Он вскочил обеими ногами на столешницу и прижал Егора к полу. Прыгая между торчащих вверх ножек, он приговаривал:
– Сейчас я тебя поутюжу маленько, чтобы твоя одна, бля, извилина в мозгу выпрямилась наконец. А то, понимаешь, дисгармония…
Егор задыхался, но, зажатый с одной стороны сдвинутым кухонным шкафчиком, с другой – стеной, не мог выбраться из-под импровизированного пресса.
– Сейчас, сука, ответишь за базар гнилой свой… – продолжал Кислый.
Вдруг он оборвал свою речь, которую выговаривал скороговоркой, брызжа слюной и распаляясь от собственных слов, – водка на него действовала довольно стандартно, – и изумленно обернулся в прихожую. Воспользовавшись паузой, Егор рванулся, стол качнулся, и Кислый рухнул на пол, потеряв равновесие. Егор отбросил ненавистную мебель, поднялся на ноги и, взглянув на Кислого, замер.
На спине Вовы Киселева, бывшего шефа Егора, напарника и друга Андрея по кличке Крепкий, второго человека в Питере, авторитета, признанного всеми – и бандитами, и деловыми, под белой рубашкой расплывалось красное пятно. Кислый неловко, словно перевернутая на спину жаба, шевелил руками, пытаясь дотянуться до черной дырочки на спине, зияющей чуть выше поясницы, но не мог дотянуться до нее. Он лежал на животе, пыхтел, и казалось, что он просто хочет почесаться.
В коридоре стояла совершенно голая Настя, мокрая, в хлопьях мыльной пены, сжимающая обеими руками пистолет Егора.
– Ну что, – спросила она, глядя в глаза телохранителя, – на этот раз я не промахнулась?
Глава двадцать седьмая
– Босс, сюда!
Голос Санька не предвещал никакого подвоха, и Боря подошел поближе.
Действительно, Санек стоял не то чтобы совсем уж спокойный, но опытным глазом Босс определил, что нападения в данный момент здесь ждать неоткуда.
Рядом с младшим товарищем Босса находились еще двое подростков, вроде бы знакомых…
– Это мы, – услышал он голос одного из них и сразу понял, что это те ребятишки, которые подсели за его столик. Такие смешные ребятишки, маленькие, но с глазами вполне взрослых убийц.
– Сваливать надо, Босс, – с полуусмешкой сказал первый. Тиграном, кажется, его звали…
– Тигран тебя зовут? – решил уточнить Боря.
– Слушай, ну и память… Сваливаем, я говорю. Или ты хочешь еще повоевать?
– Нет.
– Тогда пошли.
Босс кивнул, положил на всякий случай руку Саньку на плечо, и они двинулись следом за странными подростками, которые, не оборачиваясь, зашагали в глубину дворов, – лабиринт их тянулся до самой Сенной площади, темного и нехорошего места даже днем, когда здесь бушевали волны мелкооптового продовольственного рынка. Такого количества жулья и вообще всяческих криминальных элементов, такой их концентрации в одном месте не было, наверное, больше нигде, если рассматривать только Питер. Естественно, что странная и дикая жизнь, со своими правилами и законами, жизнь, текущая совершенно отдельно от всей остальной жизни города, продолжала идти здесь и ночью. И лучше бы чужим в нее, в эту жизнь, не вмешиваться. Ни при каких обстоятельствах…
Тигран, шедший первым, зацепил носком ботинка крышку канализационного люка.
Босс еще подумал сначала, что вот, блин, неловкий какой, шуму лишнего только наделает…
Но Тигран, наклонившись, сдвинул крышку и махнул рукой:
– Полезайте за нами. Так быстрее уйдем.
Оба юных проводника исчезли в круглом отверстии. Санек посмотрел на Босса:
– Ну, чего?
– Чего-чего? Полезай. Я следом.
Босс, пропустив товарища, погрузился до половины груди в дырку, из которой тянуло теплом, огляделся вокруг, не заметив ничего подозрительного, сделал еще пару шагов вниз, ставя ноги на скользкие металлические скобы, и, придерживаясь одной рукой, другой задвинул над собой тяжелый чугунный блин.
На секунду они оказались в полной темноте. Босс шагнул еще на ступеньку вниз и почувствовал под ногами пол. Рядом слышалось дыхание Санька – он шумно втягивал носом теплый, пахнущий какой-то ржавчиной, гнилым тряпьем и мочой воздух, видимо отгоняя таким образом страх.
– Спокойно, ребята, сейчас будет свет, – услышал Босс голос Тиграна, и действительно, вспыхнули два узких желтых лучика в руках проводников.
У ребят были предусмотрительно припасены длинные, хорошие карманные фонари. Эти штучки Босс видел раньше. Полицейский американский фонарь, им можно лупить по головам, как дубинкой. Классная вещь…
– Пошли, – снова отрывисто бросил Тигран и, повернувшись, двинулся по узкому тоннелю, по стенам которого тянулись толстые металлические трубы.
Босс даже не пытался разобраться, что в них – газ, вода или еще что… Столько было этих труб, они змеились по полу, уходили в потолок, невидимый, но явно низкий – он чувствовал, что над головой пустого пространства совсем мало. Прыгни – макушкой врежешься в переплетения металлических змей.
– Давайте быстрее, – сказал Тигран. – Тут неопасно, чисто…
В свете фонариков идущих впереди ребят Босс замечал по пути кучи мусора, говорившие, что этот тоннель является вполне обжитым местом. Мусор был житейский. Пустые пластмассовые бутылки из-под пепси-колы, тряпки, пивные пробки, серебристыми кружочками устилающие пол, какие-то бумажки…
Увидев бумажки, он стал стараться ступать осторожнее, чтобы не вляпаться ненароком в какое-нибудь дерьмо, но Тигран и его товарищ увеличили темп, и Боссу пришлось забыть о чистоте ботинок.
Они несколько раз сворачивали в боковые тоннели, меняли направление, и Босс перестал понимать, в какой части города они находятся, что над ними – Московский вокзал или Адмиралтейство, а может быть, уже и какая-нибудь Пионерская площадь.
Тигран же с приятелем двигались уверенно, видно было, что они отлично знают и дорогу, и конечную цель их пути.
Через полчаса непрерывной ходьбы они оказались в освещенном помещении, каком-то подземном распределителе неясно чего – по крайней мере для Босса. Трубы завязывались здесь гигантскими узлами, сверкали смазкой таинственные механизмы, выпускающие струи пара, по стенам горели тусклые желтые лампочки в проволочных сетках.
– Боровик! Ты где? – крикнул Тигран, и на его голос из клубов белого пара появился мужик в ватнике, валенках и армейских, древних галифе.
– Здорово, пацаны. Чего надо?
– Дверь откроешь? Вниз…
– А нахера тебе?
– Да вот, ребятам хочу город показать…
– Город, бля… нашел время… Хули, ты, Тигр, пораньше не пришел… Пришел бы в четыре утра… Сейчас-то, бля, уже скоро метро начнет работать… И мне, сука, спать не даешь… Бля, экскурсовод…
– Да ладно тебе, Боровик, открой дверь-то! Чего базарить попусту…
Мужику было лет за пятьдесят, лицо его поросло седой щетиной, на гриб-боровик он никак не походил, и Босс решил потом выяснить у Тиграна, откуда у этого сторожа такая кличка.
Загремев огромной связкой ключей, каждым из которых можно было отпирать города, Боровик открыл тяжелые железные воротца:
– Пожалуйте. Ты мне принес, чего я просил-то?
– А как же? Данила, выдай товарищу.
Приятель Тиграна достал из-под куртки плоскую литровую алюминиевую флягу:
– Держи, дед.
– Дед, бля. Я тебе не дед…
– Ну ладно, ладно, завелся… Службу блюди лучше.
– Разберемся. Обратно пойдете или через метро выйдете?
– Посмотрим. Выйдем как-нибудь. Ты ложись спать спокойно, мы тебя беспокоить не будем больше.
– Смотрите, пацаны, – крикнул им на прощание Боровик, – там менты сейчас бродили…
– А чего им надо? – спросил Тигран.
– А пес их знает. Рейд какой-нибудь снова затеяли… Ходят и ходят… А что толку? Не мешали бы людям жить спокойно…
Они спустились по железной винтовой лестнице и оказались в высоком, длинном тоннеле, освещенным такими же редко висящими по стенам лампочками в сетчатых металлических колпачках, как и в помещении Боровика.
В центре тоннеля лежали рельсы. Санек испуганно отпрянул от них, держась ближе к стене.
– Не бойся, – сказал Тигран. – Это нерабочая зона. Здесь поезда не ходят. Электричества нет… И вообще рано еще… Пошли.
Они брели по тоннелю еще минут двадцать, потом снова полезли наверх, прошли какими-то коридорами, не встретив больше ни одного человека.
– Пронесло, – заметил Тигран. – Ментов не встретили.
– Да это Боровик бредит. Какие тут менты в это время? Менты если и есть, то ниже.
– А ниже – это где? – спросил Босс.
– Да там целые катакомбы. Люди живут.
– Какие люди?
– Ну как это какие? Живые люди. Нищие, бомжи, есть и нормальные работяги. Жена бросила, он хуяк – и вниз ушел. С горя. Посидит, посидит и обратно наверх – подзаработать, отъесться…
– Что, так и живут?
Тигран посмотрел на Босса с превосходством во взгляде:
– Ничего-то ты толком не знаешь. А еще…
– Что – еще?
– Ничего. Сейчас домой придем, поговорим.
– А дом у вас тоже здесь?
– Ну, ты дал! Еще чего. Хватит. Мы уже здесь жили с Данилкой… Хорошего понемножку.
Они шли по какому-то длинному залу с низким потолком, напоминающему обычный подвал жилого дома. Босс уже совершенно не мог дать себе отчет, на какой они находятся глубине, в каком районе города – бесчисленное количество ступенек, лесенок, лестниц, подъемов и спусков встречалось им на пути. Одно он знал точно – это уже не метро. Оказывается, из метро столько выходов существует… Так просто можно туда попасть… если знать, конечно, все эти ходы, спрятанные от простых граждан за тяжелыми люками, канализационными ходами и железными дверьми.
– Вот сюда, – махнул рукой Тигран.
Они стояли рядом с кирпичной стеной, в тупике коридорчика, ведущего из зала-подвала неведомо куда.
Тигран пнул ногой по кирпичной кладке, и несколько кирпичей провалились за стену.
– Надо лезть, – сказал провожатый, указывая на открывшуюся в стене дыру, и первый, подавая пример остальным, исчез в темном отверстии.
Глава двадцать восьмая
Яков Сергеевич решил подстраховаться лишний раз. Совсем не нравились ему столь частые наезды Комитета на его ребят, на его дело, которое со смертью Пельменя он, безусловно, стал считать своим. С Кибировым надо разобраться, это однозначно. Нечего московскому выскочке нос совать в их исконные питерские дела…