е глинобитные хижины. Среди них изредка, словно заблудившиеся, видны постройки европейского типа, а совсем дальше — целый квартал. Время послеполуденное, и солнце палит немилосердно, улицы почти пустынны.
За городом — дорога, пролегающая по пустыне. Она уходит вдаль и тает где-то в рыхлых песках. Проехав несколько километров, караван остановился. Из глинобитной хижины вышла стайка вооруженных людей. Громко перекрикиваясь, они расселись по кузовам машин, и караван возобновил путь.
Вокруг — насколько видит глаз — пески и пески. На горизонте садится красно-фиолетовое солнце, бросая отсвет на бледное, но уже в звездах небо. Тяжело груженные машины движутся медленно. Вскоре однообразная и ребристая поверхность пустыни становится холмистой. То тут, то там видны разные колючки — растительность пустыни. Дорога ведет в долину между двумя холмами. Когда машины проезжают самое узкое место, из-за холма раздается резкий хлопок, и красная ракета взвивается в небо. Мужчина, сидящий в кабине первой машины рядом с шофером, каким-то предметом шарахает по голове водителя и резко останавливает грузовик. В него врезается идущий сзади грузовик, третий — соответственно во второй, а четвертый — в третий. Сидящий на грузе в последней машине араб молниеносно убивает из автомата своего спутника и открывает огонь по тем, кто находится в других машинах. Уцелевшие с криками, отстреливаясь, выпрыгивают из машин и бросаются за холм. Но оттуда и с другой стороны доносится треск ручного пулемета. Люди останавливаются. И тут из громкоговорителя раздается по-арабски приказ: «Руки вверх! Бросить оружие на землю! Любое ваше движение — для вас смерть!» Охрана грузовиков бросает оружие и поднимает руки кверху. Со всех сторон их сразу окружают солдаты с автоматами «узи» наизготовку. Одни быстро собирают автоматы Калашникова, другие защелкивают наручники на запястьях арабских террористов. В воздухе появляется вертолет и приземляется. В него заталкивают террористов, затем туда же в качестве охраны садятся несколько израильтян, которые выбрасывают из вертолета какие-то вещи. Вертолет взмывает вверх и исчезает из виду. Офицер коммандос пожимает бойцам руки — особенно тому, который сидел в кузове последнего грузовика и стрелял, и тому, который в кабине первой машины ударил по голове шофера. А затем офицер их обнимает. Оба «араба» срывают свои чалмы. Старшего из них зовут Эшколи. Он капитан израильской разведслужбы «Моссад».
— Молодцы, — говорит командир коммандос. — Хорошо поработали! — Он снова обнимает обоих моссадовцев. Остальные, окружив их, весело болтают о том о сем. Все они — и командиры, и бойцы — очень дружны между собой и с людьми «Моссад».
Наконец солдаты спецкоманды быстро переодеваются в арабские одежды, которые выбросили из вертолета, вешают себе на шею автоматы Калашникова, садятся в машину и караван продолжает свой путь.
Глава сорок четвертая В КАФЕ «РИГОНДА»
В кафе «Ригонда» народу было немного. Шота пока заказывал только сок и пирожные. Елена нервничала. Придет или не придет? Не побежала бы в управление к своему шефу. В том, что Ольга — агент, Елена не сомневалась. Ей это было ясно с самого начала. Но кому она служит? Загадка. А может, не побежит к шефу — времени мало. На всякий случай к ней приставили хвоста. В бюро пропусков тоже будут следить в оба. Кроме того, Ольга здорово опьянела — надо хоть чуток проспаться. Только вот, не дай Бог, проспит еще… Да нет, эта из-за денег побежит хоть на край света. «Не дала ли я маху, запугивая Ольгу?» — спрашивала себя Елена.
Шота глянул на часы. Двадцать минут восьмого. Он бросил взгляд на входные двери и расплылся в улыбке:
— А вот и моя дамочка. Носом чую, — с сильным кавказским акцентом сказал он. Затем поднялся со своего места и направился к Ольге, которая в растерянности стояла у входа и смотрела по сторонам. — Захады, генацвале, захады! Нэ бойся, я нэ укушу! А это наша Елена! Узнаешь? Очень хороший женщина, я ее лублу, но тыбя я буду лубить болше! Нэ веришь? Я тэбе докажу, генацвале! — Он чуть не силой усадил Ольгу за столик и щелчком пальцев подозвал официанта. — Что ест-пит будэм, дарагые дамы! Заказывайте, сегодня у нас баальшой празднык! Я на свободу вышел, и это ты мэня освободил, генацвале, золотая женщина, брильянт ты мой! — он поцеловал кончики своих пальцев. Затем, прицокивая, сказал еще несколько слов по-грузински и сел на свое место.
Елена широко улыбнулась и подмигнула Ольге.
— Видишь, подруга, какой у нас галантный кавалер?
Шота нетерпеливо ерзал на стуле, потому что официант все не подходил.
— У нас, в Грузии, так ныкто не работает, так нэлзя работать! — он вскочил и отправился на поиски официанта.
— Надеюсь, ты никому не разболтала про нашу встречу? — Елена сделала строгое лицо.
— Ну что ты! Я ж не дура.
Через несколько минут вернулся Шота вместе с официанткой, которая несла большой поднос.
— Здесь, здесь, прашу, — Шота буквально пел, помогая официантке расставить закуски на столике. — Я ей дал полштуки и нэмного погладыл по круглой попочке…
Официантка бесстыже заулыбалась, потом ушла, подчеркнуто вертя задом.
— Ешьте, пэйтэ, радуйтэсь, генацвале! Я сегодня очень добрый! У мэня дэнь рожденья — я снова родылся! Из турмы выйты — это больше, чем родыться снова! Это все равно, что два илы тры раза родыться! — он налил дамам шампанского. — Вам наравится шампанское? Если нэ наравится — пейтэ коньяк, ликер или вино. Что хотыте! Все, что хотыте! — Шота говорил без умолку, не давая Ольге опомниться. А она ликовала.
— Напитками да закусками, дорогой, на сей раз не отделаешься, — Елена снова подмигнула Ольге. — Свобода нынче дороговато стоит!
— Вах, вах! Что я, по-твоему, нэгодяй? Вах, вах! Я все знаю, патаму и пригласил вас! У нас, в Грузии, за харашую работу харашо платят, а если кто в долгу останется — тот просто негодяй, с ним никто гаварить даже не будет!
— Ну хорошо, давайте выпьем за нашего замечательного Шоту! — Елена подняла рюмку с коньяком. — За Шоту. За Шоту Руставели… — она рассмеялась. — За хорошего человека! Будь я молоденькой девчонкой — влюбилась бы в него, ей-богу! Послушай, Ольга, может, познакомим его с твоей Байбиней? Шота — красивый и богатый мужчина!
— Богатый, богатый, — подтвердил Шота. — У меня два трехэтажных дома, мерседес, большой виноградник и много валюты… А твоя дочка блондынка? — поинтересовался он.
— Блондинка и красавица, — горячо подтвердила Елена и закивала головой.
— Тогда она будэт носить толко брыльянты! — с восторгом заявил Шота.
Так примерно с час они выпивали и закусывали и весело болтали. Вдруг Шота стремительно вскочил с места.
— Вах, вах! За мной одын дружок — Виктор — обещал приехать, домой отвезти. Нада пайты пасматрет! А это — тибе! — Он быстро вытащил из нагрудного кармана довольно толстый сверток и засунул его Ольге в сумку. — За твое доброе сердце! — И вышел.
Минут через десять Шота вернулся.
— Пашлы, дарагие, пашлы, — заторопил он. — Виктор уже ждет, паедэм!
В машине Шота и Елена уселись по обе стороны от Ольги. Рядом с шофером никого не было. Ольга была в таком приподнятом настроении, что не смогла этот факт оценить должным образом.
Опомнилась она лишь, когда машина остановилась у весьма знакомого здания — Управления полиции.
— Вы куда меня привезли? — закричала она. — Это не мой дом!
— Теперь будет твоим, — сухо засмеялась Елена.
— И надолго, — подтвердил Шота. — А потом будет дом побольше — с решетками.
К машине подбежали двое в штатском. Шота взял Ольгу под руку, но совсем не так, как в кафе, и повел вперед. Елена шла рядом, а двое в штатском — позади.
Стабиньш уже ждал у дверей своего кабинета.
— Ну как чувствуешь себя, Женечка-Лапотушечка? Попалась все же! На сей раз не выкрутишься! Денежки-то в твоей сумке — меченые. Вот ты нам обстоятельно и распишешь, за какие такие дела их получила. Какие такие подвиги совершила со своей Байбой по кличке Шведка. А еще о том, как в прошлом месяце вместе со своим муженьком и еще кое с кем обчистили магазинчик в Пардаугаве. Муженек твой уже тут сидит, а его исповедь — уже в ящике моего стола.
Ольга вошла в кабинет, тупо пялясь в пол.
— Не старайся, Женечка, — продолжал Стабиньш. — На сей раз твои детки, которые тебе вовсе не нужны, от суда тебя не спасут. Придется тебе все рассказать. Причем начистоту.
— Ладно, начальник, пишите, — Ольга тяжело опустилась на стул. — Пишите, все расскажу…
— Вот это уже разумно, — Стабиньш сел за свой письменный стол. — Только сначала оформим протокол о изъятии денег. Майор Спуре, — обратился он к Елене, — будьте так любезны, пригласите сюда понятых…
Глава сорок пятая АЛИНА И ЮРИЙ
Алина и сегодня запаздывает. Нет, не по привычке или из-за женского кокетства. Просто она чуть-чуть неорганизованная. Алина всегда очень занята. Ей никак не удается спланировать свой день. Эти вечные мероприятия — одно за другим. Общественная работа, факультет, помощь одиноким и неимущим пенсионерам, больным, детям-сиротам. Она помогает старикам и больным определиться в пансионат, сиротам и брошенным детям — в детский приют или детдом. Вместе со своими друзьями-студентами организовала фонд милосердия, куда привлекла наиболее порядочных и интеллигентных бизнесменов.
Установила контакты с несколькими церквями и религиозными общинами, чтобы помогать тем несчастным, которые больше всего нуждаются в помощи. Алина часто публикует свои статьи в газетах и журналах, принимает участие в радио- и телепередачах. Главная тема ее выступлений — милосердие и человечность. Все свои гонорары она передает фонду. Вместе с друзьями и помощниками Алина собирает теплую одежду для тех, кто в ней нуждается, — для детей и престарелых. Она организовала доставку картофеля и овощей из села. Алине и ее друзьям абсолютно безразлично, к какой национальности относятся нуждающиеся.