Он кончил первым, а я еще несколько секунд продолжала по инерции двигаться, слизывая остатки семени, пока и меня не накрыло оргазмом. Это было похоже на резкое падение с башни с неизбежным ударом о землю. На ударе сознание и отключилось. Вероятно, лишь на несколько мгновений, поскольку я открыла глаза, когда Ринс, просто упавший на спину, подтягивал меня за плечи к себе. Уловив, что моя рука снова поплыла по его животу, спросил — я услышала улыбку в голосе:
— Ты сейчас больше хочешь есть или спать?
— Нет. Я хочу еще, — ответила совсем тихо, но была уверена, что он расслышал.
— Тогда мы рискуем умереть от истощения. Ладно, тогда предлагаю сначала сон. Слушай, останови свои пальцы, Катя, я же порочный — не взывай к моим порокам так часто.
— Почему? Разве вы не этого от меня хотели, айх?
— Постой-ка, фон и сейчас действует? — его голос слегка посерьезнел. — Этого не может быть. Ты подписала клятву, но она же должна защищать тебя от моего непроизвольного воздействия. Твоя голова должна проясниться. Никаких эмоций я от тебя пока не требовал.
— Не знаю, действует фон или нет, — я ответила честно. — Но надеюсь, что вы правы. Я бы не хотела быть в этом состоянии всегда. А иначе сойду с ума, когда вы будете удовлетворять похоть с другими женщинами. Сейчас это представить даже невозможно.
Он отчего-то рассмеялся — это было неприятно, поскольку колыхание груди выдергивало из дремоты.
— Ну вот я и дождался от тебя искренности — оказывается, ты не так уж плохо ко мне относилась, как всегда говорила. Ревность, надо же.
— Это не смешно, Ринс! — я немного разозлилась. — Моего мнения вы не спрашивали, когда заставили нарисовать тот знак, но теперь ревность может, наверное, и добить!
— Да-да, и ревность, видимо, тоже от фона, — он продолжал смеяться. — Даже безосновательная. Ты иногда вроде бы умная, но иногда поражаешь глупостью, Катя. Уже забыла, что я тот знак нарисовал первым?
Произнесенное так поразило, что я нашла силы приподняться и посмотреть в глаза. Попутно отметила, что никакого изменения состояния не ощутила, когда взгляд погрузился в знакомую черноту. Фон действительно не действует?
— Вы сейчас о чем говорите, айх? Что этот знак означает?
— То же самое — я не смогу сбежать от тебя или подпустить к себе другую женщину. В более мягкой форме, конечно, ведь я не обещал «что угодно». Например, я рабом твоих желаний не стану и соврать смогу, если потребуется. Несправедливо? Что ж, это не я тут себя тираном называл, стараюсь соответствовать.
— Э-э… — я проморгалась, как если бы доказывала себе, что не сплю. — В-вечная верность? От вас звучит жутковато и неправдоподобно… Видимо, с себя вы этот знак снять можете?
— Скорее всего, — он надавил мне на голову, вновь укладывая себе на плечо. — Пока нет нужды. Нарисовал, чтобы тебе показать правильное написание, ничего личного. Но наверняка смогу и убрать, когда понадобится. Я вообще многое могу, иногда сам себя удивляю.
— А с меня? — по всей видимости, характер мой никуда не делся в новых обстоятельствах.
Ответом мне был очередной всплеск веселья. Поняв, что ничего важного я больше не услышу, позволила себе провалиться в сон.
Глава 27
Мои лучшие надежды сбылись — утром я покинула покои айха без труда, не ощутив никакой пронзительной тоски от разлуки или вящего желания разбудить мужчину и воззвать к его инстинктам. Ну, может, совсем немного хотелось вернуться — и только для того, чтобы еще понежиться в постели, а не бороздить просторы замка под неприветливыми взглядами. Однако мне очень нужно было отыскать Китти до начала ее работы — удостовериться, что вчерашнее не вернуло ее в состояние размазни.
Про неприветливые взгляды я не преувеличила, но пролетела мимо наложниц, не желая вовлекаться в очередной бессмысленный конфликт. Остановила меня Ратия и очень странным обращением:
— Госпожа!
От неожиданности я ответила грубовато:
— Эй, ты чего?
Но Ратия слегка склонила голову и повторила:
— Госпожа, прикажете ли перенести ваши вещи в другую комнату, раз предыдущая вас не устраивала? Или господин хочет, чтобы ваши вещи разложили в его покоях?
— Ты чего? — совсем уж глупо повторила я.
А женщина будто не хотела объясняться и ждала конкретного ответа. Но теперь и взгляды наложниц, мимо которых я пробежала на лестнице, вспомнились не как неприветливые, а как агрессивные. Резко развернулась и удостоверилась — дамочка справа явно пыталась меня испепелить зеленющими глазами, а в руках она держала небольшой саквояж. Рядом с ней стояла другая — в походном плаще. Наложницы куда-то собрались, а на меня смотрят, как на виновницу. Я перехватила Ратию за локоть, чтобы она не смогла избежать ответов:
— Новая волна увольнений, или что тут вообще происходит?
Ей пришлось отвечать, хотя она заметно приглушила голос:
— Господин подписался в вечной верности вам, госпожа. Логично, что наложницам предложено или вернуться к своим семьям, или переехать в крыло для слуг, — Ратия еще сильнее сбавила тон и будто выругалась: — А мне каким-то образом придется придумать работу для барышень, которые ничего в жизни никогда не умели делать.
— Я… я не поняла. Зачем же так кардинально? — растеряно уточнила я.
— Господин распорядился. Сказал, что вы склонны к ревности, потому зачем вас раздражать видом его бывших любовниц, если в них все равно теперь нет нужды?
— Когда распорядился? Он ночью от меня не отходил — я на его плече спала! — поняв, что призналась в чем-то личном, смутилась.
Но Ратия оставалась непоколебимой:
— Госпожа, вы просто выберите лучшую комнату или заберите себе весь этаж, а у меня еще уйма работы. При всем уважении.
Это было настолько нелепо, что почти смешно. Я и усмехнулась, хотя вышло больше удивленно. Что за новую игру Ринс придумал? Никто же из присутствующих не сомневается, что он избавится от клятвы сразу, как только наиграется в меня? Или все эти красотки ему давно опостылели, вот он и придумал повод их вышвырнуть на все четыре стороны под придуманным предлогом? Потом преспокойно наберет себе новый гарем. Ревнивой меня назвал — да уж, слов он явно не подбирал и моей реакции не опасался.
Сразу захотелось вернуться в спальню, разбудить и спросить о чем-нибудь — например, как он мог общаться с Ратией из-под меня? Айх уже не спал, когда я ворвалась, надевал через широкий ворот свежую рубаху. И заговорил до того, как я успела открыть рот:
— Меня давно раздражали визги наложниц, а статус принуждал их содержать. Не принимай на свой счет.
— Я так и подумала, — при этих словах я в самом деле ощутила некоторое облегчение. — А меня теперь «госпожой» зовут и хором ненавидят.
— Уверен, что ты единственная здесь, кто с этим запросто справится. Завтрак скоро подадут — присоединяйся, если не найдешь более приятной компании для трапезы.
Я его даже не услышала, погруженная в мысли:
— Я как-то странно себя ощущаю, айх. Да и какая я им госпожа? А для Китти я теперь кто? Что мне теперь делать?
— Делай, что хочешь, Катя, и прекрати переживать из-за того, что о тебе думают.
Не знаю, было ли это озвученное желание или просто пустая фраза, но сразу после нее я замерла. Меня словно каким-то заклинанием накрыло, которое изменяло волю. Через несколько безуспешных попыток осмысления я уверенно шагнула к нему, дотянулась до губ, чтобы коснуться, и прошептала:
— Доброе утро, Ринс.
А потом еще и щекой о плечо потерлась, жмурясь от мягкой радости. Одумалась, отшатнулась в страхе, не понимая, почему вообще это сделала. Но он только усмехнулся:
— Даже так? Ну, доброе, Катя. Теперь стало интересно, как давно ты этого хотела. Уже тогда, когда кричала о своей ненависти?
— Не хотела! — я сначала воскликнула громко, а потом добавила менее уверенно: — Возможно. Но про вашу привлекательность я и раньше говорила — мой поступок ни о чем не говорит. И относиться к вам неприязненно почему-то не мешает… — последнее и саму меня удивляло.
— Уверен, со временем что-то перевесит, тогда и определишься, — он не стал спорить. — Давай все-таки позавтракаем, а потом мне нужно в столицу. Не заскучаешь тут без меня с такими-то желаниями?
— Не знаю, — искренне призналась я, а соврать или отшутиться не получилось.
Завтрак прошел быстро. Мы буквально успели только сесть в небольшой золоченной столовой, как через несколько минут Ринс встал и сообщил:
— Мне пора. Вернусь вечером.
Он решительно направился к дверям, но в шаге от них застыл. Развернулся и подошел ко мне — наклонился и поцеловал одним касанием, словно точь-в-точь повторил мое утреннее приветствие.
— Катя, ты знаешь, а пока мне нравится всё, что происходит. Рад, что это нравится и тебе.
Я не успела ответить. Да и вряд ли что-то бы смогла. Видимо, он мне симпатичен — привлекает на каком-то подсознательном уровне. Особенно теперь, когда его фон не давит неестественным грузом на эмоции. А может, пора расслабиться? Плыть теперь по течению — раз уж все равно на это подписалась. Постараться не зацикливаться на мыслях об Арле и полете с крыши, о слезах господина Нами и стонах его супруги не вспоминать. Не уверена, что получится сразу, но со временем всё возможно. Похоже, клятва действительно не меняет эмоции, она их просто обнажает до основания.
В обеденный перерыв выловила Китти и затащила ее в ту же столовую, где теперь мне предстояла новая трапеза. Рабыни кланялись и выкладывали приборы для моей подруги, которая явно ощущала себя неловко. А мне было очень важно сохранить ее расположение, потому я игнорировала ее замешательство и вела себя ровно как раньше:
— Китти, я обижусь, если и ты «госпожой» назовешь! Сильно сомневаюсь, что это надолго, — я обвела рукой пространство, обозначая сразу всё. — Но пока можно попытаться что-то сделать для тебя. Вдруг айх согласится дать тебе свободу, если я попрошу?
— Зачем мне свобода? — она говорила заторможенно. — Мне и идти-то некуда…