Впервые в жизни я решила напиться и, купив бутылку более-менее приличного вина, села в одиночестве его распивать. Алкоголь вряд ли бы решил мои проблемы, но я надеялась, что он принесет мне немного облегчения.
Примерно на середине бутылки, когда мир с непривычки уже начинал плыть, визофон разорвала трель звонка. Потянувшись и увидев незнакомый номер, я сбросила звонок. Желание разговаривать с кем-либо отсутствовало.
Но звонивший был настойчив, и с пятого раза я все же подняла трубку:
– Слушаю.
– Мисс Райт? – с огромным удивлением я узнала голос той самой директрисы-камбалы.
– Да, слушаю. – Ее звонок был настолько неожиданным, что я даже немного протрезвела и усилием заставила язык не заплетаться.
– Вам еще интересна вакансия тренера в нашей школе?
Вопрос прозвучал шуткой, а может быть, издевкой, вот только не будет такая женщина, как Гвендолин Поул, звонить вечером в воскресенье, чтобы посмеяться над молоденькой гимнасткой-неудачницей.
– Да, очень интересна.
– Тогда жду вас завтра в восемь утра на предварительный смотр.
Я не верила. Ей богу, не верила. Так не бывает.
– Х-хорошо, – даже заикаться стала от волнения, но все же спросила: – Могу я узнать, почему вы изменили решение?
– За месяц никто, кроме вас, на вакансию не откликнулся. – В ее голосе послышалось недовольство сложившейся ситуацией. – А группа детей уже набрана, и занятия через неделю. Так что жду вас, и не опаздывайте.
– Я буду, – выпалила, чувствуя в себе безумный подъем сил. Если бы не алкоголь, бежала бы прямо сейчас к спортивной школе и караулила всю ночь ее открытие.
– Тогда всего доброго. – Поул сбросила звонок, а я еще минут двадцать после этого прыгала по скрипучей кровати, не жалея матраса, и пищала от радости.
Мне повезло. Наконец-то! Действительно повезло!
Мою радость спугнул звонок в дверь. С опаской замерев, подобно испуганному суслику, я уставилась в сторону коридора, и только когда прозвучала вторая трель, отмерла.
– Кто там?
– Курьер.
В смотровой щели, действительно, виднелся парень в форме и с огромной коробкой в руках, вот только район у меня не тот, чтобы открывать вечером незнакомцу.
– Я ничего не заказывала, – твердо произнесла я, желая развернуть парня обратно.
– Здесь помечено, что вы можете отказываться принять груз. – С тихим вздохом курьер поставил коробку на пол. – Расписываться не нужно, но учтите, если груз украдут, наша компания не несет ответственности за утрату содержимого.
Будучи уверенной, что это какая-то уловка, я даже не поверила, когда курьер ушел, и где-то внизу за ним хлопнула входная дверь.
Следующие минуты я терзалась вопросом: забирать коробку или не забирать. Вероятность, что внутри окажется бомба, была слишком мала, и я все же выглянула наружу, чтобы втащить в дом коробку, полностью обклеенную эмблемами «Сакс-технолоджис».
Заранее понимая, от кого это может быть, я разрезала скотч и, проклиная собственное любопытство, засунула нос внутрь. Там оказался кейс, чуть меньше своей упаковки, со сканером отпечатков и короткая записка без подписи: «Удивлен твоим упорством».
Я даже развернула листок, чтобы убедиться, что с обратной стороны тоже ничего нет.
Поднеся палец к сканеру, дождалась, когда внутри сработают механизмы замков и с тихим щелчком крышка кейса отъедет в сторону. Там на бархатной подложке лежала старая книга, с тонко выделанной обложкой из кожи.
«Артефакторика», – прочла я название, боясь в первое мгновение даже дотронуться до фолианта.
– Ну, Ричард, – пораженно выдохнула я, не веря в счастливую звезду сегодняшнего дня.
Потому что даже сомневаться не приходилось, кто отправитель подобного дара. Даже несмотря на отсутствие подписи, по трем словам все становилось понятным, ведь инкубы, как известно, удивляться не умеют.
Глава 10
Неизведанное рождает страх. Именно он был моей первой эмоцией, когда, проснувшись тем утром, я ощутил перемены. Что-то было не так, и это что-то казалось всем вокруг.
Будто у окружающего мира кто-то выкрутил контрастность и звук на максимум.
Краски смешивались с птичьими трелями за окном. Обычно я их никогда не замечал, а сегодня вдруг они стали невыносимо громкими. Внутри зародилось странное желание накрыться одеялом или спрятаться в самую тесную щель, чтобы не выходить оттуда, пока все это не закончится.
Я почти никогда не болел, но происходящее сейчас походило на приступ тяжелой болезни, названия которой я не знал, лишь сердце колотилось так, будто готово выскочить из груди. Вдобавок я даже не мог подняться с кровати, меня словно вдавило тонной кирпича обратно в кровать.
«Наверное, так умирают инкубы», – пронеслась первая мысль…
Пришедшей в комнату горничной-роботу приказал накормить завтраком Виолу и отправить девушку в город. Почему-то живо представилась ее реакция, если я стану трупом, а она окажется одна в огромном доме с кучей андроидов и котом.
Ей и так в жизни не повезло, а принимать мою помощь, чтобы хоть немного скрасить существование, мисс Райт не собиралась.
Впрочем, уже было неважно. Обзавестись сыном я, похоже, и так не успею.
Голова раскалывалась настолько сильно, что я позвонил единственному человеку в мире, которого был готов видеть перед смертью. Матери.
Ричарду бы тоже позвонил, но бесполезно. Не приедет. Похоже, он так и не простил меня за тот поступок…
Мать приехала спустя два часа после отъезда Виолы, наверное, не особо спешила.
Как всегда с неизменным чемоданчиком, похожим скорее на переносную лабораторию, чем на стандартную женскую сумочку. Ученая до мозга костей, почти как Ричард. Разве что брат выглядел на свой возраст, а вот мать благодаря нескольким пластическим операциям и постоянным визитам к косметологам казалась едва ли не нашей ровесницей.
Она стояла в дверях в идеально сидящем костюме, с прической без единого выбившегося волоска, цепко смотрела на меня взглядом лаборанта, изучающего мышь, а я впервые в жизни не слышал, о чем она думает.
Похоже, действительно все. Инкуб сломался.
– Как ты себя чувствуешь, Герберт? – спросила она, садясь на краешек кровати и ставя чемоданчик у ног.
Взгляд скользнул по моему лицу, почему-то захотелось, чтобы сейчас мама меня обняла и прижала к себе, но вместо этого она пощупала мне лоб и констатировала:
– Жара нет, но нужно измерить точнее.
Сколько себя помню, она всегда чувствовала ко мне исключительно научный интерес, это Ричард был для нее любимчиком, наверное, потому, что мог проявлять к ней ту самую ответную сыновнюю любовь. А я нет.
И все же нельзя было сказать, что меня она не любила. Любила, но не как сына. Скорее так любят удачное изобретение. Гордятся.
Меня этот факт никогда особо не волновал, всегда воспринимался чем-то самим собой разумеющимся, а вот сейчас кольнуло – неприятное давящее чувство.
– Все показатели в норме, – сообщила мать спустя час. – Я думаю, ты зря… – Она вдруг запнулась, на мгновение нахмурив брови и явно подбирая слово: – Запаниковал.
– Что-то явно не так. – Я был категорически не согласен. – Я больше не слышу твоих мыслей.
На лице матери отобразилось недоумение, и все же оно очень быстро сменилось спокойствием. Для меня она всегда была скорее доктором, и сейчас как специалист ничего ужасающего в здоровье не видела, а значит, и бить тревогу не стоит. Интересно, будь на моем месте Ричард, она бы так же поступила?
– Возможно, тебе стоит связаться с другими инкубами. Спросить у них, нормально ли подобное? – предложила она. – Но тебе ли не знать. Человеческий мозг так сложен, возможно, ты просто переутомился. Немного отдыха – и все само пройдет.
– На работе пациентам ты такие же рекомендации даешь? Само пройдет?
– Нет. Не сравнивай себя и их, – отрезала она. – Мои пациенты крайне редко говорят.
Вот. Опять кольнуло. В самое сердце.
Странное ощущение, которое я даже идентифицировать не могу, но очень неприятно.
Настолько, что мать захотелось прогнать.
Впрочем, она и сама засобиралась.
– Кстати, – уже в дверях задержалась она. – Что там с той девушкой? Уже назначили дату процедуры? У меня очень плотный график, скоро уезжать на конференцию, поэтому нужно заранее выкроить время.
– Еще не назначили, но я работаю над этим, – отозвался, и смутная догадка забрезжила в голове, а взгляд нашарил вчерашнюю запонку, которую неосознанно вертел в руках весь вечер, а после положил на прикроватный столик.
Едва мать ушла, я схватил камешек в серебряной оправе, долго вглядывался в грани алмаза и вспоминал дословно, что пожелала мне Виола, отдавая запонку:
«Все же жаль, что вы не умеете любить».
Судя по тем чувствам, которые меня начинали накрывать одно за другим, пожелание начинало сбываться, правда, не совсем так. Любить я вряд ли научился, зато весь спектр отрицательных эмоций накрыл меня с головой.
Ох же и талантливая девочка! Спасибо, черт тебя побери!
Обычная застежка из манжеты стала хитрым артефактом фактически по одному слову Виолы, а то, что это именно она виновата, я даже не сомневался.
Иначе как еще можно было отключить все мои способности? А вернуть эмоции? Это ведь они сейчас кипели и разрывали мне голову похлеще чужих мыслей, будь я в толпе из тысячи человек.
Я отбросил запонку в дальний угол комнаты так, словно она была ядовитой змеей. Нашел в себе силы встать с кровати и уйти из комнаты туда, где должен закончиться радиус действия этой штуки.
Чем дальше от спальни, тем легче.
Уже на улице с первым вдохом полной грудью вернулось и привычное спокойствие. Мысли стали четкими, выверенными, больше никаких уколов в сердце, стука в ушах и прочих вносящих в жизнь смятение вещей.
Нужно приказать горничной выбросить запонку куда подальше, а лучше отправить под пресс. Вещица казалась мне опасной, а от подобного необходимо либо избавляться, либо изолироваться.