е хотела.
Генриетта Львовна была ее непосредственной начальницей в редакции. Миловидная женщина средних лет, начитанная и интеллигентная, какой и следует быть выпускающему редактору. Генриетта тоже со своей стороны присматривалась к Ане. Присматривалась не просто так, очень уж хотелось ей хорошей партии по жизни для своего племянника. Анечка подходила идеально. Толковая, воспитанная. Генриетта была прогрессивным человеком, розовые волосы и татуировка ее не смущали. В двадцать первом веке живем. Тургеневская девушка сегодня выглядела бы именно так.
– Анечка, буду рада видеть тебя в субботу у себя на обеде. Маленький семейный праздник. Как-никак, семьдесят лет. Кто-то же должен моим родственникам рассказать, что на работе я тоже не всякой лабудой занимаюсь. Сделай одолжение? Я, конечно, понимаю, что и брюзга, и характер у меня невыносимый. Но, например, я грамотная! Это же факт?
Сильно душой не покривила. День рождения только что прошел. Своих детей Бог Генриетте не дал, Кольку она любила как родного. Опять же такого парня сватать не стыдно, технарь по образованию, занимался какими-то техническими опытами в какой-то там лаборатории.
Генриетта застала Анну врасплох. Идти в незнакомый дом? Такая ответственность… Но деваться было некуда, и уже в ближайшую субботу она хохотала до слез в компании приятнейших людей, ела фаршированную рыбу и даже слово сказала к месту. Про то, что это на самом деле легкое сватовство, – ей и в голову не пришло. Догадался ли Николай? Скорее всего, тетку он свою знал хорошо, и потом, ему Аня понравилась.
Анна, в свою очередь, испытывала к парню сложные чувства. Да, хороший, да, положительный. Ну и что? Больше она интересовалась его работой. Что это за лаборатория такая? Часто Николай пропадал на пару дней, чтобы поговорить по телефону, отходил подальше. И телефонов у него было несколько.
Коля рассказал правду где-то через полгода после их знакомства. Возможно, испробовав все возможные варианты, решил, что есть у него последний козырь. Козырь сработал.
– Это детективное агентство. Частное. Тебе могу рассказать, ты человек надежный.
– Вот это да! А как туда попасть?
Так Анна попала на работу, о которой мечтала с детства. Из редакции уволилась, Генриетта была в шоке, поняв, что все сделала собственными руками.
– Хотя бы в качестве подработки редактуру за собой оставишь? Меня же твои авторы убьют!
– Конечно, Генриетта Львовна, не волнуйтесь.
Глава 3. Змеиный узел
Воскресенье
13:30
Виктор знал, что людям верить нельзя. С этим чувством жить тяжело, но он привык. Занимательное ощущение – смотреть на людей снизу вверх. Когда они все к тебе слегка снисходительны. Ну что, мальчик, тебе помочь? Как я могу тебя пожалеть? Улыбнуться? Погладить по головке? Всем и всегда хотелось потрепать Виктора по его шевелюре. В какой-то момент он даже обрился наголо. Тогда понял только дед.
– Противно, когда жалеют?
Мать тогда устроила очередную истерику: била тарелки и кричала, что он хочет ее смерти. Ей и так тяжело, она и так без боли не может на сына смотреть, а он?! Как теперь жить? Отец успокаивал мать, мол, волосы не зубы. Марта тихо плакала в углу. Ей жалко было всех. И только дед понял тот его выпад.
Прошло девять дней со смерти деда, и неожиданно для себя Виктор вспоминал старика совсем другим. В его памяти он уже не был мрачным, угрюмым и всех вечно провоцирующим на раскрытие своих черных сторон. Интересно, а что остальные сегодня думают о деде? И думают ли? Или только о деньгах и о наследстве?
Именно дед ему тогда сказал: «Поверь в себя! Сегодня для тебя это самое главное. Чтобы чего-то добиться в жизни, нужно три фактора. И на первом месте это самодисциплина. Я не буду больше возвращаться к той истории. Тема закрыта. Два других фактора – это здоровье и талант».
Виктор прекрасно помнил ту свою реакцию. У него все почернело перед глазами. А ведь был готов довериться деду, поверить, что он даже совсем не провокатор, просто жесткий до жестокости, а на самом деле хочет всем добра. Несколько странными методами воспитания, но именно так. И вдруг он сказал про здоровье! Что один из факторов – здоровье! Перечеркивая все и сразу. «Нечего на меня смотреть как на умалишенного. Да, здоровье. Ты здоров как бык. Это Валька вечно в соплях ходил, а ты даже не простужался. Это твое сегодняшнее сидячее положение менее здоровым тебя не делает. Просто тебе нужно пересмотреть функции организма, и все. Никакой смертельной болезни у тебя нет. Точка. Про талант. Вы оба одаренные. И Валентин, и ты. Иначе я бы даже возиться с вами не стал. Охота тратить время и деньги. Но я свою лепту внес. Теперь только сам».
Дед произнес речь, встал со стула, вышел, не попрощавшись, слегка хлопнув дверью. А Витя остался один на один, рыдая, уткнувшись в кулак, и еще больше ненавидя весь белый свет.
Вчера ему захотелось поверить этой самой странной Алисе. А может, она и есть настоящая? Но уже сидя за столом, наверное, под влиянием Василисы, он понял, что и она ничем не отличается от других. Разве что у нее денег нету. Так и у них, получается, теперь нету.
Да, благодаря деду, Виктор может сам себя содержать. Но хочет ли он уезжать отсюда? Из этой усадьбы? Такое даже сложно было ему представить.
Слава богу, он был освобожден от участия в ежегодном карнавале про цветы. Ему всегда было жалко Марту. Это ведь надо, сама придумала столько забот на свою шею, потом год с ума сходила, что ничего не получится, а теперь вымученно улыбается, вдруг кому не понравится. Жить во имя какой-то призрачной цели, еще и без всякого дохода. Дело, которым ты занимаешься, должно нравиться и быть интересным. Но оно еще и должно кормить. Об этом не забываем. Как там говорят евреи: «Дети богатых купаются в роскоши, а внуки просят милостыню»? Тоже учеба деда.
Виктор ехал по аллее парка в сторону речки, смотрел по сторонам и думал про Алису. Все же какие они все черствые и жестокие. Набросились вчера на девушку всей толпой. Сегодня ему уже было стыдно. Как они могли? Она всего лишь другая. И кстати, искренняя, открытая. Может быть, пора уже убрать свое высокомерие?
Алисы нигде не было видно, зато под елкой, плотно прижав телефон к уху, что-то шептала Анна, постоянно оглядываясь по сторонам. Анна ему не нравилась определенно, и с этим он ничего поделать не мог, да и не хотел.
Виктор научился двигаться на коляске практически бесшумно, всегда сам проверял и смазывал все колесики и шарниры, как и петли дверей в доме. Подъехав поближе, он услышал только обрывок разговора:
– Какой-то странный монтер пришел.
Коляска наехала на сухую ветку, Анна вздрогнула от неожиданности и чуть не выронила телефон.
– Уже который раз вижу, как ты под елкой с кем-то беседуешь. А у нас тут вещи пропадают.
Анна мгновенно выключила телефон и попыталась сориентироваться:
– Ложки?
– Почему ложки? Картины.
– Это на которые сейчас сигнализацию ставят? Что ж вы раньше не озаботились? На фига ставить сигнализацию на украденную картину?
Анна парировала мгновенно. Виктор решил не отступать:
– А кто сказал, что картину украли? Ее не украли. Это так сказали, что украли.
– Похоже, ты знаешь больше других.
– Я просто внимательный. Положение обязывает. – Виктор кивнул на коляску. Он любил подчеркнуть свое положение, ему нравилось смотреть на реакцию.
Анна не среагировала никак.
– Почему ты не на празднике?
– Я этот праздник вижу каждый год, а подготовку к нему каждый день.
Анна видела, что парень нарывается на конфликт. Ну что ж, она не даст ему вовлечь себя в спор, но ситуацией необходимо воспользоваться.
– Ты куда-то направлялся? Хочешь, составлю тебе компанию? Или ты только с Василисой прогуливаешься?
– Ну почему же? С тобой очень даже интересно пообщаться. С Василисой мы уже все обсудили. И убийцу нашли, и вора.
– Интересно. И кто же они?
– Любой из нас.
– И я?
– И ты!
– Меня же тут не было?
– Ты могла дать поручение. Если ты имеешь отношение к нашей семье, то вполне могла рассчитывать на завещание.
– И кому бы я дала это поручение?
– Например, мне. Потому что я тоже деда ненавидел и мне его смерть была выгодна.
– Чем же тебе дед не угодил? Не он же тебя в кресло усадил?
Виктор отметил: нервничает. Иначе никогда бы не стала подчеркивать про коляску. Он вывел ее из себя, но это было сделать совсем нетрудно. Непроста, ох, непроста…
– Я вижу, ты хорошо осведомлена о делах нашей семьи. И скорее всего, главный информатор… – Виктор сделал паузу, а потом прошептал: – Это Люся!
Анна расхохоталась. Надо же. Нормальный парень. С чувством юмора. Для нее чувство юмора всегда было одним из самых важных характеристик человека. Если человек не умеет посмеяться над собой или не может превратить в шутку неловкую ситуацию, то долго с ним общаться невозможно. Разве что моментами.
– А ведь ты прав. Ваша Люся уникальная. В одном предложении она может мгновенно обрисовать ситуацию, раскрыть все карты и всех заложить. Не нужны длинные допросы и очные ставки. Ну вот сам посуди. Эта ее фраза. «И кто будет по Григорь Андреечу убиваться? Разве что Марта припадочная! Кто теперь ей на розочки денег даст? Витька, после того как на своей машине разбился, совсем чумной стал, всех ненавидит, просто всех, Валька – этот французик уже, он, мне кажется, и по-русски-то стал плохо понимать. А Веронике бы со своими мужиками разобраться. Ей не до панихид».
Анна решила дословно передать кухонный разговор. Может, и зря, может, и не ее это дело. Но иначе зачем она здесь? Сказала, услышала себя со стороны и залилась краской. Совсем очумела.
Виктор юмора не оценил, выслушал ее очень серьезно, тут же перестал шутить. Глаза превратились в узкие щелки. Перекатывая желваки, он наконец сказал:
– Права она. Ненавижу всех. Да, я виноват, но не только я. Все тут руку приложили. И дед, и мать. Они же занимались только собой. Дед был уверен в своей правоте, ни с кем не считался и слышал только себя. Матери было в принципе на все наплевать. Она всю жизнь искала любовь. В любом баре, в любом ночном клубе.