— Это Юрий Пакалн, по кличке Карлик, — продолжает Стабиньш. — Я его хорошо знаю. Он один из моих крестников и не откажется со мной поговорить.
— Он ваш агент? — заинтересованно спрашивает Елена.
— Никоим образом. Однако для нас это важно. Он не участвовал в последнем ограблении квартиры — со стрельбой, изнасилованием. Это что-нибудь да значит, — задумчиво заключает Стабиньш.
— Значит, — соглашается Елена. — Значит, что он квартирный вор в законе, поэтому не признает мокрые дела и изнасилование. И что из того? Эти стучать никогда не будут. Так что надежды совсем мало.
— Все это я знаю. Но Карлик не простой неотесанный вор. Он одаренный, умный и интеллигентный. Даже ничего нам не сообщая, он может сказать очень многое.
— Ну-ну, только вряд ли. Не верю я никому из этой компании.
— Попробуем. Попытка не пытка, — задумчиво говорит Стабиньш.
— Оптимист вы, шеф! Никто из них для нас и пальцем не пошевелит, если как следует не прижать хвост или не будет от этого большой выгоды. Счеты между собой они сводят сами. Что вы замыслили с этим зэком, шеф? На какой вы его поймали крючок? Карты на стол!
— Увы! — ни на какой, — медленно говорит Стабиньш. — У нас с ним просто обоюдная симпатия.
— Симпатия? Это интересно.
— Было это давно… Карлик попался тогда после признания своего подельника. Юрий понял, что запираться бессмысленно, безнадежно. Он рассказал все о своих преступлениях, но никого другого не выдал. Я спросил, что у него с рукой, и Юрий ответил: «Моя жизнь — это моя жизнь, и никому до нее нет дела. Моя биография — это мой крест, мое копье и мой щит…» Уже тогда я заметил в нем то, чего не встретишь у воров: хороший язык, ум, интеллигентность, способность к логическому мышлению. В его глазах я не увидел ни страха, ни отчаяния, ни злости и наглости, присущих всем преступникам. В них была только грусть. Я решил узнать об этом парне как можно больше. Запросил с места заключения личное дело. Не поленился даже съездить и поговорить с администрацией и кое с кем из Юриных родственников.
— Вы филантроп, шеф! — восклицает Елена. — Я в вас такого прежде не замечала.
Он настолько увлекся, что на ее реплику не обращает внимания.
— Разговор с Юрием у нас был с глазу на глаз, — продолжает Стабиньш. — Не в тюрьме, конечно, и не в моем рабочем кабинете. Я забрал его из тюрьмы и привез к себе домой. Взял под свою личную ответственность, без конвоя. Как бы для того, чтобы провести следственный эксперимент и другие оперативные мероприятия. Дома приготовил ужин. Выпить он категорически отказался. Так мы и сидели уютно за столом и говорили про жизнь.
— Послушайте, шеф, ведь для вас это был ужасный риск, к тому же двойной. Во-первых, что бы с вами было, если бы ваш Юрий сбежал? Во-вторых — не дай Бог, об этом узнал бы кто-то из начальства, — взволнованно говорит Елена. Она в восторге от решения своего начальника.
— Вначале Юрий чувствовал себя скверно — как пойманный зверек в непривычной обстановке, — продолжает свой рассказ Стабиньш. — Стеснительный был, пугливый, потом пообвык. Я показал ему свою довольно большую библиотеку. Он проявил интерес к книгам, особенно по искусству. Есть у меня дома и небольшая коллекция репродукций, кое-что из латышской, русской, голландской, французской живописи, но совсем немного. Он говорил об искусстве, я бы сказал, довольно профессионально, как знаток. Я был просто поражен. Мы просидели весь вечер за интересным разговором. Я оставил Юрия у себя на ночь. Это его очень удивило…
— И меня тоже! — вставляет Елена. — А если бы он все же ночью сбежал?
— Не сбежал бы, я был уверен.
— Это уж просто самоуверенность! Я бы не рискнула.
— Вы — нет. В особенности потому, что вы женщина, — подпускает легкую шпильку Стабиньш. — Юрий не из тех, кто может обмануть. Тем более того, кто ему однажды поверил. Поздно вечером, когда мы оба были в постелях, Юрий Пакалн рассказал мне печальную историю своей жизни. Я в тот раз постарался, чтобы дело расследовали объективно и всесторонне. Чтобы был вдумчивый следователь.
— И это был Розниекс?
— Нет. Дело пошло в район. Но свое обещание я выполнил. Нашел и хорошего адвоката. Юрию дали минимальный срок. Он решил покончить с прошлым. На беду, объявились старые дружки… Юрий был им нужен, как говорится, живой или мертвый…
— Интересно, — снова перебивает его Елена. — Какова же его история? — Она достает из сумочки сигареты, вытряхивает одну и закуривает, приготовившись слушать.
Тут неожиданно дверь распахивается, и в кабинет врывается подполковник Силав при полном параде.
— Что это такое! — раздраженно кричит он. — Кто в конце-то концов будет заниматься этой последней квартирной кражей? Ты или я? — Присутствие Елены он игнорирует. — Мои люди работают, проводят оперативные мероприятия, уже напали на след, а ты вмешиваешься, хочешь все запутать! — Он выкрикивает все это залпом, не давая и слова вставить, и, широко расставив ноги, останавливается посреди кабинета.
— Постой! — поднимает руку Стабиньш. — Чего шумишь, какая муха тебя укусила?
— А такая — зачем ты приделал хвост Калачникову? — не унимается Силав.
— Какой хвост? — не понимает Стабиньш.
Елена медленно встает со стула.
— Это сделала я — чтобы они еще кого-нибудь не укокошили, — она совершенно спокойна.
— Ах, вон что! Я сейчас же доложу начальству. Я… Я вам покажу, как вмешиваться в дела другого отдела!
Он выскакивает за дверь так же стремительно, как влетел.
Стабиньш с Еленой обмениваются многозначительными взглядами.
Глава десятаяДОНЕСЕНИЕ АГЕНТА № 412д
Настоящим сообщаю, что, находясь со спецзаданием в СИЗО № 1, в камере № 315, где содержится 36 человек, я узнал следующее. К моему сокамернику Ивану Сыромятину, по кличке Симас, через пробитые в стене дыры из камеры № 316 приходит в гости его давний знакомый — парень по кличке Калачик, настоящее имя — Антон Калачников. Калачик — член мафиозной группировки. Мафия занимается разными делами, в том числе ограблением квартир богатых фирмачей. В этот раз Калачик залетел по-дурацки — кто-то из группы продал его фараонам. Он знает кто, и тому теперь хана. Из этой квартиры Калачику ничего не досталось. У него много судимостей, и среди преступников у него авторитет. Он хвастает, что скоро выйдет из тюрьмы. Кто его освободит, не сказал. Как только выйдет на волю, ляжет на дно. А всплывет с другими ксивами. И будет работать в той же мафиозной структуре, только немного в другом плане. Он хороший спец по угону машин. Хвастал, что может расшифровать любой секрет и взять машину, отключить любую сигнализацию. Сам Калачик классный шофер, и за рулем нет ему равных. Он будет угонять новые иномарки — «вольво», «ауди», «мерседес», БМВ, «форд» — и доставлять в определенное место. Куда — не сказал. Остальное — не его дело. Но ему известно, что машины в мастерской перекрасят, номера двигателей и шасси перебьют, если надо — заменят детали, и машины уйдут в дальний путь. Бизнес с большой прибылью и малым риском. Я как бы случайно слышал их разговор, хотя говорили они тихо, осторожно. Калачик предлагал Симасу, т. е. Сыромятину, который тоже надеется скоро выйти из заключения, работу в «группе металлистов», т. е. красть цветной металл. Платить будут хорошо. Найти объект, где красть, куда сбывать металл — не его забота. Все будет заранее организовано.
— Поезд мчится на всех парах, под перестук колес, — Улдис Стабиньш переворачивает страницу и продолжает читать:
Когда Калачик в очередной раз ушел, я спросил у Симаса, не знает ли он и для меня какой-нибудь работенки — я ведь тоже надеюсь скоро освободиться. Симас обещал поговорить с Калачиком, если я отдам ему пайку. Я сказал: если из этого что выйдет, то отдам ему половину следующей передачи и вдобавок воздушную почту (то, что доставляют в камеру через окно по веревке), там будет беленькая. Прошу мне ее срочно организовать. Симас, правда, посмеялся: ты можешь сгодиться только на производство сивухи, т. е. разбавлять водой какой-нибудь суррогат спирта, наполнять бутылки и клеить этикетки французского коньяка «Наполеон» или какие-нибудь другие. У этой фирмы широкий профиль. Да, чуть не забыл: Калачик хвастал Симасу, что у фирмы появился совсем новый, сверхдоходный бизнес, какой — не сказал, это секрет.
Дополнительное сообщение № 1
Калачик больше не приходил. Его действительно освободили. Однако воздушную почту прошу мне срочно организовать, так как Симас нам очень пригодится. Я надеюсь разыскать его на воле и через него устроиться в фирму.
Дополнительное сообщение № 2
Спасибо за воздушную почту. Симаса приговорили к работам на стройке, которой уже нет, так что ему повезло — выходит из тюрьмы. Прошу быстрее организовать мое освобождение под расписку, так как я договорился с Симасом встретиться.
Стабиньш аккуратно складывает листки вместе, сует в портфель и кладет с собой рядом на скамью вагона; потом поднимает на Елену, сидящую напротив, свои голубые смеющиеся глаза.
— Этот агент работает только на вас? — не без сомнения спрашивает он. — Или и на других? — В его голосе ирония.
— Ну что вы, шеф, это мой человек, — Елена в легком недоумении: очень уж непрофессиональный вопрос со стороны начальника.
— Вы абсолютно уверены, что не будет утечки информации?
— Абсолютно уверены только дураки, — начинает сердиться Елена. — Я надеюсь! — отчеканивает она.
— Надежда — это хорошо, — примирительно говорит Стабиньш. — Если она сбывается.
Елена, отвернувшись, смотрит в окно. Мимо бегут поля, луга, хутора, сараи, леса и перелески. На лесной опушке пасется корова, а вдали — загорает на солнце парочка.
Спохватившись, Елена отрывается от окна и бросает сочувственный взгляд на Стабиньша.
— Ну, как вы себя чувствуете, шеф? — с опасением спрашивает она.
— Полный порядок, здоров как бык, — бесшабашно отвечает Стабиньш, — можем с вами вечером идти хоть на дискотеку.