– Фима к нам претензий не предъявляет. Доволен нами, – отрезал Эпштейн, быстро набирая на клавиатуре текст.
– Это потому, что ему сейчас все по барабану стало. И политику он забросил, и пиар. Как это у Булгакова – любовь выскочила перед ним, словно убийца с ножом. – Гектор Борщов покачал головой. – И не уедет он отсюда. Потому что его как цепью приковало к этой маленькой славной коварной дыре. Ну ладно, долой стеб. Мы все же союзники пока что. Чего там у вас по пятому проекту? Давайте, колитесь, авось, идею вам подброшу. Забесплатно.
– Критика пенсионной реформы. Недовольство. Надо перебить тенденцию положительными новостями. Увести в сторону общественное мнение. А где эти новости положительные? – спросил Аристарх Бояринов.
– Сочините фейк.
– Какой фейк?
– Любой. «Запустили Булаву с космодрома Плисецк, и она успешно поразила цель на Байконуре». Хэштэг #военнаямощь, барабаны-литавры!
– Гектор, Байконур – это в чужом сопредельном государстве, в Казахстане, – мягко насмешливо изрек Эпштейн. – Там нельзя ничего поражать Булавой.
– Да? А я и забыл. Ну, тогда – опять «Великая эпопея Бондарчука „Инопланетяне в Кремле“ бьет рекорды – орляне потянулись в кинотеатры».
– За такое посадят. И потом, в Орле они себя не называют «орляне». Как-то по-другому. Надо справочник смотреть.
– Катя, вы профи в журналистике. Может, подсобите нам с креативными идеями насчет положительных новостей, а? – спросил Гектор Борщов.
Катя хотела закрыть дверь кабинета, оставив его без ответа. Но в этот момент у Борщова зазвонил мобильный.
– Алло? Моя преееееелессссссть… это ты? Конечно, не забыл, как бы я мог забыть… И денежки капнули на карту уже? Чудненько – я же обещал, купи себе что-нибудь красивое. А какой театр ты любишь? Стасика или Большой? Не любишь театр? Хочешь на Мальдивы? Прелесть моя, но я не могу сейчас, я работаю… Солнце еще высоко… Мы обсудим с тобой, насчет отпуска. – Гектор Борщов с телефоном прошел мимо Кати – разговор с очередной дамой его явно увлек.
– Распутник, – буркнул Эпштейн, – Валтасар. Король Фарух в окружении гарема.
– Гарем – гаремом, а кое-что странное наблюдается, – заметил Аристарх Бояринов. – Я еще когда в конторе служил, слыхал про него. Абсолютно морально неустойчив в смысле связей – баб у него и правда всегда вагон, однако… Он с каждой встречается недели две-три. Ухаживает, водит в театр, на подарки не скупится. А потом бросает.
– Я и говорю – одно распутство на уме.
– Нет, ты не понял, Миша. Он вроде как ничего взамен не требует. С одной погулял, поводил в театр и – к другой упорхнул. И опять все сначала. И койка в этих делах не фигурирует – в конторе такие сплетни ходили. По слухам – пару лет назад один мальчишник-корпоратив был на вилле загородной. Телок привезли туда красивых молодых. Ну, все оттянулись по полной, веселье, излишества. А он вроде как весь тот вечер за роялем просидел, разговаривал с девками, которых пацаны не разобрали, смешил их, анекдотами развлекал, шампанским угощал. Но ни с одной за весь тот вечер так в спальни и не поднялся.
– Может, оргии не его стиль. – Эпштейн глянул искоса на Катю, так и не закрывшую дверь. – Может, он чисто индивидуально предпочитает охотиться на бабочек. И хватит болтать – у нас работы непочатый край.
– Мне нужно ненадолго отъехать. – Аристарх Бояринов закрыл свой ноутбук и встал. – Прикрой меня перед патроном, если вдруг его нелегкая принесет.
Глава 14Асексуал
Катя отыскала свободный кабинет, плотно закрыла дверь и набрала номер доктора Горбачевского, который дала ей Кабанова. Доктор ответил, и Катя представилась.
– Клара Порфирьевна разговаривала со мной. Требовала, чтобы я поделился с вами и, если понадобится, с полицией информацией, которая сугубо конфиденциальна. Я в замешательстве… Петя мой пациент, и я не вправе разглашать… Но Клара… Клара Порфирьевна не просто настаивает, она умоляет. – Интеллигентный пожилой доктор Горбачевский смущенно кашлянул. – Она в слезах умоляет меня быть предельно откровенным насчет состояния Пети.
– Ее старший сын Алексей убит. Младший Петр в числе подозреваемых в убийстве. И на это есть веские причины. Например, предположение, что он мог убить брата из-за его супруги Ульяны, с которой, по всей видимости, состоит в любовных отношениях.
– Нет, это невозможно. Но я теперь понимаю, отчего Клара Порфирьевна так напугана и встревожена. Ну, что же, ради истины надо пойти на откровенность. Спрашивайте, что вас интересует.
– Почему вы сказали «это невозможно»?
– Потому что для Пети такая форма отношений с женщиной недоступна. Я имею в виду интимную, физическую связь.
– Почему?
– В силу особенностей его натуры.
– Клара Порфирьевна мне сказала, что он асексуал.
– Знаете, это такое модное слово сейчас – асексуальность… Что-то вроде новой гендерной фишки. – Доктор Горбачевский вздохнул. – Самоопределение людей, которые не испытывают полового влечения. Вообще ни к кому.
– И это гендерная фишка Петра Кабанова?
– Он необычный молодой человек. Непохожий на других.
– В чем его непохожесть?
– В отсутствии полового влечения.
– То есть он асексуал?
– Спорят до хрипоты, что такое «асексуальность» – четвертая ориентация, патология, половая конституция или все вместе. Я лично считаю, что это очень индивидуально. Бесполезно наклеивать на таких людей ярлыки и записывать их в какую-то социальную группу. Каждый человек уникален. Петя тоже уникален. Отвечу на предположение полиции, будто он и Ульяна – любовники. Это исключено. Петя не способен к физическому контакту с женщиной.
– Он… вы хотите сказать, он импотент?
– Он асексуал.
– Но вы же только что сказали мне, что асексуальность – это спорное не пойми что!
– В таких делах многое «не пойми что». – Горбачевский вздохнул. – Я наблюдал Петю по требованию Клары… его матери с девятнадцати до двадцати шести лет. Клара сама человек наблюдательный, и она мать, страстно любящая своих детей. Она всегда хотела контролировать сыновей. Особенно Петю, младшего… Она заметила за ним некие особенности еще в юности, когда он был подростком и переходил в так называемый возраст вполне осознанных желаний и интересов. Как это бывает у шестнадцатилетних мальчишек… Простите, но вы хотели откровенности: все матери замечают за взрослеющими юнцами – этот пыл, перепады настроения, интерес к противоположному полу, определенного рода пятна на белье… Сайты, которые юнцы прячут от родителей, но смотрят тайком – вы понимаете, какие. Мастурбация. Так вот за Петей никогда ничего подобного его бдительная любящая мать не замечала. Девушками он не интересовался совсем. И тогда в тревоге Клара направила его ко мне. Она подозревала, что он нетрадиционной ориентации. Но выяснилось совсем другое. Петю эта сторона жизни вообще не интересует – секс, отношения с кем-либо, половое влечение. Это выяснилось и из его собственных признаний мне, и ряд тестов это подтвердил. Ему доступны многие другие сферы жизни, но не эта ее сторона.
– А почему? Он сказал вам, почему он такой?
– Вы о себе можете сказать – почему вы такая, как есть, а не другая? – Судя по тону, Горбачевский успехнулся. – Каждый человек – целый мир. Загадка. Я объяснил Кларе – надо принять то, что есть. Она расстраивалась, хотела внуков. Не знаю, как она теперь переживет смерть Лесика… бедная, бедная Клара…
– Значит, Петр Кабанов – полный асексуал?
– Называйте его так, если хотите.
– Но мне кажется, это какие-то фантазии, модные веяния. А если, например, он встретил женщину, которая ему очень сильно понравилась, Ульяну, жену своего брата? Нередко бывает, когда брат влюбляется в жену брата… Разве не могло так случиться, что вся асексуальность сразу полетела к черту?
– И такое происходит, – сказал Горбачевский. – Настоящие асексуалы могут идти навстречу своему партнеру, чтобы доставить ему удовольствие или ради рождения детей. Но это чисто механические физические действия с их стороны, полового влечения там все равно нет. И специалисты все согласны, что асексуальность нельзя приравнивать к физической неспособности к интимным отношениям. Но опять же это не Петин случай.
– А какой случай его?
– Смещение понятий. Полный хаос определений.
– Как это?
– Он не испытывает полового влечения и при этом он так же неспособен и к физическим действиям в постели – скажем так. При этом в его половой конституции нет ничего, что бы указывало на эту его неспособность. Никаких патологий или отклонений. Никаких заболеваний репродуктивных органов.
– А в чем тогда дело?
– В психологическом табу.
– Что за табу?
– Видите ли, все, чем я мог располагать в моих наблюдениях в этом плане – это объяснения самого Пети. Они сводились к кратким фразам: «я не хочу», «мне никогда этого не хочется». Порой он даже грубо огрызался – «не стоит у меня». Мол, что вам еще надо, отстаньте. Причин, чтобы все так было печально со стороны его здоровья, конституции, телосложения нет. В плане здоровья он вполне сильный молодой человек. Крепкий, хотя и слегка рыхлый. Я делаю вывод, что все это для него просто табуировано. Отсюда и асексуальность, и физическая импотенция.
– А что могло стать причиной подобного табу?
– Психологическая травма.
– Травма? А он сказал вам, что это за травма?
– Нет. И не скажет. Возможно, он и сам не знает. Или постарался забыть. Я пытался с ним разговаривать на эту тему. Но я сексопатолог, а здесь нужен психотерапевт. Петя терпел меня и мои расспросы столько лет лишь потому, что я был другом Марка – его приемного отца, которого он бесконечно уважал и любил. А психотерапевтов он ненавидит. Даже Клара не заставила бы его пойти к «мозгоправам». Кстати, в понятие асексуальности табуирование секса тоже не входит. Видите, как все зыбко, запутано? Но это Петин случай.
– Понимаете, доктор, я видела Петра и Ульяну. Они вели себя как пара, как любовники.