Петер фон Андлау.
Вернер Вёльффлин.
Ганс фон Флахсланден.
Маттиас Эберлер.
Гуго Шлегель.
Йоханн фон Веннинген.
Анна Магдалена Эберлер.
Всё, думал епископ. Договор подписан, возврата нет. Если мы остановимся на полпути, наши души обречены. Бедная девушка, она всё ещё не поняла, что за документ подписала… Неужели во мне проснулась совесть? Разве не для всеобщего блага я решился на такое деяние? И разве не принесёт исполнение замысла нам, Семерым, бессмертие? Не книжное, загробное, а самое настоящее, земное! И прославится город Базель, потекут в казну золотые реки, будет чиста вода в Рейне и бесчисленных источниках… Абсолютная Чистота! Ради неё пошли мы на богопротивное действие, сопряжённое с колдовством. Твёрдость духа и решимость – вот что нам сейчас нужно. Ибо текст магрибинского учёного можно толковать по-разному…
…Сильные тихой долины, где родится чудовище злобно, пусть да приникнут к истоку великого знанья! Страшен и гадок Змеиный Король, ужас полуночной тени, смрадом своим он заполнит воды и воздух вокруг. Но ежели волос златой девственность спрячет под медью и перед чудищем гадким встанет младая душа, страх одолев и желая, чтоб чистота победила, сломлен, раздавлен и нем застынет пред нею урод. Камнем простым обернувшись, вечно пребудет у края тихо журчащего счастья силы лишённая тварь, славой бессмертной покрыв нежности юной стремленья. Коли родится чудовище злобно, в цепи его заковать можно, лишь сердце достав и навек с чистой водой породнив. Мёртвого Мастера тень, что о смерти твореньем напомнил, вызовешь ты, если пройдёшь вдоль стены. Пусть же над сердцем течёт вечно живая вода, пусть чистота торжествует, блаженством долину наполнив. Тем, кто решится владеть яростным сердцем дракона, будет в подарок дано в мире земном пребывать и до скончания дней гордо стоять у ворот, скрытую мощь охраняя. Властью над городом, звоном монет, травами дивными, в мир сновидений зовущими, помыслы скрыв под защитой печати закона, острым мечом завершая творение мёртвого Мастера, с благословением посоха, сможете вы смерть одолеть и очистить от скверны воды блаженные, что под охраной чудовища будут отныне. Если покинет один из вас круг, не сдержав обещанья, будет напрасен ваш труд, и настигнет вас Смерть, не разбирая сословий. Коль доведётся же вам замысел в жизнь претворить, помните о возвращении князя с короной. Неоднократно проснуться и вырваться он пожелает, свободный властитель не пощадит никого, жалкой кончины тогда вам избежать не удастся. Пуще всего опасайтесь последнего танца скелета! Ежели выйдет на свет Мастера замысел сей, власть Короля безграничной станет тогда, и над вами чёрные крылья поднимет вновь пробудившийся страх. Напрасными будут старанья, если плясать станет Смерть с несокрушимой Любовью. Там, где танцуют скелеты, там, где начало легенды, точным ударом одним будет закончен сей путь. В ваших же силах решить, чем завершится творенье – выходом в новую жизнь либо мучением вечным…
Дальше следовало описание обряда, но епископ не захотел его перечитывать. Фон Веннинген вспоминал видения, заставившие его отправить в дальний путь купца Андреаса Окса.
Вышли из пустоты Семеро Подписавших. Те самые, чьи имена украшают Договор, чьи судьбы отныне навечно сплетены в одну длинную нить. Семеро стоят неподвижно, их взоры темны и безжизненны. Губы шевелятся, повторяя слова на чужом языке, и разгорается угрюмое багровое пламя…
Вот сидит на краю колодца уродливый монстр с головой петуха. Прекрасная девушка с медным щитом в руках приближается к чудовищу. Фон Веннинген узнаёт её, хотя она ещё совсем маленькая девочка. Она вырастет для того, чтобы сразиться с Королём Змей и победить. Победить ли?
Вот светится маленький предмет на булыжной мостовой. Он сияет так ярко, что невозможно разглядеть форму и цвет… А с неба льётся вода, падает на лучистое чудо и растекается по улицам золотыми ручьями Абсолютной Чистоты…
Вот и он, епископ базельский, бредёт с факелом вдоль ряда фресок. Скелеты пляшут, кривляются, обуянные бесовской радостью. В неверном свете мелькают стихотворные надписи, разговоры Смерти с умершими. Вместо последней фрески его преосвященство видит зияющую дыру. Чёрный провал надвигается, растёт. Епископ хочет остановиться, но во тьме вспыхивают глаза василиска. И уже не Йоханн фон Веннинген, а маленький человечек послушно шагает в пустоту, не в силах сопротивляться взгляду адского демона…
– Ваше… ваше преосвященство…
– Что? – вздрогнул епископ и поднял голову. Перед ним стоял носатый слуга.
– В чём дело? – строго спросил фон Веннинген, маскируя испуг напускной суровостью.
– К вашей милости пожаловал священник из церкви доминиканцев, – пробормотал лакей.
– Зови. Если явится кто-нибудь ещё – гони прочь!
Слуга пропал. Вскоре в зал вошёл маленький человек с большой сумкой за плечами. Он с деревянным стуком повалился на колени и прильнул к руке епископа.
– Добрый вечер, отец Иеронимус! – приветствовал гостя его преосвященство. – Встаньте, друг мой!
Священник вскочил, заискивающе улыбаясь.
– Ну, как поиски? – осведомился фон Веннинген. – Судя по тяжёлой ноше, успешно?
– О да! – радостно кивнул гость. – Я обошёл все хранилища и библиотеки. Смею надеяться, что всё здесь.
Он протянул сумку. Епископ развязал тесьму, подошёл к натопленному в связи с промозглой погодой камину и вытряхнул груду книг и свитков. Отец Иеронимус удивлённо следил за действиями главы епископата. Фон Веннинген взял из кучи первый попавшийся пергамент, развернул и мельком просмотрел. А потом, к ужасу священника, швырнул в огонь.
– Но ваше… – забормотал ошеломлённый доминиканец. – Как же… ведь это редчайшие документы!
Епископ извлёк из груды толстую книгу и перелистал. Затем выдрал несколько страниц, разорвал их крест-накрест и бросил в камин.
– Ваше преосвященство! – в страхе завыл отец Иеронимус. – Что вы делаете?
Фон Веннинген метнул в священника грозный взгляд:
– Уничтожаю опасную ересь!
Ещё один свиток отправился в огонь. Потрясённый доминиканец снова рухнул на колени:
– Не губите, ваше преосвященство! Это драгоценные страницы! Меня осудят… Боже всемогущий, спаси и помилуй…
– Молчать! – рявкнул епископ. – Пусть достанется пламени всё, что противно учению святой церкви!
– Но это же и есть церковные книги! – попытался возразить несчастный.
– Вы смеете противиться воле самого епископа базельского?
Следующая книга полетела в огонь целиком. Фон Веннинген даже не удосужился её открыть.
– Я погиб, – пробормотал отец Иеронимус. – Меня сожгут за святотатство…
Его преосвященство сгрёб всю кучу и бухнул в огонь. Пламя едва не погасло, но фон Веннинген пошевелил кочергой угли. Камин разгорелся снова. Два упавших на пол свитка епископ брезгливо подтолкнул к огню, словно дохлых крыс. Доминиканец смотрел на эти манипуляции с суеверным ужасом и вздрогнул, услышав голос его преосвященства:
– Не бойтесь, мой добрый Иеронимус. Христово учение на базельской земле представляю лично я, следовательно, никто не будет вас судить. Вы действовали по моему приказу, стало быть, для блага города и церкви. Садитесь. Побеседуем.
Ничего не понимавший, но по-прежнему дрожавший священник уселся на краешек стула. Епископ, скривившись, опустился в кресло.
– Вы не догадываетесь, почему я сжёг эти еретические книги? – спросил он.
Отец Иеронимус замотал головой, как взнузданная лошадь. Фон Веннинген сцепил пальцы рук и опёрся локтями на стол:
– Скажите мне, любезный брат во Христе, почитаете ли вы других богов, кроме Бога истинного?
Священник перекрестился и выпалил скороговоркой:
– Верую в Бога нашего Иисуса Христа, клянусь всеми святыми, а остальное есть от лукавого!
– Тогда скажите, разве можно верить в Христа, но поклоняться отвратительному чудовищу?
– Не понимаю, – ошарашенно сказал отец Иеронимус.
– Вспомните, что сказано в предании о василиске и рыцаре, основавшем Базель.
– Но ведь это всего лишь легенда!
– Для нас с вами – да. Но всякая легенда может обернуться правдой, когда становится всеобщим достоянием. Базельцы и без того отравлены языческими россказнями о чудовище, что покровительствует городу. Адское создание не может играть роль святого патрона! Надеюсь, это вам доступно? Толкование древней легенды богопротивно и богохульно. А участие в ней христианского рыцаря – омерзительно. Теперь ясно?
Взгляд священника прояснился:
– Вы хотите сказать, что легенда в её нынешнем виде не соответствует истине?
– И требует пересказа, ничего с предыдущим не имеющего, – благосклонно дополнил епископ.
Доминиканец успокоился настолько, что уселся поудобнее.
– Какое же толкование будет истинным?
– Василиск есть порождение ада, дитя самого дьявола, демон преисподней. Вы с этим согласны?
– Это известно с незапамятных времён.
– Совершенно верно. Стало быть, он не может царствовать на христианской, освящённой церковью земле. Всякая мысль о том, что дьявол имеет власть во владениях святой церкви, – глубоко порочна и опасна, ибо влечёт за собой еретические рассуждения о нестойкости учения Христова. Следом за рассуждениями тянутся сомнения, а сомнения побуждают к действиям, не правда ли? Разве желаем мы, чтобы власть дьявола из мифической превратилась в истинную?
– Упаси господь! – перекрестился отец Иеронимус.
– Поэтому я считаю, а моими устами говорит святая церковь, что легенду следует переписать. Не могучим хозяином долины должен быть василиск, а гадким червём.
– Но рыцарь Герберт…
– А Герберт станет победителем злобного чудовища! Ведь победил змея святой Георгий! Почему бы рыцарю не повторить этот подвиг? Тогда и предание сделается истинно христианским, поскольку будет повествовать о победе над самим дьяволом. Пусть кровь рыцаря, которой он скрепил адский договор, претворится в кровь, пролитую в бою, жертвенная чаша – в боевой щит, а шест со штандартом рыцаря обернётся копьём, пронзившим чудовище. И василиск из властителя превратится в побеждённого и всеми презираемого урода.