— Я знаю, кто расследует дело. — Голос звучал уже тверже. — Но хочу встретиться именно с вами, — теперь в нем уже искрились кокетливые нотки.
Розниекс молчал. Он думал. Его телефонные разговоры теперь наверняка записывают на пленку. А, да пес с ними, махнул рукой Валдис. Ему нечего терять.
— Ладно, — сказал он в трубку. — Приходите!
— Когда?
— Да хоть сейчас. Я теперь не очень занят.
— Хорошо, приду. — И в аппарате пискнуло.
Розниекс задумчиво положил трубку на рычаг.
«Какая-то девчонка еще будет тут путаться, — подумал он. — Самому надо было раньше договориться с кем-то из старых умных адвокатов. С мужчиной, а не бабенкой. Не успели, не подумали». — И снова занялся переборкой бумаг.
Тут раздался тихий стук в дверь и, не дождавшись приглашения, в кабинет вошла молодая женщина. Одетая не ярко, не кричаще и не сильно накрашенная. Не совсем обычный вид для молодой женщины-адвоката. Гладко причесанные русые волосы. Умные внимательные глаза и добрая улыбка. Губы полные, чувственные.
— Имею честь представиться — адвокат Силиньш, — приветствовала она его наклоном головы и, не дожидаясь приглашения, села на стул рядом с его письменным столом. В ней чувствовалась энергия, решительность, мужественность и в то же время мягкость и женственность. «Интересное существо», — подумал Розниекс. Адвокат ему понравилась и показалась действительно интересной. «Сколько ей может быть лет? — мелькнула у него мысль, но он тут же ее отмел. — Какое это имеет значение? Да, ведь я однажды ее уже видел», — всплыло у него в памяти дело Калачникова.
— Какая вы быстрая! — удивился он.
— Что тут такого! Приехала на машине. Рига же малюсенький городок. — Она отвела рукой со лба прядь волос, тепло и слегка лукаво улыбнулась.
«М-да, — подумал про себя Розниекс. — Голыми руками эту даму не возьмешь, и палец ей в рот не клади — откусит. Она знает, чего хочет, видимо, умеет и действовать. Может, так даже и лучше. Может, именно такой адвокат Марису и нужен».
— Чем могу служить? — у Розниекса сразу поднялось настроение. Он вдруг понял, что смотрел на коллегу как на женщину. От чего почувствовал неловкость.
Ингула это моментально уловила. Ее интуиция действовала безотказно.
— Как бы это сказать, — слегка запнулась она. — Вы не только знаете Мариса Спрогиса. Вам хорошо известно, что произошло, и возможно даже — почему… — Она сразу взяла быка за рога. — И прежде, чем обратиться к следователю, я хочу иметь полную ясность. Я не верю, что Марис способен на такой поступок…
— Я тоже, — вырвалось у Розниекса.
— Вот видите, какой у нас получается тандем, — обрадовалась адвокат. — Тут плетется какая-то интрига.
— Плетется — слишком мягко сказано. Я втайне подозреваю… — Розниекс не договорил, раздумывая, вправе ли он сказать это адвокату.
Но Ингуна тут же ухватила ход его мысли.
— Подозреваете, что это провокация?
— На то похоже, хотя это всего лишь мое мнение. Боюсь, что вам будет очень трудно его защищать: юридических доказательств в деле больше, чем нужно.
— Там, где слишком много неопровержимых доказательств, как раз и рождается сомнение в их подлинности. Бывает, что доказательства готовят заранее столь же тщательно, как алиби, и потому они несокрушимы. Есть у вас какие-либо контраргументы?
«Ха, милое созданье! Много хочешь знать!» — подумал Розниекс, однако же немного погодя сказал:
— Контраргументов, которые могли бы опровергнуть хотя бы одно из доказательств, у меня нет. Есть только Марис, его личность. Но это ничего не дает. При таких доказательствах любой суд даст ему срок. Притом немалый. В данном случае презумпция невиновности теряет силу. — Розниекс посмотрел ей в лицо. Красавицей ее не назовешь, но и дурнушкой тоже. Зато очень симпатичная. Есть в ней обаяние, что-то притягательное. Розниекс давно так не смотрел на женщину. «Старик, — подумал он, — какой у нее к тебе может быть интерес? Красавец нашелся! Заезженный старый конь».
Но во взгляде, которым она смотрела на Розниекса, было не только любопытство. И Розниекс, этот бывалый следователь, прошедший сквозь огонь и воду, внезапно покраснел. Он чувствовал, что даже уши у него краснеют, и ничего не мог с собой поделать. Чем больше он старался овладеть собой, тем больше тушевался. «Черт побери, — сердился на себя он, — мальчишка я, что ли?»
— Не надо так переживать, Валдис Розниекс, — услыхал он успокаивающий голос Ингуны, как будто речь шла только о Марисе. — Все обойдется.
«Валдис Розниекс» — звучало у него в ушах. Да, это действительно было очень приятно. В груди у него что-то дрогнуло, растаяло.
— Вы добрая девушка, — неожиданно услыхал он свой голос и удивился. И откуда у него взялись такие слова? — Мы сработаемся, будем вместе бороться за Мариса!
По натуре Розниекс был весьма сдержанный, замкнутый, а тут вдруг такие сантименты.
Ингуна улыбнулась своей теплой, обворожительной улыбкой.
— Я не буду спрашивать, кто мог Мариса так замарать. Его положение сейчас ужасно. Следователь, мент, к тому же посажен за изнасилование. Таких зеки стараются прикончить. Мы во что бы то ни стало должны его спасти, и как можно скорее. — Она стала серьезной. По всему было видно, что она женщина слишком открытая, не умела притворяться. — Может ли он за себя постоять? В студенческие годы, насколько я знаю, он занимался спортом, увлекался карате… — Она вопросительно смотрела на Розниекса.
Валдис подавил вздох.
— Виноват я, — коротко объяснил он. — Я наступил на любимую мозоль мафии, и они сильно разозлились. Пытались меня подкупить, а когда не удалось, пошли пиковой дамой. Положили в постель Марису девицу, и она разыграла изнасилование. Все гениальное — просто. Сработано профессионально, возможно — не без помощи опытного юриста. Попахивает ходом оперативной службы. Но доказать я ничего не могу, так же как не могу доказать невиновность Мариса в этом деле. Кроме того, меня отстранили от работы. Первый раз в жизни я попал в такое дурацкое положение. Но зачем я вам все это говорю?
— Чтобы я злее сражалась!
— Злее сражалась! — горько усмехнулся Розниекс. — Вы — нежное, хрупкое созданье и говорите — злее сражаться с весьма мощной мафией? Сражаться там, где ничего не сумел сделать я? Мне за вас страшно. Вы рискуете, милая женщина. У вас есть семья?
Ингуна слушала внимательно.
— У меня нет семьи и ни перед кем нет страха, — засмеялась она. — Но вы, как видно, действительно наступили на хвост сильной мафиозной структуре — раз это вызвало столь острую реакцию. Страшно интересно, что именно в том вашем деле? — она прищурилась и, с нескрываемым любопытством глядя на Розниекса, ждала.
Однако Розниекс молчал.
Тогда снова заговорила Ингуна:
— Видите ли, это не только женское любопытство. Чтобы успешно бороться, надо знать, что в арсенале у противника. Иначе действительно можно попасть в ловушку.
Но Розниекс по-прежнему осторожно молчал и, размышляя, изучающе смотрел на Ингуну.
Она поникла, и в глазах у нее вдруг сверкнули злые огоньки.
— Скажите, господин Розниекс, — ее тон теперь был холодным, деловым, — что мы с вами сообща можем сделать для Мариса?
Розниекс снова задумался.
— Хм, да. Может быть, действительно пригодится ваше женское обаяние. Следователь, который расследует дело Спрогиса, молодой франтоватый донжуан. Попробуйте его обворожить, очаровать и как можно больше вытянуть о существе дела. Отдать вам дело для подробного ознакомления он не захочет. Но он порядочный фанфарон и захочет похвастать перед дамой. Может, выболтает больше, чем есть в материалах дела. И главное — постарайтесь узнать, что собой представляет она, так называемая потерпевшая, и ее то ли мать, то тетка, имя, фамилию, адрес, место работы или учебы. Если у нас будут эти данные, Стабиньш этих краль из-под земли достанет.
— Кто такой Стабиньш?
— Мой давний друг, начальник отдела криминальной полиции.
— Вы уверены, что он будет действовать на нашей, а не на противоположной стороне?
— Голову даю на отсечение!
— Ну, ну, голова вам еще самому понадобится. До скорого свидания! — Она подала ему руку, теплую, мягкую, манящую. Ингуна лучилась от радости. — Видите, как мы сразу поняли друг друга. А вы сомневались!
— Удачи вам! — Розниекс встал, проводил ее и открыл дверь.
Она снова ему тепло улыбнулась, в дверях обернулась и дружески помахала рукой.
Розниекс вернулся в кабинет, сел в кресло и погрузился в раздумья.
Глава тридцать девятаяУЛДИС СТАБИНЬШ И МАРИС СПРОГИС
В приемном помещении тюрьмы полно народу. Начинается очередь у окошка, потом в два кольца вьется вокруг специальных столов, таких, как на главном рижском почтамте, на которых можно писать заявления, готовить к отправке корреспонденцию и посылки. Хвост очереди вылезает в наружную дверь, за порог и тянется во двор. А там острый порывистый ветер сечет розгами дождя стоящих в очереди людей.
Под самым потолком приемной висят сизые клубы сигаретного дыма, а под ними подобно ракетам взрываются в воздухе визгливые сварливые крики теток и сочная русская матерщина. Можно подумать, что здесь стоит такая же очередь, какие недавно еще выстраивались за дефицитными товарами. Однако же нет, очередь в тюрьму — совсем другое дело. Никто ничего не продает и не покупает: люди пришли сдать передачу своим родственникам, до суда сидящим в следственном изоляторе. Чего только люди не принесли: копченое мясо, колбасу, лук, фрукты, сигареты… Все это они складывают в металлические корзинки — какие когда-то были в магазинах самообслуживания — и подают в окошко контролерам.
С трудом протиснувшись сквозь людскую толчею, полковник Улдис Стабиньш попадает в меньшее помещение с другим окошком. Сев за столик, он медленно пишет запрос на получение справки — в каком корпусе и в какой камере находится заключенный Марис Спрогис. Потом вместе со служебным