал вызова на дуэль. Тем самым рыцарь давал понять, что его решение окончательное, и он готов сражаться с обвиняемым на замкнутой арене — традиционном месте проведения судебных поединков.
Настала очередь оруженосца, как ответчика, сказать речь в свою защиту. Глядя в глаза своему обвинителю, он говорил также громко и отчетливо, чтобы все собравшиеся могли его хорошо слышать.
— Достопочтенный и могущественный король, наш государь, здесь в суде я, Жак Ле Гри, оруженосец, явился в твой суд как ответчик и настоящим отрицаю все перечисленные обвинения и особенно обвинение Жана де Карружа в том, что я преступно вступил в половую связь с его женой, госпожой Маргаритой де Карруж, на третьей неделе января или в любое другое время, в месте известном как Капомениль или в любом другом месте. Далее я готов поручиться честью перед лицом вашего величества, что указанный рыцарь зло и грязно солгал и с его стороны низко и подло говорить такое. Уповая на Господа и Пресвятую Деву, я обещаю защищать себя от обвинений, рискуя жизнью, без всяких отговорок и просьб о пощаде, если суд решит, что поединок должен состояться, в том месте и в то время, которое назначишь ты, наш судья и государь.
Затем Жак Ле Гри наклонился и поднял с пола перчатку, брошенную к его ногам. Этого тоже требовал ритуал. Держа перчатку в руке, ответчик давал всем понять, что принимает публичное обещание противника доказать свои обвинения в поединке, и сам готов защищать свои собственные показания в смертном бою, если так решит суд.
Заслушав речи апеллянта и ответчика и засвидетельствовав вызов на поединок, судьи посовещались и решили какие шаги следует предпринять дальше. Докладчик, судья, назначенный ответственным за дело, объявил присутствующим официальное решение суда юридическим языком:
— В деле о вызове на поединок между сиром Жаном де Карружем, рыцарем, апеллянтом и истцом с одной стороны, и Жаком Ле Гри, ответчиком, с другой стороны, суд заслушал стороны и постановил, что теперь они должны представить свои факты и доказательства письменно, в форме показаний под присягой, которые суд, получив, рассмотрит и, руководствуясь здравым смыслом, вынесет окончательное решение.
Парижский парламент приказал провести официальное расследование всех фактов дела. Каждая из сторон конфликта должна была представить в суд письменные показания, рассматривая которые суд затем и решал следует ли устраивать поединок.
Вердикт парламента, скорее всего, удовлетворил Карружа. По крайне мере, его апелляцию не отвергли. Его усилия оказались не напрасны — теперь проведут официальное расследование, а уж его результаты точно будут в пользу поединка. Правда, парламент редко давал разрешение на поединок, и уже более тридцати лет этого не случалось в делах о предполагаемом изнасиловании.