— Нам надо бы встретиться, кое о чем поговорить, — несмело начал Розниекс и торопливо добавил: — О деле Спрогиса.
— Охотно. Когда?
— Хоть сейчас.
— Ну что вы? Так сразу? Почему такое нетерпение? — кокетливо пошутила Ингуна. И тут же серьезно: — Сейчас не получится — спешу в суд. Если вы заглянете ко мне в бюро завтра примерно в полшестого, я вас буду ждать, даже очень. — Последние слова она произнесла тихо и как-то интимно.
Розниекс почувствовал себя окрыленным. Ему хотелось петь.
Глава сорок восьмаяОСВОБОЖДЕНИЕ МАРИСА СПРОГИСА
Валдис Розниекс поднялся по широкой стальной лестнице. Он дважды останавливался, пока дошел до верха. Мост над железнодорожным полотном длинный, высокий, опирается на массивные бетонные опоры. Под ним — вагоны, вагоны — сцепленные по два, по три, целые составы с дизелями и без них. Локомотивы, стоящие по обе стороны моста, кажется, враждебно смотрят друг на друга. Вот-вот они взревут своими моторами и как разъяренные звери бросятся лоб в лоб. И тогда грохот и лязг металла заполнит всю окрестность.
Погруженный в свои раздумья, Валдис Розниекс перешел мост и направился к центральной тюрьме. Резкий порыв ветра ударил в лицо, незастегнутый плащ надулся как парус и сдерживал шаг. Розниекс по-бычьи пригнул голову и рванулся вперед.
Еще издали он заметил внизу служебную машину Стабиньша, а рядом с ней сиреневый «фиатик» Ингуны. А вот и они все — Ингуна, Улдис Стабиньш и отец Мариса — плечистый седой мужчина, типичный латыш-крестьянин. Подойдя к ним, Валдис протянул руку отцу Мариса. Ингуна поздоровалась и протянула свою узкую женственную ладонь. Розниекс пожал ее и ненадолго задержал в своей, затем обменялся рукопожатием со Стабиньшем.
— О чем рассказываешь, приятель? — спросил он Стабиньша.
— Да все о том же, — смеясь, ответил тот. — Как бедный Марис попал в ловко расставленные женские силки и как Елена с нашим Шота Руставели вытаскивали его.
— А о том, как адвокат Силиньш словно львица набросилась на следователя Граудиньша, — Розниекс нежно глянул на Ингуну, — об этом тоже?
— О том ты сам расскажешь, — Стабиньш многозначительно подмигнул. — Тебе лучше известно.
— Интересно, что сказала та женщина? Как ее зовут?
— Ольга, — подсказал Стабиньш. — Ольга Метлиньш, по кличке Женечка.
— Да, и что она сказала, когда вы ее взяли? — Ингуна проявила особый интерес. — Почему она это сделала?
— Говорила она немного — в основном заученную легенду, — продолжал Стабиньш. — Была со своей дочкой-блондиночкой на рынке, где грузин торгует фруктами. Грузин-де как увидел Байбу, так сразу и влюбился, как вообще все грузины влюбляются в блондинок. Познакомились, сходили в ресторан. Грузин рассказал о своем бедолаге брате, который сидит в тюрьме. А еще, говорит, грузин сказал, что попытался сунуть взятку следователю, да не удалось. Ольга, говорит, хотела ему помочь в этом деле при условии, что он ей выплатит ту сумму, которая предназначалась неуступчивому следователю, а потом уже Байба придумала этот хитроумный план. У Байбы, говорит, светлая головка.
— А, стало быть, Байба придумала? — с иронией воскликнул Розниекс.
— Да, Байба. Байба, ее дочка, проститутка высшего класса, — со смехом пояснил Стабиньш. — Светлая головка разработала юридически правильный и логичный план, расставила Марису силки, в которые он, бедняжка, и попался. Логично, не так ли?
— За ними кто-то стоял, — Ингуна задумчиво покачала головой. — Кто-то из осведомленных и довольно влиятельных.
— По имеющимся у нас сведениям, Ольга со своей развеселой доченькой Байбой по кличке Шведка — частые гостьи в одном доме так называемого бизнесмена, где устраиваются шикарные пьянки, увеселения. А там бывает и кое-кто из нашей конторы!
— Кто же? — невольно вырвалось у Ингуны. Но она тут же сообразила, что вопрос неуместен. — Ну это вы установите. Служебная тайна…
— Правильно, — Стабиньш засмеялся. — Вы сами много рассказываете о своих профессиональных тайнах?
— Не имею права. Это предусмотрено законом. Нельзя делать ничего, что могло бы повредить клиенту.
— И мы не имеем права. Это тоже предусматривает закон…
— Так… — вмешался Розниекс. — Значит, Ольга не сказала ничего такого, что могло бы навести на след.
— А что бы ты хотел услышать? Я попробую проверить, чьим агентом она была в последнее время, кому из наших служила…
— Почему «была»? — спросила Ингуна.
— Потому что мы ее посадили за квартирные кражи и за умышленное ложное обвинение в тяжком преступлении Мариса Спрогиса. Возможно, в камере она кому-нибудь из наших дам что-то расскажет. Я, правда, не очень надеюсь: Ольга воробей стреляный, ее на мякине не проведешь. Она хорошо знает тюремный порядок и специфику. А если кому и служит, то своей головой рисковать не станет. А попалась на ерунде из-за своей безудержной жадности, — Стабиньш повернул голову и заметил приближающихся Юрия и Алину с ярко-оранжевыми розами в руках.
Появление Алины нисколько не удивило Розниекса: она всегда поступает неординарно.
— Что это за парень? — спросил он Стабиньша — просто так, не рассчитывая на ответ. Ну разве что, может быть, на такой: «А я что, всех друзей и подруг твоей дочери обязан знать?»
Стабиньш с большим интересом оглядел подошедших, пожал плечами и сказал:
— Очень интересное явление, оно нам очень поможет.
Ингуна с нескрываемым любопытством глянула на Юрия, потом на Алину, но ничего не сказала.
— Уж не хочешь ли ты мою дочь зачислить в штат твоих стукачей? — не то серьезно, не то шутя проворчал Розниекс.
Стабиньш усмехнулся:
— Ты, Валдис, в очередной раз ничего не понял.
— Привет честной компании! — воскликнула Алина, подойдя совсем близко.
Юрий застенчиво пролепетал «добрый день!» и с тревогой переводил взгляд с одного на другого, наконец остановил его на лице Стабиньша. Затем быстро отвернулся. Юрий выглядел как незваный гость на свадьбе.
Женщины сначала оценивающе смотрели друг на друга, как это делают спортсменки-соперницы перед ответственными соревнованиями, затем обе приветливо заулыбались.
Ингуна первой протянула руку Алине.
— Именно такой я вас себе и представляла, — дружелюбно сказала она.
— Хорошей или плохой, красивой или нет? — смеясь спросила Алина.
— Симпатичной. Вы не похожи на отца.
— Моя личность не имеет ничего индивидуального?
— Нет, я бы так не сказала.
Вдруг заскрипела и медленно открылась дверь служебного пропускного помещения, и вышел Марис — обросший щетиной, с вещами под мышкой. Он грустно улыбался. Никто не закричал и не заплакал, не бросился к нему на шею, как это тут бывает. Все стояли молча.
Стабиньш положил Марису руку на плечо, а отец радостно пожал ему руку.
— Слава Богу, — только сказал он. — Слава Богу!
— Не знаю, Богу ли, — вырвалось у Ингуны, — но полковнику Стабиньшу — точно!
Марис обнял отца, пожал руку Стабиньшу, Розниексу, Алине, Юрию, вопросительно глянул на Ингуну, протянул руку и ей.
Алина сунула ему розы и поцеловала в щеку.
— Ну, поехали! — приподнятым тоном объявил Стабиньш.
— И подальше от этого неприглядного места, — добавила Ингуна.
Глава сорок девятая ЛЮДИ «МОССАДА» В РИГЕ
В кабинет Розниекса вошли двое в сопровождении Стабиньша.
— Майор Цви Левенсон, — представился стройный блондин с лучистыми глазами и протянул руку Розниексу. Он говорил на хорошем латышском языке. Другой, пониже ростом и пошире в плечах, черноволосый, с черными как уголь глазами и широким носом, склонил голову в полупоклоне и представился по-английски:
— Капитан Ариэль Эшколи.
— Интересно, — заговорил Розниекс, обратившись к блондину, когда офицеры сели. — Вы так хорошо говорите по-латышски. Где научились?
— Это мой родной язык. Моя мать — латышка, я и родился здесь, в Риге. В семидесятых годах мои родственники эмигрировали в Израиль. И вот сегодня я опять здесь. Я счастлив, что смогу помочь Латвии. Ведь у меня теперь две родины.
Черноволосый согласно улыбался. Видно было, что он хоть и не понимает разговора, но во всем полагается на своего товарища по службе.
— Минутку! — Левенсон поднялся, вынул из своего кейса крошечный аппаратик и положил на стол. — Вот так, господа! Мы заблокируем сейчас всех тех, у кого возникнет желание прослушать наш разговор, как и тех, кто захочет его записать на магнитофонную ленту.
— Что за штука такая? — поинтересовался Розниекс.
— Да, вот такая небольшая штучка… — Левенсон нажал на едва заметную кнопочку, и раздался тонкий писк.
— Вы полагаете, что нас кто-то подслушивает?
— А почему бы и нет? Ведь мафия располагает техникой, которая не хуже нашей. А этот клан тесно связан с заграницей. Им наверняка захочется узнать, что мы против них имеем, что намерены предпринять.
— С заграницей? — удивленно протянул Розниекс. — Тесно связан?
— А вы разве не знаете? — теперь настала очередь Левенсона удивляться. — Ну тогда я вам расскажу. — И майор начал излагать: — Нам удалось захватить группу контрабандистов, которая на турецком судне перевозила ракеты в Ливан через Кипр. Кипрская полиция оказала нам содействие. Изъята крупная партия ракет в разобранном виде. Они были рассованы по разным ящикам. Транспортировщики арестованы. Следы ведут в Латвию.
— Чем мы можем помочь вам? — Розниекс вопросительно взглянул на майора.
— Помочь можете не только нам, но прежде всего — себе. Ракеты самым тесным образом связаны с уголовным делом, которым вы занимаетесь.
— Да, к сожалению, есть такое дело, — подтвердил Стабиньш. — Это дело, связанное с убийством на псковском шоссе и с ограблением квартиры Борзова.
— Хм, очень интересно, — Розниекс подался вперед и переставил настольную лампу, чтобы лучше видеть всех.
— И еще, — продолжал майор, прокашлявшись: — Сыро у вас тут все-таки, а я здорово отвык от этого климата… Так вот — к нам в поле зрения попал бывший гражданин Латвии Иозеф Муса. Он же Джон Узолинг.