Леди Марджи Аббигайл Крайс – владелица Квартала удовольствий, удивительного упорства и воли женщина, чей портрет висел в музее Аластара Фокса в самой дальней экспозиции. Она была безусловно красивой, одна беда – умерла почти два века назад, прожив около ста тридцати пяти лет.
И секрет ее долгой жизни я знал только частично – зелье, которое она пила долгими годами. Мне было необходимо узнать его рецептуру, и пусть под рукой не найдется ни одного целителя, но я питал надежду на способности Виолы. В конце концов, зелье – это не живой объект, и если настроить и мотивировать девушку соответствующим образом, уверен, она могла бы его активировать/зарядить/замагичить, или как это по-правильному называется.
Именно стремление узнать рецепт заставило меня запустить машину, ввести дату почти в триста лет тому назад, чтобы вначале просто заглянуть в прошлое, а затем начать искать.
Что-то пошло не так с самого начала, я понял это буквально в первые секунды, когда расчетная потребляемая мощность установки выросла в десятки раз. На такое я совершенно не рассчитывал, да и предсказать подобное было попросту невозможно. Количество затрачиваемой энергии было колоссальным, и когда я надеялся, что сработают предохранители, – ничего не произошло. Отключить машину вручную тоже не получилось.
Словно цепная реакция, которую невозможно остановить, она наращивала мощь, пока все не завершилось ярчайшей вспышкой и звуком, будто разорвавшим меня на молекулы.
И вот сейчас, лежа на какой-то твердой поверхности, чувствуя спиной холод, я пытался открыть глаза, но не мог. В ушах была полнейшая тишина, будто кто-то в одно единое мгновение отключил органы слуха.
«Наверное, контузия. Или разорвало перепонки от перегруза», – подумалось мне за миг до того, как какие-то звуки все же начали возвращаться.
Кто-то похлопал меня по щекам и словно издалека сказал:
– А он везунчик. Еще никогда не видела, чтобы после такого выживали.
– После такого и не выживают, – заметил хмуро кто-то другой рядом. – Сумасшедший артефактор разнес на старости лет всю деревню. Камня на камне не осталось. Все к чертям выжжено. Даже вон… глаза этому… оплавило.
– К целителю нужно. – Первый голос тяжело вздохнул, а я дернулся, медленно приходя в себя.
Попытался потянуть руку к глазам, но ее остановили. Чья-то ладонь мягко перехватила мою и не позволила этого сделать.
– Вам нужно лежать, – посетовала женщина, теперь я точно знал, что этот голос со старческими заботливыми нотками принадлежит особе женского пола. – Вам повезло, что мы вас нашли.
– И потратили на вас запас заживляющих повязок, – пробурчал второй голос, мужской. – А еще два дня пути в столицу, потому что пришлось сворачивать с основной дороги.
– Тише, Бран, – укорила его женщина и обратилась уже ко мне. – Вы меня слышите? Говорить можете?
– Угу, – невнятно и хрипло издал я, понимая, что вокруг происходит нечто странное.
Язык людей вроде был понятен, но неуловимо отличался незнакомым диалектом. Не слышно шума коров, зато моя спина ощущала каждую кочку, которую с характерным скрипом ловили на дороге деревянные колеса телеги. А судя по всему, меня везли именно на ней, потому что ржание лошади я тоже слышал.
– Как вы себя чувствуете? Помните, что произошло?
– Отвратительно, – признался честно я, а следом соврал. – И нет, не помню.
– Ему, наверное, и память отшибло, – опять пробурчал мужчина. – Говорил же, не надо было подбирать. А теперь еще и к целителю везти. Кто оплатит его лечение? Я со своего кармана не собира…
– Бран! – одернула женщина. – Прекрати. Всевышний завещал помогать людям в беде. Мы не могли проехать мимо. Не обращайте внимания на моего мужа, он добрый человек, только иногда говорит много. Хотите воды?
К моим губам прислонили металлическую флягу, в которую я впился губами и сам не заметил, как осушил.
– Тише, тише, – успокоила мой пыл женщина, погладив по плечу. – Воды достаточно, не убежит. Зовут-то тебя как, везунчик?
– Р-ричард, – выдохнул, на ощупь хватая руку женщины, чтобы спросить. – Но я больше ничего не помню, кроме имени. Вы можете сказать, где я?
– О-о-о, – протянул Бран. – Может, его лучше не к целителю, а в лечебницу для душевнобольных? Вдруг он опасен и деревню спалил, а теперь нам лапшу на уши вешает про потерю памяти?
Женщина шикнула на него. Зато сразу стало понятно, кто в этой семье главный. Муж бурчит, но ничего против супруге сказать не может.
– Да ты посмотри на него. Кожа да кости. Какой опасен-то? Еще и слепой теперь. – В ее голосе сквозила жалость. – В Панеме ты, милый. Не помнишь разве?
Я нервно сглотнул, а горло, казалось, заново пересохло так сильно, что я был готов осушить еще одну флягу. Потому что Панема как такового не существовало уже много десятков лет после Второй Великой Войны.
– А когда? – я еще сильнее сжал руку женщины. – Какой год?
– Эко парня контузило! – Мой вопрос вызвал у Брана ироничный смешок. – Тысяча восьмисотый, конечно.
– Невозможно, – выдохнул я, тут же кусая себя за язык, чтобы заткнуться и замолчать.
Потому что у происходящего было два объяснения. Первое, совершенно логичное: после эксперимента мне повредило мозг, и теперь я лежу в коме, где меня неслабо глючит. И второе: меня действительно забросило в прошлое. Настолько далекое, что той самой Марджери, с которой рисовали голограмму, сейчас всего двадцать шесть, и она всего пару лет как правительница огромного Квартала удовольствий.
От этих мыслей в кровь резко выбросило порцию адреналина, и уже через несколько мгновений я понял, что если сейчас не съем что-нибудь сладкое, лишусь сознания вновь. Ладонь привычно принялась искать конфеты в карманах халата, вот только на мне даже одежда была чужеродная. Более грубая, из другого материала, непривычная, а значит, не моя.
– Что-то ищешь? – поинтересовалась женщина.
– Да, – мой голос звучал хрипло. – В моей одежде были конфеты…
– Гыг, – гоготнул Бран. – А говорил, не помнит ничего. Ишь ты. Конфеты у него были, значит, из богатых. Дорогое это удовольствие – сладости.
– Но мне нужно… иначе…
– Так сгорела твоя одежда, – пояснила сердобольная леди. – Мы нашли тебя почти голым, в каком-то рваном тряпье, а вокруг обломки, догорающие вещи. Стекла много было, никогда столько не видела.
– Мне нужно что-нибудь сладкое, – настойчиво попытался объяснить ей в надежде, что поймет. – Я болен, и мне иногда необходимо есть хотя бы конфеты.
– Сахарная болезнь, что ли? У брата моего была, – проявил проницательность мужик и тут же чудеса доброты. – Варга, так дай ему пастилы. Этого добра не жалко.
Так я узнал имя женщины, которая настояла на моем спасении, и спустя полминуты получил под язык приторно сладкий квадратик чего-то отдаленно напоминающего пастилу в моем понимании. Но сейчас я был рад даже этому.
Иначе вышло бы совсем глупо – выжить после разрушительного эксперимента и умереть, провалившись в гипогликемическую кому.
– Вы сказали, что была разрушена вся деревня, – спросил я спустя полчаса молчаливой поездки. – Много людей пострадало?
Совершенно удивительное дело, меня абсолютно не волновало то, что теперь вдобавок ко всему я еще и слепец с выжженными глазами. Учитывая все мои болячки, одной больше, одной меньше. А вот то, что из-за эксперимента, похоже, погиб небольшой населенный пункт, изводило. Вероятно, я убил десятки людей.
– Сложно сказать, – отозвалась Варга. – Та деревня старая была и на отшибе. Артефактор там жил сумасшедший. Талантливый в свое время был, пока головой не тронулся. Его потому подальше ото всех и отправили, чтобы на старости лет бед не натворил.
– А в лечебницу? – Из истории я хорошо помнил, что в это время психиатрические больницы уже существовали, правда, при монастырях.
– Да кто ж его туда посадит? Сил у старого хрыча было хоть отбавляй. Вон как рвануло знатно. Если бы его куда посадили, он бы там даже стены волшебными сделал. Себе дороже, в общем. А так доживал себе тихо свой век, пока не прогрохотало на всю округу. Одно непонятно, как ты там оказался?
– Самому бы знать, – абстрактно ответил я, при этом даже не соврав.
Судя по описанию, меня выбросило буквально на голову престарелому сумасшедшему. Вот только что-то подсказывало, во взрыве был виноват совершенно не он.
Эх, мне бы вернуться сейчас назад и посмотреть…
Вот только глаза мои по-прежнему были словно вне зоны доступа. Я просто их не ощущал и, судя по обрывкам разговоров супружеской пары, благодарен за это должен быть каким-то чудодейственным повязкам, потому что иначе я испытывал бы невыносимую боль.
– На месте взрыва что-нибудь осталось? – продолжал задавать вопросы, питая надежду непонятно на что. Может, на то, что вместе со мной в прошлое выбросило какие-нибудь полезные приборы, и мне удастся восстановить машину…
– Сдается мне, ты хочешь услышать от нас что-то особенное. – Даже не видя лица женщины, я знал, что она прищурилась.
Будь у меня возможность, я бы постарался пожать плечами, но вместо этого просто промолчал. Хотя мог бы и соврать, все же этому виртуозному мастерству меня обучали с детства.
– Да ничего там не было, – спустя мгновения тишины все же ответила Варга. – Вещи какие-то. Остатки мебели, разве что вот ботинки Бран нашел хорошие, да трость чью-то. Как старость окончательно нагрянет, – пригодится.
Разум зацепился за хорошо знакомое слово.
– С металлическим набалдашником? – уточнил я.
– Ну да, – без задней мысли подтвердила Варга. – Красивая такая, модная….
Но тут ее перебил муж.
– Врет он, что ничего не помнит. И вообще, странный какой-то. То конфеты, то трость. Эй, Ричард, или как там тебя. Учти, ее мы не отдадим, даже если твоя. Там в одном набалдашнике серебра с избытком. Хоть какой-то толк от твоего спасения будет.
– Это не серебро, – тут же поправил я, понимая, что в идиота в данном случае играть бесполезно, а вот трость, скорее всего, попала сюда из моего времени. И ей, как и мне, быть здесь не положено. – Обычный металл, ничего не стоит.