У нее раскрылись глаза.
— К нему мне сейчас лучше не обращаться. — Она оглянулась через плечо на большой дом и передернулась. — Мне здесь нет места. Я не в своей тарелке. Это…
— Ладно, пойдем. Лус, идем за мной, — я взяла ее за локоть, чтобы увести к себе в гостиную.
На диване она сидела прямо, как палка, не касаясь спиной подушек, старательно сложив руки на коленях и поставив сумку на пол перед собой. Я дала ей номер такси, чтобы она попробовала дозвониться; она была явно растеряна и не могла сосредоточиться, чтобы найти номер самостоятельно.
— Побудь здесь. А я за своей машиной. Если не уедешь до моего возвращения, я сама отвезу тебя к автобусу.
Она кивнула, глядя в никуда.
Такой я видела ее в последний раз.
Я отправилась в путь пешком. По Лэндинг-лейн, мимо Брейкер-Бич, где полицейские машины по-прежнему перегораживали стоянку и вся территория была обнесена лентами. Прошла через городской центр — атмосфера потрясения и мрачности сгустилась повсюду, словно туман.
У меня перехватило горло, я наклонилась, стоя на тротуаре и уперевшись ладонями в колени.
— Эйвери? — Какой-то мужчина повернулся ко мне от своего внедорожника, припаркованного у бордюра. Отец Фейт, только что поставивший коробку с кофе в багажник машины. — Ты как там, ничего?
Я выпрямилась, провела костяшками пальцев по щеке.
— Машину оставила, — объяснила я, и голос застрял у меня в трахее, будто я поперхнулась. — Там, где вчера была вечеринка.
Он оглянулся через плечо в сторону улицы, ведущей к тому дому.
— Ну так садись, подброшу тебя туда.
У него в машине пахло молотым кофе и свежевыстиранным бельем, мир продолжал вращаться независимо от того, существовала в нем Сэди или нет. Мы проехали вверх по Харбор-драйв, мимо полицейского участка на вершине холма.
— Жуткие новости насчет этой дочки Ломанов. Я слышал, ты с ней дружила.
Я сумела только кивнуть. Не могла думать о Сэди в голубом платье, стоящей на самом краю босиком. Слушающей, как беснуются внизу волны.
Он повернул машину к «Мысу» и прокашлялся.
— Тебе есть куда податься?
— Да, — ответила я, не понимая смысла вопроса. Еще до того, как осознала, что без Сэди само основание моей жизни пошатнется.
— Если что, — продолжал он, — дай нам знать. Конец сезона, комната у нас найдется, если понадобится.
Я повернулась к нему: обветренное лицо, глубокие морщины на нем, длинные седеющие волосы, зачесанные назад, будто приглаженные ветром, нос заостренный, как у Фейт.
— Мне кажется, Фейт будет не в восторге, — сказала я.
— Так ведь сколько времени уже прошло. — Он проехал мимо мини-отеля, направляясь к домам на высоком берегу.
— Это вышло случайно.
Он ответил не сразу.
— Ты нас всех тогда напугала. Но, с другой стороны, у тебя же все в конце концов сложилось, Эйвери. — Он свернул на Оверлук-драйв, к «Голубой мухоловке».
— Все хорошо.
Впереди показалась моя брошенная машина. Мне хотелось остаться одной. Не думать о том, что я натворила и что должна предпринять. На что я способна, если меня не сдерживают путы.
— Уверена?
— Да. Спасибо.
Он указал на обсаженную деревьями улицу от места, где мы находились, до «Закатного приюта» и «Голубой мухоловки».
— Стало быть, здесь будут только дома под аренду? Все до единого? Их строительство продолжат?
— Не прямо сейчас, но да, есть такие планы. — Я вышла из машины. — Спасибо, что подвезли.
Он кивнул, но смотрел не на меня, а на длинную улицу с незастроенными участками.
Я шла по улице, представляя себе поток людей, которые накануне вечером устремлялись сюда на вечеринку, а затем, после появления полиции, поспешили разъехаться. Сама я не видела, что было потом, но гости явно разбегались в спешке. На поросшей травой обочине остались следы шин. Повсюду виднелся брошенный мусор. Пустая бутылка. Раздавленные темные очки.
Моя машина стояла на подъездной дорожке «Закатного приюта», передом к выезду. Но похоже, кто-то проехался по двору перед домом — шины взрыли дерн до самой земли. Мне представилось, как возник затор из автомобилей, у кого-то лопнуло терпение и он рванул в объезд всех остальных.
Передняя дверь «Голубой мухоловки» осталась приоткрытой, тьма за ней манила к себе.
Я шагнула через порог и внимательно огляделась. Сам воздух пульсировал, словно дом был живым.
Полупустые бутылки на столах, постукивание вентилятора на высокой скорости, вонь пота и пролитой выпивки. И свечи, догоревшие до состояния восковых лужиц. Большинство потухли сами собой, но у разбитого окна, прямо под паутиной трещин, еще горела одна. Я задула ее, проводила взглядом поднявшийся вверх дымок и увидела в стекле осколки ночи.
Наверху в первой комнате на кровати нашлось несколько забытых курток. И вдобавок, надо же, туфля.
Мои пальцы подрагивали от энергии, до сих пор не находившей применения. Слишком многое вышло из-под моего контроля. Слишком многое я никакими стараниями не смогла бы изменить.
Я вытащила телефон и позвонила в клининговую компанию. Попросила приехать как можно скорее и прислать счет напрямую мне: не хотела, чтобы с ним пришлось иметь дело Ломанам. Им было незачем знать, как бездумно мы свинячили, пока умирала их дочь.
Внизу я закинула в стиральную машину полотенца из ванной, черные от грязи и косметики. У белых полотенец и белого постельного белья есть свое преимущество — ощущение свежести, простора и чистоты. Иллюзия, которую так просто поддерживать с помощью половины мерки отбеливателя.
В спальне выяснилось, что сундук с запасными одеялами открыт, но все его содержимое было, кажется, на месте и им не пользовались — стопка свернутых одеял выглядела аккуратно, так что я просто закрыла крышку.
Потом, постепенно приходя в себя от возвращающегося чувства, что я держу все под контролем, я нашла номер оконной компании и оставила им сообщение. О том, что нам надо заменить разбитое окно в доме номер три по Оверлук-драйв и с просьбой позвонить мне, когда им потребуется доступ в дом, чтобы снять мерки.
После этого я вышла и плотно прикрыла входную дверь, но не заперла ее — ключей у меня не было. Предстояло еще вернуться и проверить состояние дома после уборки.
Я шла по улице к своей машине, и у меня жгло глаза. Где бы я ни проходила, что бы я ни видела, это были места, которых никогда больше не увидит Сэди. Даже собственная машина показалась мне сейчас смутно незнакомой. Песчинки в ногах у водительского сиденья остались здесь с незапамятных времен, но я, глядя на них, видела только, как Сэди отряхивает ноги после того, как мы жгли костер на Брейкер-Бич. В выемку дверной ручки была напихана бумага, и мне вспомнилось, как Сэди комкала очередной чек и засовывала его куда-нибудь с глаз долой. Мои очки от солнца, заткнутые поверх защитного козырька, воскресили в памяти сцену, в которой Сэди опускала этот козырек, замечала свое отражение в зеркале и восклицала: «Господи, да что ж я бледная такая?»
На обратном пути меня преследовал запах, которым пропитался дом. Выпивка, пот, с еще каким-то почти звериным оттенком. Поэтому окна я держала открытыми, по машине гулял свежий ветер Литтлпорта.
Я направлялась в противоположную сторону, к извилистым горным серпантинам, где солнечный рисунок света и тени в ветках деревьев, раскачивающихся на ветру, словно предвещал затмение.
Лето2018
Глава 26
Фейт скрылась за дверью мини-отеля, а я по-прежнему стояла снаружи. Будто приклеилась к месту, пытаясь осмыслить то, что сейчас услышала от нее. Здесь, у мини-отеля, во время той вечеринки останавливалась еще одна машина, и в ней сидела Сэди.
Сэди побывала прямо здесь годом ранее, вышла из машины на стоянке мини-отеля, направилась по тропе к дому, где проходила вечеринка. Я смотрела на деревья вдоль тропы, и мне мерещился ее призрак.
Сидя за рулем, я направлялась обратно к «Шиповнику», мне требовалось побыть одной и подумать. Все, в чем я была уверена насчет той ночи, оказалось ошибочным. Неужели я так же ошибалась и насчет Сэди?
За годы наши жизни неразрывно переплелись, так что отделить одну от другой было бы немыслимо. Детали сливались и наслаивались. Мой дом был ее домом, мы носили на связках ключи, принадлежащие нам обеим, отпечаток моего большого пальца был сохранен на ее телефоне, мы сделали одинаковые татушки — или это было клеймо?
И все же, как я умудрилась не заметить ее там? Она приезжала на вечеринку. Но каким-то образом попала обратно на утесы за своим домом, и ее вынесло на Брейкер-Бич. Как?
Я объехала по краю городской центр, выбирая боковые улочки, где поменьше транспорта, а потом кратчайшим путем направилась к побережью и «Шиповнику». Все это время в голове воспроизводились воспоминания о том вечере. О том, что я рассказала полиции и чего рассказывать не стала.
Фейт поскандалила с Паркером возле дома и разбила окно. Потом Коннор заспорил с Фейт в тени, к тому времени меня разыскала Лус. Дверь спальни была заперта. Я думала поискать в ванной липкую ленту, чтобы временно закрепить разбитое стекло в окне, но смежную с ней спальню кто-то занял. Я постучала в дверь, но мне не ответили.
Неужели Сэди была в спальне, пока я стучала в дверь? Я нашла ее телефон в доме, в этой самой комнате. Может, никто его туда и не приносил. Может, это Сэди потеряла его. Положила в сундук. Спрятала.
Но это же бессмысленно. Как получилось, что никто не видел ее уходящей? Ее вообще никто не видел, а если и видел, то промолчал. Кто-то наверняка должен был ее заметить, а как же иначе? Грег Рэндолф — наверняка. И мы увидели бы ее, если бы она ушла через патио и дальше по тропе, направляясь к стоянке у мини-отеля.
Но! Отключился свет, в патио поднялась суматоха. Элли Арнолд упала — или ее столкнули — в бассейн. Она уверяла, что ее столкнули. И упрямо стояла на своем, и бесилась, потому что ей не верили.