титься до этого? Вывод печален: свой первый шаг к проституции я сделал в Горном лесу. Я так от него и не отошла, и теперь уже знаю точно, что никогда не отойду. Там в горном лесу началось моё падение. Закончилось тем, что я забеременела, не зная от кого. Один клиент заманил к себе домой, и всю ночь трахал меня вместе со своими друзьями. Я начала сопротивляться, но получила такую оплеуху, что первые два часа провела, мало чего соображая. Утром хотела написать заявление в полицию, но Томка рассоветовала. Убедила тем, что это может даже просочиться в СМИ.
– Ну, и на фига тебе это нужно? Прославят на всю страну! – успокойся. Жива, и всё пучком.
Томке нужно было учиться на филологическом, на какой-то особой кафедре – она знала столько разных выражений, словечек, поговорок, что могла бы продвинуть науку далеко вперёд.
Дальше вспоминать страшно. Оклемалась и снова работать. Затягивает это дело, затягивают быстрые деньги. Вовремя аборт не сделала, пришлось рожать. Два месяца не выходила из квартиры, принимала извращенцев дома. Никогда не думала, что услуги беременной женщины будут стоит в два, а то в три раза больше, чем услуги обычных проституток. Я заламывала иногда по пятьсот долларов за час, и находились придурки, которые приходили ко мне, смотрели на живот и истекали слюной. Как же всё это омерзительно даже вспоминать! Господи, прости мою душу грешную.
Родила я мальчика и по совету всё той же Тамарки, упаковала тельце в полиэтиленовый пакет, положила его в сумку, отвезла на другой конец города, подальше от дома, и там выбросила в мусорный бак.
Не знаю, как с эти жить, я на следующий день даже поехала к тому баку, но он уже был пустой. Пыталась забыть всё, но поняла, что это уже невозможно. К несчастью, бывают ошибки, не подлежащие исправлению…»
– Нашли? – спросил Василий.
– Что? – опомнилась Ирина.
– Ну, новую работу нашли! – повторил Ковалёв.
– Да так, подрабатываем, то в ларьках, то в магазинах, – соврала Ирина, и тут же, добавила ещё одну выдуманную басенку: – Но меня тут один знакомый обещал редактором в газету устроить.
– Вот и прекрасно, – воскликнула Лидия, – всё наладится.
Ирина неожиданно расплакалась.
– Не плачь, Ириш, – Лида подошла к ней и обняла, – вот увидишь, всё будет хорошо.
– Нет, Лида, – всхлипнув, Ирина замотала головой, – хорошо уже не будет никогда…
36
Следующим рассказчиком избрали Венчика. Недолго тот сопротивлялся, однако начал рассказ с продолжительного раздумья.
«Извините, господа, моя правда жестока настолько, что рассказывать её – всё равно, что, как Анна Каренина, броситься под паровоз. А если говорить только правду и ничего кроме правды, это будет коротко и неинтересно. Хотя, как говорится, любопытной варваре нос оторвали. Всё, что происходит не у вас, а у кого-то, всегда жутко интересно».
– С чего начать? – театрально закатил глаза Веня. – Что вы хотели бы от меня услышать?
– Венчик, как всегда, – усмехнулась Лидия, – без спектакля не может. Да просто расскажи, чем занимался после института, где и кем работал, где сейчас работаешь, женился, крестился и так далее. Слушаем тебя!
– Ну, крестился я ещё в 1992 году, вернее меня крестили, – начал Роднянских. – А вот жениться, признаюсь, от свадьбы был на волосок, даже невесте свадебное платье купили.
– Передумали, что ли? – удивлённо спросила Галина.
– Не передумали, а передумал! – уточнил Вениамин и, хитро улыбнувшись, добавил: – а невесту вы знаете…
– Кто такая? – оживлённо загалдели женщины. – Кто она? С нам училась?
– Почти! – уклончиво ответил Вениамин.
– Да не тяни ты кота за хвост, – воскликнула Лидия, – говори уже, чего комедию ломаешь.
– Ох, и любопытная ты, Лидка! – рассмеялся Роднянских. – Верунчика помнишь, Веру Полуянову?
– Погоди-погоди, – задумалась Лидия и через две-три секунды вспомнила: – А-а-а! С исторического факультета? Такая беленькая?
– Не беленькая, а рыжая, – уточнил Веня. – На самом деле, она шатенка, но вас же не поймёшь, кто какого цвета.
– Насколько я помню, – сказала Галина, – ты никогда с ней не дружил. И вдруг свадьба. Как так вышло?
– Я и сам не понял, – вяло улыбнулся Вениамин.
– Так, девчонки, – прикрикнул Василий, – дайте Венчика послушать. Что вы раскудахтались? Сначала доклад, потом вопросы. Забыли, как вас учили?
– Ладно, рассказываю, – сказал Веня и продолжил: – Я после института, уехал на Урал. Там наш знакомый, в смысле, друг семьи, работал главным редактором областной газеты. Он и предложил мне поработать заместителем начальника отдела, с перспективой занять место старика, собиравшегося в скором времени на пенсию. Ну, думаю, сменю обстановку, на народ посмотрю, попутешествую, шеф предупредил, что будет много командировок. В общем, работёнка была неплохая – помотался, будь здоров. И вот однажды приезжаем мы с коллегами в одну деревню, работаем день, второй и заходим в местную школу, у них там только начальная – около пятнадцати школяров. Две учительницы, одна из которых и директор, и завуч, другая одновременно и завхоз, и уборщица. Ну, заходим к директору, и смотрим друг на друга с открытыми ртами. Передо мной стоит Верунчик. Я у неё спрашиваю:
– Ты чего здесь делаешь? Ты как сюда попала?
А она меня огорошила:
– Да я никуда и не пропадала отсюда, институт окончила – и домой.
Оказывается, она родилась там, окончила эту самую школу, только тогда она была ещё средней, и в ней училось полрайона. Мы должны были уезжать после обеда, пришлось задержаться, вспомнить альма-матер и всё такое. Верка оказалась очень гостеприимной хозяйкой, я коллег на следующий день отправил в областной центр, а сам задержался на недельку. Сам себе удивлялся и до сих пор удивляюсь, как меня зациклило. В общем, не касаясь подробностей, скажу так: попёрла у нас любовь «ультрасовременная» . Ох, умеете вы, девочки разбить сердце! Не поверите, но я реально потерял голову…
– Тебе это, Венчик, полезно, – хихикнула Галина, – уж скольким ты девчонкам головы покружил…
– Цыть! – Василий погрозил Галине пальцем. – Ага, и что?
– Что-что? – развёл руками Вениамин. – Стали готовиться к свадьбе. Я сразу сказал, что жить будем или в их областном центре, или поедем в столицу. Она согласилась…
– Ну, ещё бы, – с ехидцей произнёс Черноудин.
– Всё шло хорошо, – не обращая внимания на реплику Александра, продолжил Роднянских, – но вдруг в Москву приехала мама Веры.
– Так я и знал, – хмыкнул Черноудин, – без тёщи тут не обошлось.
– Мы с Верой жили вместе с родителями, – пояснил Веня, – тёще предложили квартиру моего дяди. В центре, однушка, упакована так, что там можно неделю жить не выходя. Всё есть, даже недельный запас продуктов. Мама, – Вениамин скривился, – приехала на три дня. Но тут возникла проблема. «А чё это вы меня в другую квартиру заселяете?» – возмутилась она. Ей объяснили, что для удобства, да и квартира недалеко от нашей, две остановки на троллейбусе. Спорила, ругалась, возмущалась. Поставила условия: «Или я живу у вас, или дочь переезжает на три дня ко мне». Отец мой пошёл на принцип: «У нас нет свободного места». Мне говорит: «Сын, с невестой решай сам, но думай головой…». Но даже без намёка отца я понимал, что, если Верка уйдёт от меня к маме, это будет таким, знаете ли, вызовом лично мне. Я совершенно спокойно говорю: «Вера, успокой маму и скажи ей, что ты останешься со мной, а завтра утром мы приедем к ней в гости». В общем, какая-то сложная ситуация возникла на ровном месте. Вера ушла с матерью…
– Тебя это сильно напрягло? – спросила Галина.
– Ты знаешь, Галя, не напрягло, – Вениамин сделал паузу, – у меня исчезла любовь к этой девушке, если хочешь, просто растворилась. Не знаю, может, я не прав, но я увидел в этом такое пренебрежение, что утром следующего дня отвёз ей вещи, в том числе свадебное платье и попросил больше не возвращаться. Вот такая печальная история. Попытка жениться не удалась. Пока больше попыток окольцеваться не совершал.
– Ерунда какая-то, – досадливо произнесла Лидия. – Действительно конфликт из ничего и на ровном месте.
– Не согласен, – воскликнул Черноудин, – в данном случае, нельзя говорить, что конфликт «из ничего». Очень даже из чего. Что это за необоснованный выпад со стороны невесты. Веня, вот здесь я тебя полностью поддерживаю: уступи раз, и всю жизнь будешь слушать истерики жены и советы тёщи. Да и вообще, какая-то неблагодарная тётка. Ей отдельную квартиру в центре столицы, все условия, а она… по-моему, она не читала «Сказку о золотой рыбке».
– Погоди, Саня, – оборвала его Лидия, – ну, что ты растарахтелся! Веня, ну, так а Вера-то что? Так легко сдалась?
– Почему сдалась? Уехала с мамой, – сказал Вениамин. – Видимо, ей мнение мамы и её деревня были дороже.
– И где она теперь? Ты с ней больше не общался?
– А зачем? – пожал плечами Роднянских. – Я же объяснил: прошла любовь, завяли помидоры.
– Грубиян! – усмехнулась Лидия.
– Лида, а как бы ты поступила? – спросила Галя.
– Я не пойму, зачем мама её вообще приезжала в Москву? – удивилась Лида. – Если посеять рознь, то ей это удалось!
«Это я тут такой хладнокровный, на самом деле, через неделю я оборвал Верке телефон, пытался её вернуть. Но она была непреклонна. Очень обиделась на меня за то, что я привёз тогда утром её вещи и свадебное платье. Дурак я. Считаю, что зря порвал с ней, хорошая девка. Говорил с мамой после этого, она тоже мне сказал, что я поторопился. Отец одобрил мой поступок, сказал, что всё сделал правильно. Жена – а мы ведь с ней уже жили вместе – не должна без разрешения покидать мужа. Но мама потом добавила, что разбитую чашку, как ни склеивай, всё равно трещины уже не скроешь. Тяжело всё вспоминать, но говорить об этом вслух и вовсе невозможно».
– Возвращаться на Урал мне не хотелось, – продолжил Роднянских, – устроился на работу в фирму к отцу.