Бочкоподобный живот трактирщика и его сивая грива ходили ходуном, в горле что-то булькало.
– Каждый год… говорите? – выговорил он, задыхаясь. – И бродите возле города? И какое чудо вас спасает, горюшко мое? – тут хохот, наконец, прорвался наружу, и это напоминало извержение вулкана.
Прохохотавшись и утерев лицо огромным полотенцем, трактирщик сказал:
– Знаете что, вы, наверно, кофе хотите? Один момент: ваш любимый сорт, последняя пачка. Много сахару. Устроим пир горой!
– Как вы развеселились, трактирщик! – послышалось позади. Из двери погребка вышел первый посетитель, о котором хозяин начисто забыл. – Познакомьте меня с вашим гостем, – продолжал он. – Два больших бокала, трактирщик.
Изящно ступая, он прошел к столику, уселся. Трактирщик, снова помрачнев, подал бокалы и запыленную бутылку. Где-то неподалеку грохнуло несколько выстрелов.
– Вот и повод, – сказал посетитель. – Давайте выпьем за успех большой императорской охоты.
– Что? – удивленно сказал профессор. – Президент Адольф…
– Его величество суперимператор Цезарь-Адольф Второй, – предостерегающе подсказал трактирщик.
– Изволит охотиться на рыжих, – закончил посетитель. И, видя, что на лице собеседника выразилось непонимание, удивление, досада, спросил:
– Вы что, из тех, кто считает это не слишком справедливым?
– А вы? – спросил в ответ профессор.
Посетитель был навеселе, но только чуть, слегка. На его уверенной властной повадке это никак не сказывалось. Он пожал плечами.
– Я из тех, кто считает, что это не мое дело. Рыжих, правда, не люблю. Вообще рыжих. Конечно, те рыжие, с которыми я знаком, вполне приличные люди. Этих, пожалуй, не стоило бы преследовать. Но остальные – боге ними…
– Там убивают невиновных, – сказал профессор, – а вы… Уберите это, я не стану с вами пить.
Посетитель взглянул на него снисходительно.
– Громкие слова. Политическая наивность. Вы лишнего наговорили тут, я не возражаю, конечно, но… вы снова расстроили меня. Ах, какие крайние взгляды… Мне придется утешиться в вашем погребе, трактирщик.
Он встал, чуть пошатнувшись при этом, направился к низенькой двери погребка в глубине трактира. Никто не расслышал слабого стука в наружную дверь.
Проводив гостя взглядом, трактирщик сказал с угрюмой тоской в голосе:
– Не лезли бы на рожон. Один раз допрыгались. А это…
Громкий стук в дверь прервал его нравоучительную речь. Трактирщик в испуге схватил своего ученого друга за локоть.
– Прячьтесь!
– Зачем? – спокойно ответил профессор, высвобождая руку. – Я же замаскированный.
Трактирщик захлебнулся гневом, но тут дверь широко распахнулась, вбежал какой-то человек в шляпе, нахлобученной на самые уши. Он захлопнул дверь и стал запирать ее на засов. На него и опрокинулся гнев трактирщика.
– Эй! – загремел он. – Вы чего тут хозяйничаете, а?
У вбежавшего подогнулись колени от этого крика.
– Я не знал… – забормотал он невразумительно. – Простите… за мной гнались…
– Кто гнался? – ревел трактирщик.
– Жа-жандармы…
– Ты преступник, что ли?
– Да, – произнес человек в шляпе, поникнув.
– Так чего… чего же ты… – лютовал хозяин трактира. – Вон отсюда!
– Минутку, – вмешался профессор. – Какое преступление вы совершили, юноша?
Голос у человека в шляпе дрожал:
– Я… Эх, все равно!
Он сбросил шляпу. На его лоб свалилась пышная копна великолепных волнистых сияющих волос. Трактирщик отшатнулся, опешив.
– Рыжий! – он кинулся к двери. Голос профессора остановил его на полдороге.
– Трактирщик! Что вы хотите сделать?
– Как что?! – снова забушевал трактирщик. – Выдать его, конечно! Радио слушали? Если застанут… Понимаете?
– Не понимаю. Кажется, я перестаю вас уважать, трактирщик.
Хозяин трактира стоял покачиваясь, как оглушенный бык.
– Но… но… – бормотал он.
– Я… я… – шевелил губами рыжий.
– Перестаньте оба. Стыдно трусить.
– Но… но…
– Сейчас мы все поправим, – сказал ученый старичок. – Стакан воды.
Трактирщик метнулся к стойке, принес полный стакан. Профессор высыпал в воду порошок из двух разных пакетиков, взболтнул, посмотрел на свет, протянул стакан рыжему.
– Выпейте.
– Это смерть? – робко, еле слышно вымолвил рыжий. – Да, другого выхода нет. Тихая смерть… Вы избавляете меня от мук, спасибо… но вы были так добры… мне не хотелось бы… здесь… Я успею уйти?
– Перестаньте, – с досадой сказал профессор. – Пейте.
В наружную дверь забарабанили – властно, без стеснения. Всем было понятно, что обозначает этот стук. Трактирщик весь обвис, будто скелет его вдруг сделался резиновым. Рыжий крикнул:
– Мы… вы погибли! – и залпом осушил стакан.
Дверь затряслась под ударами, но задвижка была прочной, а трактирщик не смог сдвинуться с места: не слушались ноги. Тут в дверь ударили чем-то тяжелым, она грохнулась на пол, сорванная с петель. Порыв влажного свежего воздуха погасил сальную свечку. В темноте загремел беспорядочный тяжелый топот кованых сапог, с улицы внесли два зажженных фонаря, и тогда обнаружилось, что в трактир ворвалась пожарная команда во главе с брандмайором. Трактирщик осмелел.
– Вы чего балуете? – спросил он сердито. – Тут никакого пожара нету.
Но брандмайор был не расположен шутить. Он схватил хозяина за ворот, что пожарному было вроде бы не по чину.
– Ах ты, старый гриб! Издеваться вздумал?! Я тебя проучу! Как смел не открывать? – он заметил профессора. – А это кто в очках? Книжечки почитывать изволите в тревожное для государства время?
Пожарные с фонарями в руках обшарили все углы трактира. Двое из них вынырнули из погреба, таща седовласого гостя с мушкетерской бородкой, он яростно отбивался ногами, выкручивался, но две пары дюжих лап, хоть и не без труда, доставили его к стойке пред лицо брандмайора.
– Еще один? Вот как, прятался? Осиное гнездо? Заговор седобородых? Посмотрим, что ты за птица. Фамилия?
Посетитель уже успокоился, перестал вырываться и поглядывал вокруг не без юмора. Услыхав вопрос брандмайора, легонько пожал плечами.
– Фамилия? Сам толком не знаю. Иные говорят – Капет, иные…
– Беспаспортный! – оборвал его брандмайор, наслаждаясь властью. – Непрописанный! Не помнящий родства! Скрываешься тут, бродяга, сволочь безымянная?
– Нет, почему же, – невозмутимо отозвался посетитель. – Имя-то у меня есть.
Казалось, происходящее его даже развлекало.
– Да ну? – насмешливо отозвался брандмайор. – Как же вас кличут, негодяй?
– Людовик Двадцать Четвертый, король Франции, – сказал посетитель. Ловко освободив руку, он сунул ее в карман штанов, вытащил оттуда корону и посадил ее на голову. Раздался дружный топот: пожарные стали по стойке смирно. Брандмайор склонился до полу.
– Ваше королевское величество, – смиренно проговорил он. – Не умоляю о прощении. Ведаю, что его не может быть, но…
– Вольно, брандмайор! – прервал король Людовик. – Я здесь инкогнито, – он уселся в кресло, снял корону, положил ее на колени. – Ну, брандмайор, как наши пожары?
– Осмелюсь доложить, мы больше не тушим пожаров, ваше величество.
– А что же вы поделываете? – спросил король.
– Мы, ваше величество, с корнем выкорчевываем рыжую опасность. Железной рукой ловим и арестовываем рыжих.
– Но, по-моему, это дело жандармерии, – заметил король Людовик.
Брандмайор объяснил:
– Обратите ваше августейшее внимание на масштабы проводимого мероприятия: нужно арестовывать всех рыжих – раз, их родственников, как полурыжих, до четвертого колена включительно – два, их друзей и единомышленников, как зараженных рыжим духом, – три, друзей их друзей и родственников этих последних, чтобы выжечь даже почву, зараженную ядовитыми семенами, – четыре. Кроме того, ведется большая работа по выявлению скрытых рыжих…
– Понимаю, – перебил король. – Все как обычно. Однако при чем тут вы?
– В полиции ощущается недостаток кадров, ваше величество. Поэтому пожарные, а также чиновники почтовой службы и других ведомств мобилизованы для проведения…
– Можете не продолжать, – остановил его король. – Мой кузен и сюзерен, как всегда, проявляет подлинную государственную мудрость и невиданный размах. Нет слов. Но, брандмайор, умоляю: скажите этим вашим рыжим – в тюрьме, чтобы они чуть потише вопили.
Брандмайор поклонился.
– Я передам августейшую волю начальнику тюрьмы немедленно, ваше величество. Но позволю себе выразить опасение, что выполнить ее не удастся.
Король поднял бровь.
– Это еще почему?
– Такое дело… – брандмайор замялся. – Там ведется следствие. Ведь каждый должен признаться. А как признаешься, что ты рыжий, когда ты от рождения брюнет? Вот и приходится… – он сделал жест, изображающий не слишком вежливое обхождение. – Так что…
– Ясно, – с досадой заключил король. – Хоть бы рты им затыкали… при этом. Из гуманных соображений: надо же дать населению столицы покой! Вы свободны, брандмайор.
– Нет, ваше королевское величество, – сказал брандмайор с грустью, – я обязан выполнить свой долг.
Он медленно повернулся на каблуках и очутился лицом к лицу с рыжим, на которого до сих пор никто еще не обратил внимания. Рыжий залепетал неслышно:
– Не на… Поми…
Но брандмайор и не поглядел на него. Командным тоном он выкрикнул:
– Пожарные! Чего вы ждете? Не знаете, что делать с человеком, который оскорбил августейшую особу? Действуйте!
Пожарные подбежали все разом, набросились на брандмайора, опрокинули его на пол, принялись топтаться по нему коваными сапогами. Брандмайор молча вытерпел это.
Потом на него надели наручники, подняли за шиворот и поволокли к двери, подгоняя ударами и пинками.
А потом стало тихо. Трактирщик зажег свечу. На полу блестела перевернутая каска брандмайора. Все молчали.
Первым заговорил Людовик XXIV.