— Так, значит, я его застрелил! Бред это, кто тебе наплел? — надвигался Том на Эглона. — Кто сказал?!
— Кот сказал, — не испугался Эглон. — Кот сказал, и Калачик тоже. Ты убрал с дороги Льва, чтобы захватить его команду. Сука ты, предатель. Ты завербовал одного из его подручных. Но ты ошибся, Том. Лев никому русских не доверял. Все нити были только в его руках, — на этот раз Эглон ловко блефовал, желая выудить у Тома козырную карту. — И ты остался на бобах! — Он бросил на Тома победный взгляд.
— Глуп ты, Паук, — снова сел на то же место Том. — Глуп как бревно. Большой лев давно согласился со мной работать, зачем мне было его убивать? Шмалял маленький Кот. Уж будто не знаешь. Ведь это было твое задание, Паук, Льва замочить, маруху его задушить, а хазу сжечь. Не правда, что ли? За тех двух мокрых, Паук, ты в ответе. Ты и больше никто! — повысил голос Том. — Твоих рук дело!
— Может, пойдешь настучишь?
— Зачем стучать. Но если вздумаешь спихнуть мокрых на меня, то в тебя же и ударит рикошетом!
— Ах, вот как? — вдруг озлился Эглон. — Смотри, как бы тебе это не вышло боком!
Том пропустил его слова мимо ушей. Терпение его кончилось.
— Тебе еще есть что сказать, старый пес? Некогда мне с тобой любезничать, — он поднялся.
— Есть что сказать! Ты случайно не знаешь, как Большой лев добрался до «черных козлов» и что свело его с русскими?
— Это я и хотел выяснить, кстати — по твоему заданию, — бросил Том и направился к двери.
— Хотел выяснить и убил Льва, заткнул ему рот, чтоб он не выболтал: кто? — Эглон смотрел на Тома с любопытством, в глазах — злые огоньки. — Все это, ой, как интересно!
Том остановился у двери.
— Я уже раз сказал! — крикнул он. — Льва убил маленький Кот. И хватит! А если ты мне не веришь, а веришь этому сброду, сявкам, шестеркам — твое дело! Ты же сам велел Коту замочить Льва. Чего же ты от меня хочешь?!
— Хочу сказать, что ты, Том, нас продал, теперь все ясно. Ты отдал Льву «черных козлов», свел с русскими. А когда вы были там и он чуть не раскололся, ты его застрелил. Иначе Кот с Бегемотом на месте бы тебя разорвали. Потом ты ходил в больницу вместе со своей Вандой, чтобы Льва прикончить, заткнуть ему рот навеки. Такие вот пироги.
— Послушай, старая вонючка, — вконец разозлился Том и, отступив на шаг, встал в воинственную позу. — Я и тебе могу заткнуть рот навеки, — он навел на Эглона ствол автомата, — и ни один петух вслед тебе не кукарекнет.
— Да ладно, ладно, — не на шутку струхнул Эглон и вдруг пошел на попятный. — Ты был мне все равно как сын. Но с детьми ведь тоже приходится расставаться, когда они вырастают и вылетают из родительского гнезда. Что тут скажешь, что сделаешь… — Эглон с сожалением развел руками. — Мне, конечно, жаль с тобой расставаться, но будь по-твоему, — вид у него был огорченный. — Ладно, я подумаю. Придешь, когда позову. Соберем сходку и решим, что делать.
С подозрением покосившись на Эглона, Том, пятясь, отступил и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.
— Ну подожди у меня, сволочь! — шипел Эглон, скрипя зубами. — Я тебе покажу твою долю, твой отдельный бизнес с «козлами»! Я тебе покажу, сука, как продавать свою кодлу и перекидываться к другим! Кровью ты у меня блевать будешь, падла! — Он подошел к холодильнику, вынул начатую бутылку, открыл пробку и лил себе в глотку прямо из горлышка до тех пор, пока бутылка не опустела. И взялся за другую.
Глава седьмаяСЛЕДОВАТЕЛЬ МАРИС СПРОГИС
Повернувшись на другой бок, Марис собирался еще поспать. Да куда там. Сна ни в одном глазу. Он лег на спину и взглянул на часы. Без десяти восемь. Сквозь оконные занавески бесцеремонно пробивалось солнце, пока не добралось до дивана и маняще-ласково погладило Марису лоб. Он откинул одеяло, соскочил на коврик и раздвинул занавески. Был ясный день.
Во дворе шумели дети. Вдалеке с натужным пыхтеньем и рокотом тронулся с остановки рейсовый автобус. Марис открыл окно настежь, взял гантели и стал делать упражнения. Сложен он был атлетически — широкоплечий, с мускулистыми руками и ногами. Соломенный цвет волос шел к его смуглой, загорелой коже. Черты лица не тонкие — полные губы, короткий вздернутый нос. Зато взгляд небесно-голубых глаз выражал открытость. Одна девушка ему сказала: «Если мужчина чуть краше черта, он уже красавец». Марис с увлечением занимался спортом. Зимой — лыжами, летом — парусным спортом. Он был и каратистом, хотя приемами карате пользовался лишь в целях самозащиты.
Сегодня к гимнастике душа не лежала. Какая-то ноющая усталость ощущалась во всем теле. Прошлой ночью, уже под утро, позвонил районный прокурор, поднял с постели соседей и попросил Мариса срочно выехать для расследования тяжкого преступления в их районе. Прокурор нервничал, опасаясь, что он не справится.
Картина действительно была жуткая — изнасилованная и задушенная жена, раненный муж и ограбленная квартира. Преступники ушли через окно по крышам. Сложное, вязкое дело. Хорошо, что на помощь пришел старший следователь по особо важным делам Республиканской прокуратуры Розниекс и обещал взять это дело в свое производство, и возможно — Мариса в свою бригаду. Такое предложение было заманчиво. Розниекс считался хорошим, опытным следователем. Будет чему поучиться.
Этим делом параллельно занимался и подполковник Силав из Управления криминальной полиции, он тоже побывал на месте происшествия. Неприятный тип, решил Марис. Ничего хорошего нет и в том, что вначале одним делом занимаются многие, а потом многими делами не занимается никто. Частенько так бывает.
Сунув гантели под диван, Марис отправился под холодный душ. Ледяные струи приятно щекотали кожу, и напряжение постепенно прошло.
Следователь Марис Спрогис снимал небольшую, просто обставленную комнату на окраине Риги. Жил один. Родители с младшей сестренкой жили и работали в сельском районе. Раньше были колхозниками, теперь — новохозяева. Марис решил учиться и стать юристом. Жениться еще не успел, да и не торопился. Спиртное употреблял в меру и только по праздникам. Не курил. К слабому полу относился сдержанно. Однако бывало — если какая-то понравится, не упускал случая. «Нормальный парень», — отзывались о нем сокурсники, то же самое говорили о нем позже сослуживцы.
Растеревшись жестким махровым полотенцем, Марис надел тренировочный костюм и, выйдя на кухоньку, стал готовить себе завтрак. Яичница, хлеб с маслом, помидоры, творог со сметаной. Наскоро поел, поставил посуду в раковину, оделся и пошел.
Небольшая яхта «Эрна» была пришвартована в Лиелупском яхт-клубе, в самом конце причала. Марис прикрепил паруса, разобрал канаты и так увлекся делом, что не заметил, как подошел его старый друг Аскольд с незнакомцем, низкорослым белокурым парнишкой.
— Чао, старик! — поднял руку в знак приветствия Аскольд. — Мы так и думали, что застанем тебя тут, на воде. Позвонить нельзя — у тебя нет телефона. Живешь как в джунглях! А ехать к тебе далеко и больно дорого.
Марис, перестав работать, поднял глаза и недовольно взглянул на подошедших. Ему сегодня не хотелось никого видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. События прошлой ночи все еще, как он любил говорить, давили на психику. А в таких случаях лучше одному походить под парусом, даже просто пустить яхту на волю волн и не думать о людях, о доброте, подлости, о смысле жизни. Сегодня Марису нужны были волны. Волны, которые смыли бы мрачные мысли.
— Чао, — негостеприимно буркнул он. — Чего тебе?
— Ха, чего мне! Скажи лучше, какая муха тебя укусила — в воскресное утро, в такую погоду? — Аскольд подошел ближе и прыгнул в яхту. — Помощь нужна? — Не дождавшись ответа, он взялся за канаты.
Блондин стоял у причала отвернувшись и тщательно изучал пейзаж. На плече его висел этюдник, правая рука неестественно согнута. Весь вид его говорил, что разговор не имеет к нему никакого отношения.
Аскольд, лучший друг Мариса, был учителем и поэтом. Сухощавый, смуглый, неизменно сгорбленный, с продолговатым лицом, он никак не производил впечатления физически развитого человека.
— Куда двигаем? — снова весело и напористо заговорил Аскольд.
«Сам — слабак, а любит командовать», — подумал Марис.
— Куда хочешь, — пожал он плечами.
«А может, так оно даже и лучше, — подумал он. — Компания, люди, можно отвлечься, забыться, стереть из памяти кошмарную картину».
— А этот чего стоит как неприкаянный? — Марис бросил взгляд на белокурого парня.
— Ой, чуть не забыл. Это Юрий, мой новый знакомый, классный художник! Весьма таинственная личность, всегда с умным видом молчит, выражает свои мысли только на холсте и, знаешь, вполне удачно, — воодушевленно сказал Аскольд и махнул Юрию рукой: — Иди сюда, познакомься!
Юрий оторвал взгляд от стройки на другом берегу реки, медленно ступил на яхту и подал Марису руку. Симпатичное, с тонкими чертами лицо овевала грустная улыбка, словно говоря: «Того, что видел я, ни один из вас не видел и не чувствовал».
Оглядев парня, Марис дружески улыбнулся:
— Ну что, Аскольд, какие у тебя планы?
— Вот так… — Аскольд с маху плюхнулся на лавку, так что яхта качнулась. — Председателем буду я, ставлю на голосование: на пляже у залива жарятся на солнце две хорошенькие девушки, они скажут, куда ехать, а Юрий хочет в Капитале, там, говорит, есть на что посмотреть.
— Только две? — изобразил возмущение Марис. — А я для вас всего лишь извозчик? В Калнгале они поедут, знаю, — там есть укромные местечки, где никто не помешает. Там даже нудисты разгуливают как у себя дома. Ловко придумали!
— Не волнуйся, Марис, секса не будет, — успокоил его Аскольд. — А если приспичит, можем устроить групповой секс, тогда число участников значения не имеет.
— Не могу ли я вам помочь? — спросил Юрий, словно этот разговор о сексе не имел к нему никакого отношения.
— Спасибо, уже все в порядке, — отозвался Марис, крепче натянул паруса, зацепил канат за крюк и отвязал яхту от мостков. Аскольд сел на руль, и яхта медленно вышла на середину реки.