дке — оружие тоже будет под рукой. На всякий случай она оставила сумочку приоткрытой.
Марис вернулся с хрустальным подносом в руках, на котором стояли бутылка превосходного коньяка, бокалы с соком, печенье, шоколадные конфеты и фрукты.
Он поставил все на столик, сел в кресло напротив Эрики и бросил на нее вопросительный взгляд. Затем, ни слова не говоря, налил коньяку в хрустальные рюмки.
Оба выпили и стали молча разглядывать друг друга. Марис ждал, что Эрика начнет первая. Но она не торопилась. Ей же необходимо было оценить противника, чтобы принять решение, как действовать дальше. Марис тоже размышлял.
«С мужчиной было бы проще, а тут слабый пол — красивая, очень манящая женщина. Да, ситуация совсем не такая, к какой я готовился. Ничего не поделаешь — придется переждать, чтобы решить, как действовать. Если она уверена в том, что я — турецкий дипломат, то так тому и быть — тогда одна программа. А если сомневается — то другая программа. Однако все равно наверняка придется действовать в соответствии с ситуацией… Она одна. Если схвачу ее после того, как возьмет деньги и наркотики, то чего я добьюсь? Эта точно никого не выдаст, ничего не скажет. И, кажется, здорово закалена — такую тюрьмой не испугаешь. Может, она что-то учуяла? Вряд ли. Ведь все так тщательно и секретно подготовлено…»
Эрика медленно поставила на столик опустевшую рюмку и взяла печенье.
— Ну вот что. Я пришла не затем, чтобы переспать с вами, а за посылкой. Пароль — «Фирма скупает черных козлов»!
— По очень высоким ценам! — ответил Марис, а сам напряженно думал: «Что делать дальше? Арестовать или сначала дать деньги? Или попытаться дать знак своим? А дальше? Ладно, продолжим игру!» Он открыл тумбочку и вынул оттуда черный кейс, поставил его на край стола и открыл. Сначала вынул пачку дипломатической почты, затем обоими большими пальцами оттянул края днища и вынул его. Взгляду открылись тесно уложенные пачки стодолларовых банкнот.
Эрика не удержалась — вскочила с места, потом опомнилась и спокойно села снова.
— Вам причитается пятнадцать тысяч, — сказала она и налила коньяку в рюмки.
— Так мало? — ни с того ни с сего брякнул Марис.
— Такой был уговор. — Эрика вынула из сумочки и развернула черный шелковый мешочек с крошечной молнией и подала Марису. — Вот сюда сложите, пожалуйста, нашу долю!
Марис осторожно взял пять пачек, отложил их на свою тумбочку, остальное побросал в мешочек. Теперь, когда денег в кейсе не стало, взору открылись и прозрачные мешочки с марихуаной. Марис уголками глаз следил за Эрикой, но она ничем себя не выдала. Он уже хотел было мешочки с марихуаной побросать сверху на деньги, но тут вмешалась Эрика:
— Я сама, — она достала другой мешочек и стала складывать в него пакетики. Не знала Эрика, что вместо марихуаны в них был похожий, но простой серо-белый порошок. Доллары также были поддельными — их привезли Левенсон и Эшколи. А настоящие деньги были переданы на хранение в Банк Латвии.
— Где я могу помыть руки? — спросила Эрика.
— Пожалуйста, — Марис показал на дверь ванной комнаты. Эрика вошла туда, прихватив с собой оба мешочка. Через несколько минут она оттуда вышла с таинственной улыбкой на лице, а грудь ее заметно увеличилась.
— Мне пора идти, — коротко бросила она и направилась к двери.
Марису очень что-то не понравилось в ее поведении, но что именно, он не понял, да и анализировать было некогда. Несколько мгновений он раздумывал, задерживать ее или нет. Потом вдруг решил — надо идти за ней. Может, обнаружатся соучастники, может, ее кто-то будет ждать?
— Я вас провожу, — предложил он.
— Не надо, я сама, — отказ Марису показался не совсем категоричным. Эрика подчеркнуто спокойно, словно доверяясь Марису, протянула ему руку. Оба пошли по длинному и пустынному коридору. «Наверно за нами следят, — подумал Марис. — Наши — наверняка. Может, и их люди…»
Оба вошли в лифт, в котором тоже никого не оказалось. В фойе Марис бросил несколько слов портье, но Эрика никак не отреагировала. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она спокойно направилась к своей роскошной машине.
— Благодарю вас за галантный прием, — сказала Эрика, медленно растягивая слова, словно ей нужно было потянуть время в ожидании чего-то. — Но теперь вы можете быть свободны… — она как бы с сожалением глянула на Мариса.
А Марис, ничего не замечая, размышлял: «Неужели она и в самом деле приехала одна, без сопровождения и без прикрытия? Что делать? Если наши ее сейчас не задерживают — значит, надеются, что кто-то из мафии поблизости…»
— Я никак не могу оставить вас с таким богатством. Это опасно, — Марис решил проявить настойчивость. — Неужели не было никого, кто мог бы вас проводить?
На секунду глаза Эрики сверкнули хитростью.
— Как видите, не было. Если вы и впредь обещаете быть галантным кавалером, — из деловой дамы она сразу преобразилась в манящую кокетку, — кто знает, может, нам обоим будет очень интересно… — и она многозначительно улыбнулась.
Марис тоже сел в машину — рядом с Эрикой. Эрика рванула с места — и шикарный «Корвет» помчался по ночным темным улицам. Выехали на улицу Бривибас, и ехали, никуда не сворачивая. За ними ехала какая-то машина, другая выскочила с улицы Лачплеша. За Воздушным мостом появился еще и «рафик».
«Значит, меня не бросили на произвол судьбы», — подумал Марис.
Эрика тоже заметила, что несколько машин преследуют ее. Она прибавила еще скорость — на спидометре стрелка стояла возле цифры 130. Они промчались на красный свет светофора. Погоня приближалась, уже не таясь. Вдруг дорогу им перегородил большой желтый фургон с прицепом. Он вылез из поперечной улочки. Но Эрика уже неслась по другой улице. Теперь Марису ясно — его дела плохи.
— Останови! — крикнул он по-английски. — Останови, тебе говорят!
Эрика чуть ли не в пол вдавила педаль газа.
— Останови! — Марис выхватил пистолет. — Останови!
— Дурачок! — ответила Эрика по-латышски и захохотала. — Будешь стрелять — мы оба разобьемся, и наш любовный роман придется заканчивать на том свете.
«Значит, она меня расшифровала. А может, просто проверяет? Как бы мне стукнуть ее и перехватить руль?»
Но Эрика, поняв, о чем он думает, приказала:
— Сиди, дружок, спокойно и не рыпайся! Видишь машину сзади? Так вот: только ты перехватишь руль, они откроют стрельбу по колесам, и тогда окажемся оба в канаве.
«Если останусь в живых, то окажусь в ее лапах, — подумал Марис и затих. — Да, мы здорово просчитались, но в чем? Когда? И зачем я им? Конечно, они захотят узнать, как далеко мы продвинулись в расследовании, что нам известно, а что не известно. Меня они будут пытать, может, даже убьют. А может, возьмут в заложники. Черт побери, я вляпался во второй раз!»
— Черт побери! — он уже не думал, и потому произнес эти слова вслух.
— Не черт и не бог тебя побрал, а я! — Эрика злобно рассмеялась. — Тебя, Мариса Спрогиса! Можешь снять свои прекрасные атрибуты. Маскарад окончен!
«Корвет» несся дальше, вырвался на трассу и, обогнав какую-то машину, еще прибавил скорость.
Глава пятьдесят четвертая НА ДАЧЕ ПОЛКОВНИКА ГАМАШВИЛИ
— Оставим машину здесь, — Стабиньш повернул направо и въехал в переулок. «Волга», шурша шинами, проехала вперед и остановилась. Кругом царила хмурая тишина раннего осеннего утра.
Левенсон открыл дверцу, и сидящих в машине обдало влажным воздухом. Запахло прелыми листьями, которыми уже была устлана вся земля вокруг. Улочка, где на «Волге» никак не развернешься, заканчивалась тупиком — высоким дощатым забором неопределенного цвета. По обеим сторонам улочки тянулись одинаковые изгороди из железной сетки. «Наверно, изготовлены на одном заводе. Теперь заводы, кажется, вообще ничего другого не производят», — подумал Стабиньш.
Капитан Эшколи с ленцой вылез из машины и, широко расставив ноги, потянулся, чтобы размяться. За ним быстро выскочили Шота Брегвадзе и Левенсон. Стабиньш включил сигнализацию и запер машину. Все четверо были одеты в российскую офицерскую форму.
— Пошли, — сказал Стабиньш, — тут недалеко.
Левенсон поправил портупею и ощупал кобуру с автоматическим пистолетом. Другой — поменьше — лежал у него в кармане.
Все четверо пошли вперед, где между заборами был проход, и вышли на улочку пошире и с асфальтом. Там посреди большого фруктового сада с цветочными клумбами виднелся коттедж из красного кирпича, с лоджиями, террасой, солярием и гаражом. Ветви яблонь клонились долу от обилия румяных яблок. Тут же были и вишни, сливы, чуть подальше — малина, кусты красной и черной смородины. А во дворе они увидели восемь железнодорожных контейнеров, которые резко выделялись на фоне прекрасного сада.
— А мы вовремя приехали, — заметил Левенсон. — Перелетные птицы, кажется, готовятся к отлету в дальние страны.
— Так выходит, — согласился Стабиньш.
Эшколи с интересом рассматривал сад и качал головой.
— Очень расточительно обходитесь с землей. У нас бы гораздо больше насажали… А птичка еще не улетела?
— Нет, не улетела, — тихо засмеялся Стабиньш. — Еще вчера сидела тут, в своем гнездышке. Да и «мерседес» стоит в гараже — мы проверили. Мы за ним хорошо следим… — Он подергал ручку калитки. Она оказалась запертой. Вдруг две огромные и красивые немецкие овчарки с громким лаем бросились к калитке навстречу незваным гостям. Стабиньш нажал кнопку звонка.
Заскрипели какие-то замки, после чего, шаркая шлепанцами, вышел черноволосый мужчина в подштанниках и подошел к калитке:
— Кто такие? Чего надо? Чуть не ночью ломитесь в дом командира полка… Пьяные, что ли? Вот позвоню сейчас в комендатуру и засажу всех — тогда посмотрим, что с вами делать…
— Не надо нервничать, товарищ полковник, — тихо и спокойно перебил его Левенсон. — Если не ошибаюсь, вы — полковник Гамашвили? — Он неторопливо вынул из кармана и протянул полковнику удостоверение армейского контрразведчика.