— Его надо тщательно, но очень осторожно проверить.
Валдис взял яблоко, повертел и положил на стол.
— Вряд ли такая женщина, как Зиедкалне, могла подружиться с кем попало. Он должен быть порядочным человеком.
— Ну, есть немало мастеров черное изображать белым и наоборот. Насколько я помню, на месте происшествия не оказалось сумочки потерпевшей, документов, денег…
— Верно. Но машина не останавливалась, и водитель не мог похитить все это.
— Похоже на действия организованной шайки.
— Или это два отдельных преступления.
— Одновременно? Слишком мала вероятность. — Кубулис помолчал, потом спросил: — А кто второй звонивший?
— Пока установить не удалось. Хотя этот звонок вызывает большой интерес.
— И все же это еще не доказывает, что работники магазина — невинные агнцы, — заметил прокурор.
— Я и не утверждаю этого, — сказал Розниекс.
— У мадам Зале могла возникнуть необходимость убрать Ольгу.
— Сейчас в магазине идет ревизия. Надеюсь, вскоре выяснится, какую опасность Зиедкалне могла представлять для Зале. Между ними были серьезные нелады.
— Видишь, а ты говоришь, что ничего не знаешь.
Розниекс вместе с креслом отодвинулся от стола, чтобы лучше видеть собеседника.
— В магазине работает грузчиком сомнительный субъект по фамилии Пуце. Зиедкалне давала показания против него, когда его судили за тяжелую аварию.
— Что же, серьезная версия.
— Убрать Зиедкалне руками Пуце? — Розниекс подумал. — Слишком уж явный и рискованный вариант. Пуце скорее мог сыграть роль громоотвода. Если рассматривать этот вариант серьезно, то убийца должен быть надежно укрыт, потому что только у него ключ к раскрытию преступления. — Розниекс допил чай, отодвинул стакан. — Это еще не все. — Он невесело усмехнулся и тяжело встал. — Существует еще и бывший муж убитой. Опустившийся элемент, пьяница и тунеядец. Незадолго до гибели Зиедкалне он исчез, и до сих пор не найден. Он в свое время тоже был шофером, лишился прав из-за пьянства.
— Такой может быть способен на многое.
— Да, если дело пахнет деньгами. У него дома, в подвале, Стабиньш нашел сегодня спрятанную женскую сумочку.
— Ну и? — нетерпеливо воскликнул Кубулис. — Это прямо-таки интригующе!
— Завтра предъявляю Ромуальду. Может быть, сумочка принадлежала его матери. Розыск Зиедкалнса начат.
Розниекс широкими шагами расхаживал по комнате. Кубулис, откинувшись в кресле, внимательно слушал.
— Может быть, стоит порыться в прошлом семьи Зиедкалнсов? При этом порой натыкаешься на интересные факты, — заметил он.
— Я уже наметил это. Тем более, что отношения между матерью и сыном были своеобразными. Мать стремилась укрыть сына от малейшего дуновения ветерка, от всякого мыслимого зла, никогда не наказывала его, даже не бранила.
— Что ж тут особенного? Единственный сын, безграничная любовь одинокой матери…
— Тут может быть и еще кое-что. Пока, правда, это догадки.
Кубулис внимательно посмотрел на Валдиса и ничего не спросил. Розниекс посмотрел на часы. Была половина двенадцатого.
— Уже поздно. Завтра снова будет тяжелый день, — сказал он. — А дома меня, наверное, уже считают пропавшим без вести.
Хозяин дома медленно встал, чтобы проводить гостя.
— Иногда бывает, что ни одного кончика, не за что уцепиться. На этот раз слишком много…
— Слишком. И от этого теряешься, — согласился следователь. — Странный клубок: потянешь одну нитку — она и кончилась, потянешь другую — и она вскоре рвется. И так можно до бесконечности. — Он подошел к двери.
— М-да, — Кубулис потер подбородок. — Работы выше головы. — Он задумчиво посмотрел на книжную полку и негромко прибавил: — Знаешь, друг мой, мне кажется, что мы слишком быстро бежали…
— И забежали в тупик, — закончил Розниекс.
— Нет, мимо чего-то пробежали, — не согласился Кубулис. — Я не упрекаю. Наоборот — вы молодцы, сделали много, вытащили на свет Божий много интересного. Но все это — отдельные звенья, которые пока в цепь не соединяются. Не хватает чего-то в середине.
— Вы предлагаете начать сначала? — спросил Розниекс.
— Вот именно. С самого места преступления.
— Мы допросили всех, кто находился тогда на станции.
— Вот именно — тогда. А сейчас мы знаем куда больше, и можем поговорить с ними более целенаправленно. Вдруг и всплывет что-то такое, чему мы раньше не уделяли внимания. Кроме того, надо дать объявление в газете, объявить по радио и телевидению. Вдруг еще кто-нибудь отзовется.
Розниекс потер лоб.
— Мне не дает покоя вот что: куда девалась машина после того, как сшибла Зиедкалне? Все дороги были перекрыты.
— Ты думаешь?..
— Я считаю, надо еще раз осмотреть окрестности места происшествия, и очень тщательно. Метр за метром.
— Разумно. И сделать это немедленно. Прошло четыре дня, сильных дождей не было. Если какие-то следы сохранились, мы их найдем. Я поеду с вами. Не думайте, что я совсем уже мхом оброс. Следственную работу забывать нельзя, иначе конец карьере, — он усмехнулся, — и…
Его прервал приглушенный звонок телефона.
— Алло! — недовольно произнес он в трубку.
— Докладывает старший лейтенант Стабиньш! — отрапортовала трубка так громко, что Кубулис отвел ее подальше от уха и слушал на расстоянии. — Мы обобщили данные по всем автохозяйствам Латвии и вместе с данными экспертизы и следствия ввели в компьютер. Ответ гласит, что искомая машина находится в пятой автоколонне. Ночью мы с майором Ваболе будем там. Осмотрим машины, и если повезет, задержим водителя. Розниекс у вас? Если хочет участвовать, пусть поспешит. Какие будут указания?
Кубулис некоторое время молча глядел на трубку, словно увидев на ней что-то необычное, потом повернулся к следователю:
— Ну, как ты?
— Придется ехать, — ответил Розниекс. — Если найдем виновного, допросить его должен буду я. Здесь надо будет осторожно… — Он подошел к Кубулису, взял из его руки трубку. — Через час буду в управлении. Ждите, без меня ничего не начинайте.
XVI
— Дальше не поедем! — наклонившись вперед, широкоплечий мужчина предупредил шофера. Прокатившись еще несколько метров, черная «Волга» остановилась. Дверцы распахнулись, люди быстро, бесшумно вылезли.
Замощенная булыжником улочка, казалось, упиралась в высокий деревянный забор. Однако дальше должен был пролегать переулок с калиткой в заборе, не видной отсюда. В ночной темноте четверо гуськом двинулись по тротуару. Дойдя до угла, остановились, собрались вместе, освещенные слабым светом молодого месяца.
— Сейчас разыщу ночного диспетчера, — шепнул широкоплечий. — Вы ждите здесь.
Внимательно осмотревшись, он пересек улицу и, прислонившись спиной к калитке, нажал кнопку звонка. Не сразу по ту сторону забора послышались старческие шаги. Отворилось окошко и заспанный голос сердито спросил:
— Чего надо? Кто шляется так поздно?
Раньше этой калиткой пользовались шоферы автоколонны, жившие ближе к центру города. Калитка часто оставалась открытой и ночью. Но после того, как произошла кража ценных деталей, калитку заперли, прорезав в ней окошко и проведя звонок. Теперь она служила запасным выходом, которым пользовались в редких случаях.
Широкоплечий вынул служебное удостоверение, протянул в окошко. Человек по ту сторону, дыша с хрипотцой, повозился и отпер калитку.
— Товарищ Соколовский! — тощий старичок протянул руку. — Почему раньше не предупредил?
Капитан Соколовский пожал протянутую руку и приложил палец к губам.
— Времени не было, — прошептал он. — Срочное дело!
Вынув фонарик, он дважды мигнул в сторону переулка. Один за другим оперативные работники пересекли улицу и вошли в калитку.
— В гараже кто-нибудь есть? — спросил у старого диспетчера Стабиньш.
— Никого, — ответил диспетчер, вопросительно глянув на капитана, — единственного, кого он знал.
Капитан улыбнулся.
— Нам надо быстро пройти в гараж и осмотреть машины, но так, чтобы шофера не знали.
Диспетчер кивнул.
— Идемте.
Розниекс стоял немного поодаль. Он никогда не вмешивался в оперативную работу, считая, что инспекторы выполнят ее лучше. Но едва дело доходило до следственных действий, он всегда брал инициативу в свои руки.
— Минутку! — тихо остановил он диспетчера, уже направившегося к гаражу. — Нам надо осмотреть все ЗИЛы-130 с белым передком — те, что вы получили весной и которые возили уголь и торф.
Диспетчер что-то пробормотал себе под нос.
— Нынче весной мы получили одиннадцать ЗИЛов. Все с белым передком. Пять — в марте, шесть — в апреле…
— Правильно, — согласился Розниекс. — Одиннадцатого марта и семнадцатого апреля. Все — самосвалы.
До глубины души обиженный диспетчер повернулся к нему.
— Если знаете, зачем спрашиваете?
— Не обижайтесь. Я проверяю полученные сведения. Семь из них было прикомандировано к теплотрассе, возили топливо: пять — торф, две торф и уголь. Здесь их номера. Можно осмотреть их?
Диспетчер взял протянутый листок, но даже не заглянул в него.
— Я знаю все машины и шоферов и кто чем занят. Только, чтобы возить топливо, не обязательно быть прикованным к теплотрассе. Если халтуришь, мало ли что придется возить. Так что на всякий случай посмотрите все новые.
Стабиньш, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывал на часы.
— Полтретьего, — буркнул он. — Во сколько выходит ночная?
— В пять, — ответил диспетчер. — Ну, пошли?
Они пересекли темный, пустой двор. Диспетчер отворил тяжелую дверь.
— Новые здесь стоят, — пояснил он, — в гараже. Остальные — под навесом. Новые мы бережем, доверяем их лучшим шоферам.
— Лучшим? — повторил Стабиньш и пожал плечами.
Майор Ваболе вошел последним и плотно прикрыл дверь.
— Будьте добры, дайте нам две-три сильных переноски, чтобы осмотреть машины снизу.
— Сейчас, — и диспетчер скрылся в углу.
Машины стояли прямыми рядами, одна рядом с другой, укрытые темнотой, словно подглядывая темными фарами за непрошенными гостями.