– Он у тебя, если мне не изменяет память, – сказала Галина, – компьютерами занимался?
– Почему «занимался»? – ухмыльнулся Веня. – Занимается и по сей день.
– А кем ты там работаешь? – удивлённо спросила Лидия.
– Ну, ты спросила, – рассмеялся Василий, – у родного отца в фирме кем он должен работать? Как минимум замом. Верно, Венчик?
– Не сочиняй, – возразил Роднянских, – да я и сам в замы не хотел бы, суетная работа. У меня работа творческая, чисто по специальности.
– О! – воскликнула Лидия. – Это интересно, рассказывай.
– Я работаю переводчиком, – уточнил Вениамин, – с английского на русский. Там столько приходит всяких материалов, инструкций, описаний, с ума можно сойти. А до меня работал кадр, я почитал его переводы, ему бы у Петросяна работать, цены бы не было. Лепил от фонаря.
– Батька, небось, и заплату приличную назначил? – спросил Василий.
– Не жалуюсь, – уклончиво ответил Вениамин.
– И всё? – спросила Галина. – Что-то приключений у тебя маловато! Скучно живёшь.
– Да я бы не сказал, что скучаю, – возразил Веня.– Летом на моря ездим, недавно были на Гоа, зимой на лыжах катаемся…
– С кем? – поинтересовалась Лидия.
– В основном семейно, – сказал Веня. – Иногда с коллегами по работе. Раз на раз не приходится. Под настроение.
– Так ты что, – продолжила Лида, – жениться теперь совсем не собираешься?
– А куда торопиться, Лид? – пожал плечами Вениамин. – Из возраста мгновенного принятия решений я вышел, посмотрим после тридцати, если раньше ничего не случится. Первый раз обломался, теперь как-то не срастается, что ли.
«Беда у меня случилась, ребята, не до женитьбы мне теперь. Страшная беда. Хотя, надеюсь, всё постепенно забудется. Рассказать вам не смогу, об этой тайне я знаю один. И не дай бог всплывёт всё, не пройти мне мимо тюрьмы. А зачем мне это нужно? Вон слышал, Васька наш попал в тюрьму, надеюсь, расскажет сегодня, каково там. Я даже сам себе до конца правду не говорю. Даже мысленно вру. Вот и с Уралом себе вру. Вы что думаете, я за романтикой туда уехал? Ага! От тюрьмы убежал. Да вот только от себя не сбежишь. За две-три недели до отъезда на Урал, я ехал с дачи, и где-то за пять километров от федеральной трассы сбил стоявшего на обочине мужика, возраст не могу сказать, у него от удара об асфальт оторвало нижнюю челюсть. Я остановился, сначала думал помочь, но, взглянув на него, понял, что тут уже ничем не поможешь. Поступил подло, понимаю: по газам и уехал. А наследующий день слушаю криминальные новости, и узнаю, что чувак пролежал на дороге три часа. Эксперт говорит, если бы водитель, совершивший наезд оказал помощь, вызвал бы скорую, или сам отвёз пострадавшего в больницу, то его можно было спасти. Выходит, я не только сбил человека, но и потом убил его. Вы думаете это легко осознавать? Думаете, мне вот так просто с этим жить? Мне кажется, я хотел спрятаться за свадьбой. Когда грибник привёл ко мне этого беднягу, я сразу узнал его. Только как так получилось, что они пришли ко мне вместе? Да и не только ко мне, он ведь всех нас навестил, тех кто был тогда в Горном лесу. Почему он никогда раньше не появлялся? Я уж думал, всё в прошлом, всё забудется, а оно вон как… Мне кажется, где-то там, в потустороннем мире, все, преждевременно покинувшие этот мир, встречаются, знакомятся. Вот так и грибник познакомился со сбитым мною человеком и привёл его ко мне. Стоп! Так это что выходит? За остальными тоже какие-то грехи водятся? Он ко всем приходил с кем-то. Ну, ладно, мы мужики, у каждого есть какие-то тайны. А девки что? У них тоже трупы? Странно всё это, очень странно…»
– И не заметишь, как тридцать стукнет! – улыбнулась Лидия. – Ты всё? Кто следующий? Галя, ты как?
– Мне и рассказывать-то особо нечего! – сказала Галина. – Но постараюсь не быть нудной.
37
– Я, друзья мои, лентяйка-домохозяйка, – объявила Галина. – Сижу дома, стишки сочиняю, пишу рассказы, повести, романы.
– Ну, какая же ты лентяйка? – возразила Ирина. – Написать роман – это тебе не вареники слепить.
– Для меня и вареники слепить, – усмехнулся Веня, – невыполнимая работа. Понятия не имею, как они делаются. Продолжай-продолжай, Галя!
– Согласна, – кивнула Галина Ирине, – это работа, причём очень сложная. Я даже хочу последовать примеру Александра Сергеевича и написать роман в стихах.
– Ого! Замахнулась ты, однако, – присвистнул Черноудин и зацокал языком.
– А что ты, Саня, огокаешь? Я читала Галкины стихи ещё в институте, – сказала Лидия, – очень талантливо и самобытно. Так что, Санёк, не иронизируй. Может, мы сейчас сидим рядом с великой русской поэтессой.
– Не Галя Никифорова прям, – вставил Веня, – а сама знаменитая Сафо!
– Ты осторожнее разбрасывайся такими словами, – предупредила Лидия, – кроме древней гречанки-поэтессы, сейчас ещё есть организация САФО.
– Это что ещё за чудовище? – рассмеялся Вениамин.
– Свободная ассоциация феминистических организаций, – пояснила Лидия.
– Голодной куме хлеб на уме? – язвительно спросил Веня.
– Дурачок, ты, Венчик, – Лидия артистично надула губы.
Веня подошёл к Лидии и обнял её.
– Не обижайся, Лидончик, – сказал он, – я же шучу. Если неудачно пошутил, прости подлеца!
– Да ладно, – улыбнулась Лида, – какие обиды. Кстати, мне кажется, учредители этой организации не случайно выбрали такое название. Они просто взяли имя женщины и превратили в аббревиатуру, а потом уже придумали, как её расшифровать.
– Наверное, так, – согласился Веня, – и кроме того, Сафо ведь прославилась не только своим поэтическим талантом, но и любовными похождениями.
– Эй! – прикрикнул на болтунов Василий. – А ничего, что Галя сидит и молчит.
– Ой-ой-ой, Галочка, – прости ради бога, – Лида послала ей воздушный поцелуй, – продолжай, извини, случайно получилось.
– Ничего страшного, – сказала Галина и продолжила: – время есть, успеем ещё рассказать. Ребята, меня мучает один вопрос: вот скажите, пожалуйста, для чего мы учились на филологическом факультете? Не кажется ли вам, что мы потратили это время впустую?
– Мне лично не кажется! – замотала головой Лидия.
– Прекрасно, – сказала Галина, – с удовольствием послушаем твою историю. А я вот так пока и не нашла применения своей специальности. Куда я только не ходила, предлагают всякую ерунду.
– Ну, как же не нашла, Галя? – Лидия развела руками. А роман? Ты же сама говорила, что написала роман, отправила в издательство. Разве тебе в этом деле филфак не помог?
– Конечно, помог, – согласилась Галина. – Но я имею в виду другое. У меня высшее образование, я специалист… Прихожу устраиваться на работу, в объявлении чётко сказано требуется человек с филологическим образованием, и тут выясняется, что вакансия ещё не открыта, и мне предлагают временно, два-три месяца, поработать вахтёром.
– Вахтёром? – округлила глаза Лидия.
– Да нет, – рассмеялась Галина, – я, конечно, утрирую, но большая доля истины в этом есть. Вот ты почту поразбирай, на рекламные звонки поотвечай, руководству кофе повари. Иными словами делать будешь всё, что тебе скажут, но твои обязанности никакого отношению к твоему образованию не имеют. Однажды пришла устраиваться на работу, сидит дама с вот такими, – Галина пальцами смешно растянула рот, – надутыми губами. Смотрит на меня, словно я к ней милостыню пришла просить, да не в офис, а прямо в её квартиру. Знаете, как эта толстушка проверяла уровень моего образования. Сидит разгадывает кроссворд и спрашивает у меня: милочка, как правильно пишется слово «туннель», через «О» или через «У»?. Я бы только за одну «милочку» ей глаза выцарапала, но проявляю хладнокровность и в свою очередь спрашиваю у неё: а вы как думаете? Она отвечает: точно не помню, забыла. Я говорю: тогда тоннель. И как назло, пересекаемое слово оказалось с буквой «У». Эта жирдосина как отвязалась на меня, мол, какого хрена я припёрлась сюда, дескать, выбрось свой диплом и тому подобно. Я дождалась паузы, встала и говорю: а теперь откройте орфографический словарь и извинитесь передо мной. Собеседование закончилось тем, что я, как настоящий филолог, послала её по известному адресу, и, покидая заведение, хлопнула дверью так, что у секретарши со стола скрепки посыпались.
– А что за контора такая? – полюбопытствовал Вениамин.
– Какой-то альманах, что ли, я уже не помню. Я к тому времени познакомилась с моим нынешним мужем Аркадием. Он мне и говорит: Галка, да брось ты эти поиски работы; пиши, пусть пока в стол, не сейчас, так попозже издадим. С тех пор я прекратила заниматься ерундой и занимаюсь творчеством. Муж работает, нужды не испытываем, что ещё надо. Сиди да сочиняй. Сейчас вот пишу для детского сборника рассказы, – Галина поднялась с бревна и направилась к избушке, – сейчас я гляну, тетрадь со мной или нет?
Через полминуты Галина вышла с тетрадью в руке.
– Вот! – она подняла её над головой. – Хотите один рассказик вам прочту? Вы все тут люди грамотные, оцените, покритикуйте. А то у меня один пока читатель – муж. Но он далёк от всего этого, так, видимо, из-за деликатности похвалит, и на этом всё. Аркадий мой читает одного писателя – Джека Лондона, всё остальное называет пустой писаниной.
– Очень хорошая идея! – радостно воскликнула Лидия. – Конечно, почитай. Послушаем, друзья?
– Да, конечно, с удовольствием, – раздались голоса, а Веня добавил: – мы и не один послушаем.
– Нет, я черновики не читаю, – сказала Галина, – а этот рассказ, у меня уже закончен. Потому и решилась представить на ваш суд. Так что? Читаем? Лидия, прочти, пожалуйста, ты мой почерк знаешь, да и умеешь это делать.
Лидия, пробежав глазами по тексту, откашлялась в кулак и принялась читать:
Сверчок
Искусство есть такая потребность для человека,
как есть и пить. Потребность красоты и
творчества, воплощающего её, – неразлучна с
человеком, и без неё человек, может быть, не