– Я все понимаю, – вдруг подала голос лежащая на диване Настя. – Что с Андрюшей?
– Решили вопрос. Вытащим его из «Крестов». Вернее, вытащат. Михалыча больше нет…
– Хорошо, – сказала Настя и снова замолчала. Через полминуты она вдруг повернулась, показав страшно бледное, осунувшееся лицо.
– Едем в Крым…
– Куда? – спросил Олег. – В какой Крым?
– Все нормально. Я покажу, куда. Там у Андрея есть схрон. Там деньги наличные, никто не знает… Едем…
– Все. Решили, – сказал Егор. – Поехали. Ты не с нами? – спросил он у Куза.
– Да вы что? Мне и здесь хорошо…
– Тогда держи, – Олег протянул ему пачку долларов. – Премия…
– Спасибо. Не откажусь.
– Сколько в машине мест-то? – спросил Олег. – Мы все, – он обвел взглядом компанию, – не влезем…
– А мы остаемся, – сказал Тигран. – Вот моя труба, – он протянул Егору клочок бумажки. – Звоните, если чего. У нас тут с Данилкой есть планы кое-какие…
Олег несколько секунд молча смотрел в глаза малолетнего киллера. Планы у них, видите ли, есть…
– Ладно, парни, время дорого, – сказал Егор. – Надо валить по-быстрому. В Крым так в Крым. Я думаю, Настя знает, что говорит. Олег, точно с Андрюхой твоя барышня все сделает?
– Сделает, – сказал Олег. – Гарантирую. Это дело двух-трех дней. Аванс-то я ей дал, для первого, так сказать, взноса. Хоть и немного, тридцать штук всего, но это все, что удалось собрать в налике. Остальное получит в магазине. Там все схвачено, все свои.
– А снимут они столько нала?
– Есть у них нал. Настя там деньги крутила свои и Андрюхины… Деньги есть. Да и Настя сказала, что в Крыму там что-то…
В машину Егор нес Настю на руках. Когда она встала с дивана, то начала сразу валиться как-то боком на пол. Он подхватил ее и уже не выпускал. Спустившись по лестнице в тесный грязный двор, он положил ее на заднее сиденье, сунул под голову свой джемпер.
– На машине поедем?
– Так надежнее, – сказал Олег. – Чтобы в аэропорту не свинтили… Можно, скажем, до какого-нибудь города маленького на машине, там на поезде…
– Хуйня, доедем на тачке, – сказал Егор. – На бензин денег хватит.
Когда машина неслась уже по Московскому шоссе, без всяких проблем миновав посты ГАИ на выезде из города, заправилась бензином и набрала скорость, Олег наклонился к Егору и тихо, чтобы не услышала Настя, которая не то спала сзади, не то просто лежала, плавая в своей депрессии, спросил:
– А знаешь, что она мне сказала, когда я пошел на встречу с тобой?
– Что?
– Я их всех, говорит, уничтожу. Смотри-ка, получается у нее. У меня, мента, не получалось, а у нее получается.
– Девка еще та, – ответил, покачав головой Егор, и нажимал на газ. – Она еще всем даст оторваться. Вот увидишь. Это только начало.
Часть II
Глава первая
– Ага. Вот наша тема. Смотри. Учись, пока я жив, а то так и останешься заторможенным…
Босс легонько пихнул Санька в плечо.
– Смотри туда. Вон, у ларьков.
Санек, пятнадцатилетний худенький парнишка с короткими бесцветными волосиками, востроносый, лопоухий, в общем, если пользоваться языком одноклассников, типичный «ботаник», послушно повернулся и посмотрел в указанном Боссом направлении.
– Что, страшно?
Санек неопределенно пожал плечами.
– Страшно… – кивнул сам себе Босс. – Мне тоже раньше было страшно. А сейчас – по фигу. Пошли!
– Может, Боря, не стоит?
– Стоит, стоит. Иначе никогда человеком не станешь. Пошли, говорю!
Санек привычно пожевал губами – его постоянно за это дразнили школьные дружки – и нехотя побрел за своим товарищем. Хотя, были ли они товарищами, это еще большой вопрос.
Боссу было восемнадцать, но выглядел он значительно младше своих лет. Почти одного роста с Саньком, тоже худощавый, тонкой кости, со впалой грудью и маленькой, сплюснутой с боков головкой – красавцем его назвать было трудно. Неприятное впечатление усиливал пронзительный взгляд маленьких серых глазок, сверливших собеседника из-под облезлых бровей. Голову он брил, и «прическа» эта, делающая череп совсем крохотным, тоже вовсе не красила Босса.
Гаврилов уже год отзывался на это «погоняло», и несколько его прежних приятелей жестоко поплатились, нарушив приказ Босса – никогда больше не называть его Гаврилой – кличкой, прилепившейся к Боре с раннего детства.
На углу Десятой линии и Большого проспекта возле одинокого ларька, торгующего обычной дребеденью, толпилось человек пять парней совершенно уличного вида. Во всяком случае, так про себя охарактеризовал их Санек. Они не были похожи ни на «быков», принадлежащих к нижнему звену какой-нибудь более или менее организованной группировки, ни, уж тем более, на представителей высших каст преступного мира Питера. Обычные гопники. Алкота, промышляющая уличными бессистемными грабежами и квартирными, безнаводочными, наудачу, кражами.
То, что такого рода деятельность и являлась их основной «работой», было Саньку, в его пятнадцать прожитых на Васильевском острове лет, ясно как Божий день. Тут, как говорится, и к бабке ходить не надо. Видел он их множество, знает как облупленных. Да и любой питерский подросток, если не проводит все свое время в замкнутом родителями и какой-нибудь музыкальной школой, скрипочками-флейточками, пространстве, с первого взгляда определит социальную, так сказать, принадлежность подобных персонажей.
Санек все-таки немного отстал. Дружба у них не такая уж крепкая, чтобы рисковать шкурой из-за новой блажи этого Гаврилова. Мало ли что ему в башку взбредет. Возомнил себя суперменом, а Санек – не супермен, у него еще есть голова на плечах, он еще не окончательно отмороженный… Да если честно, и вообще не отмороженный.
Босс подошел к ларьку, зацепил плечом одного из парней в грязноватой и потрескавшейся на локтях кожаной куртке, достал из кармана спортивных штанов бумажник и вытащил оттуда пухлую пачку купюр. Это у него называлось «засветка»… Пересчитав сотенные бумажки, он отделил две и протянул в окошечко ларька:
– Блок «Мальборо».
Санек все-таки подошел поближе. Парни чуть посторонились, закурили и молча искоса поглядывали на Босса. Тот получил свои сигареты, высыпал в карман мелочь и бросил блок Саньку:
– Держи, уродливый. Пошли.
И побрел неторопливо по Десятой, в темноту и слякоть ранних осенних сумерек.
– Не оглядывайся, – процедил он сквозь зубы Саньку.
А что тут оглядываться-то? Санек и не собирался оглядываться. Оглядывайся не оглядывайся, и так все ясно. «Засветка» сработала. Парни шли сзади, выдерживая дистанцию. Санек слышал шарканье их дешевых, поношенных кроссовок, на вещевом рынке купленных или, что скорее всего, спертых у нерасторопных торговцев.
Босс молча, не глядя по сторонам, свернул в арку проходного двора, и Санек, последовавший за ним, как всегда это с ним бывало, спиной почувствовал, что за ними БЕГУТ. Он всегда ощущал приближение врага, не слышал, а именно ощущал, непонятно как, но спина говорила ему: «За тобой бегут». А дальше – делай выводы. Или сам бросайся наутек, или поворачивайся и принимай бой, или – не принимай, а жди смиренно, что с тобой будут делать… Последнее было самым неприятным, и Санек обычно предпочитал первый вариант. Но сейчас дело было другое. Сейчас был ход Босса.
Звякнула сзади какая-то железка, валявшаяся на асфальте, выдав догонявшего их гопника, хотя Босс наверняка не хуже Санька знал, что именно здесь, в темноте длинной арки, больше похожей на тоннель, и состоится разборка. Он не обернулся на уже ясно слышимый топот, на хриплое дыхание сзади, не обернулся и тогда, когда сильная рука, отпихнув Санька в сторону, легла ему на плечо.
– Э-э, братан, погоди, слышь…
Санек прижался спиной к шершавой стене. Босс, продолжая идти, изменил направление и сделал шаг в сторону, быстро развернувшись лицом к преследователю. Впрочем, тот был уже не один. Кодла окружила Босса возле уличного фонаря, что стоял перед входом в арку проходного двора.
Босс правой рукой почесывал щеку, левой – живот, вид имел совершенно растерянный, переминался с ноги на ногу и переводил взгляд с одного парня на другого.
– Слышь, козел, бабки давай, – сказал тот, что стоял ближе, коренастый, в «вареных» дешевых джинсах и потрепанном, не по погоде легком пиджаке. Санек не видел его лица, парни стояли спиной к свету, но вдруг понял, что это никакие и не парни, а вполне взрослые мужики, скорее всего отсидевшие и поднабравшиеся опыта на зонах, куда попали тоже не за «чистые» финансовые махинации и аферы, а за хулиганку, за разбой и тому подобные прелести. Похоже, что Босс на этот раз переоценил себя.
– Бабки? Какие бабки? – слабым, дрожащим голосом спросил Босс.
– Бля, фраер, ты мозги-то не…
Коренастый не успел договорить. Он шагнул к Боссу, пытаясь схватить Гаврилова за грудки, но острое, костистое колено врезалось ему в пах.
Санек подумал, что этот заштатный бандит, наверное, даже не успел почувствовать боль – его разрушенный самопальной водкой и наркотой мозг плохо реагировал, – и тут Борька резко ударил его в горло необычно растопыренной ладонью. Санек не понял, каким образом бил Босс, но коренастый засипел и рухнул на спину, гулко стукнувшись затылком об асфальт.
Все произошло настолько быстро, что ни один из четверых, стоявших за спиной коренастого, не успел среагировать и прийти на помощь товарищу. Босс провел атаку мгновенно, его тело сделало только одно, правда, сложное движение, и коренастый лежал на спине, не шевелясь. Санек подумал, что он, как минимум, без сознания. Как минимум…
Вдруг он почувствовал холодок в позвоночнике. Коренастый лежал как-то нехорошо. Так живые люди не лежат…
– Замочу, сука, – прошипел высокий, в светлом плаще и черной кепочке дядька, выпрастывая из широкого кармана руку с зажатым в ней ножом.
Босс неожиданно прыгнул в сторону, некрасиво, не по-киношному, почти не отрывая ног от земли, болтая руками, и только в конце рывка резко ударил левой ногой, обутой в хорошую кроссовку, дробя стопу стоящего в сторонке парня, кажется, самого молодого из нападавших.