В отделе полиции ее встретил Вилли Ригель.
– Поговорили с Гердой?
– Да. Она приходила?
– Нет. Кляпов в ИВС пишет чистосердечное признание в убийстве. Сейчас уже рабочий день в следственном комитете заканчивается. Я оформлю его признание, зарегистрирую и завтра позвоню следователю.
Катя ощутила, как же скверно у нее на душе, кошки скребут. Вилли Ригель ушел в дежурку. Катя не знала, что делать – идти в отель?
И в этот миг она увидела через окно Герду Засулич. Запыхавшись, та открыла дверь отдела полиции.
– Я ждала, пока Лиза вернется из суда, она в процессе сидела. Я ее оставила с Ирочкой дома. У меня нянька заболела. Где Кляпов?
– Пойдемте в ИВС. – Катя на радостях совсем забылась и завопила на весь коридор: – Майор Ригель! Ура!
Они втроем спустились. Фима Кляпов – без галстука (его у него забрали), без пиджака (он его снял), в рубашке с засученными рукавами сидел за столом и писал «повинную». Из соседней камеры вышел Гектор Борщов.
– Дверь не могу закрыть. Инструкция. – Вилли Ригель обратился к Герде: – Говорите так. Мы отойдем в конец коридора.
Фима Кляпов поставил число и подпись. Герда вошла. Он увидел ее и…
Встал из-за стола.
– Фима, пожалуйста, не надо.
– Что не надо? – Он смотрел на нее так, что будь на месте Герды Снегурочка, она бы в миг превратилась в лужицу талой воды под его пламенным взглядом.
– Я вас прошу не брать такую ношу на себя.
– Я хотел взять другую ношу. Видно, не судьба.
– Фима, пожалуйста… я вас очень прошу. Я вам благодарна и признательна. Хотя можно ли быть признательным за убийство… Но вы этого не делали! Я благодарна вам. Я… я прошу меня простить за то, как несправедливо я поступила с вами.
– Извинения приняты, – хладнокровно ответил своим глубоким баритоном Фима Кляпов.
– Тогда разорвите то, что вы сейчас написали. – Герда шагнула к нему.
– Я не могу. Слово – не воробей. Тем более, мое.
– Я вас очень прошу, Фима.
Он смотрел на нее.
– Ради меня. – Герда подошла к нему близко.
Он сам шагнул к ней.
– Если вас не будет рядом, – тихо сказала Герда. – Кто заступится за меня? Кто защитит нас с Ирочкой?
– Значит, такое ваше желание?
– Да, да! Пожалуйста, не делайте этого. Пожалуйста, останьтесь с нами.
– Хорошо. Понял. – Фима Кляпов наклонился к ней с высоты своего роста: маленькая Герда едва доходила ему до плеча. – Тогда у меня тоже к вам просьба.
– Какая? – Герда сразу смутилась.
– Снимите очки.
– Что?
– Очки снимите. Я вас сейчас поцелую.
– Фима, Фима… что вы себе позволяете?
Он протянул руку и сам снял ее модные стильные очки.
– Я же кто? Бандит… капер…
– Фима, это шантаж…
Он поцеловал ее в губы страстно. И отпустил.
– Давно собирался это сделать, Герда.
Она забрала со стола исписанные листы бумаги и сама разорвала их в клочки. Взяла Фиму Кляпова за руку и вывела в коридор.
– Летали амуры, как пули… Братан мой написал в двадцать лет, – объявил Гектор Борщов. – Как в воду глядел. Ну, а теперь давайте все вместе покинем эту юдоль печали.
И они все поднимались наверх из ИВС.
– И как же было все на самом деле? Расскажи нам, – попросил Гектор Борщов. – Мы же все здесь свои. Одна семья.
– Мне надо протокол оформить. Рассказывайте, – поддержал Вилли Ригель.
– Я был в тот вечер в ресторане. Мишка Эпштейн не врет. Я ждал вас. – Фима глянула на притихшую Герду Засулич. – Я вам мейл днем послал. Вы не ответили. Но я все равно вас ждал. Я хотел про Горбатько вам рассказать. И вместе с вами к Кабанову поехать. Хотел отметелить его там у вас на глазах. Об убийстве речь не шла. Просто покалечил бы подонка. А тут привезли от вас коробку… вы мне ее вернули. И я надрался как сапожник. Официант мне такси вызвал. Как доехал до дома, как до квартиры добрался, не помню. Проснулся утром на кровати. С перепоя. Вот так было дело. Не вышло из меня в тот вечер заступника, Герда.
– Вот и чудненько, – подытожил голосом Фагота-Коровьева Гектор Борщов. – А сейчас на радостях… раз все так славно обернулось… предлагаю совсем, ну окончательно покинуть эту юдоль печали и слез и завершить рабочий день в местном баре. Отметить наши скромные успехи.
– Мы сутки с вами, Кляпов, потеряли, – упрекнул Фиму Вилли Ригель.
– А как же показания Горбатько? – спросила Катя. – Это ведь тоже уголовная статья – хулиганство, телесные повреждения.
– А повешенный уже в сомнениях, Катя, – ответил ей Гектор. – Я сейчас с ним в камере беседовал. Он колеблется – а был ли то шрам? Может, татуировка? Не уверен. Сказал, что с опознанием Фимы он вроде как погорячился. А может, и вообще обознался. Так айда в бар при нашем отеле? Всей компанией?
К удивлению Кати, от Герды не последовало никаких возражений. Фима Кляпов спросил ее:
– Вы больше не боитесь, что вас со мной увидят ваши ботаны из комитета?
– Какое им, собственно, дело? – ответила Герда. – Только давайте лучше поедем туда на машине. А не пешком, ладно?
Через минуту они уже грузились в «Гелендваген» Борщова. А еще через семь минут оккупировали в баре при отеле маленький уютный «зал для семейного банкета».
Глава 30Троя. Снега Тебулосмты
– Ваш брат Чук писал стихи? – спросила Катя Гектора Борщова, заказавшего две бутылки итальянского красного на всех, пока остальные листали меню.
– В двадцать пять кто не поэт? Кто не Лермонтов? Ну, вот такое его творчество, например… Вдали от ваших губ и глаз…
Гектор в упор глянул на Катю и сразу опустил свой взор.
Среди душистых роз и хвои
Лежит Блистательный Кавказ
В неискушенности покоя.
Играли мальчики в войну,
И вот – растерзанные ризы,
В горячке стрелянные гильзы,
И Демон мертвый на полу…
Все примолкли. А Гектор Борщов продолжил как ни в чем не бывало:
– Кого-то явно не хватает за нашим дружным столом? Майор Ригель, как считаешь? А не попросить ли вас, Герда, прямо сейчас позвонить подруге Лизе и пригласить ее сюда к нам? Майор ее в мгновение ока примчит. А с малышкой вашей отрядим сидеть доброго усатого няня – дежурного Ухова. Он вооружится пистолетом. Как вам идея, а?
На скулах Вилли Ригеля зардел слабый румянец. Он глянул на Герду – доставай телефон, звони.
– Лиза не придет. – Герда отрицательно покачала головой.
– Ладно, нет так нет. – Гектор глянул в свой мобильный, – Ба, Фима, твои тролли резко оживились. Патриот Абрамыч прознал о Triomphe de L’Amour[12] в застенках и отреагировал в сети. Фимино Агентство Новостей срочно постит текущий позитив – зачитываю: «Сколько секса надо для здоровья обычному человеку? Считается, что интимный контакт нужен два-три раза в неделю, это минимум. Но все зависит от темперамента и чувств». Фима, зацени, как твои тролли стараются. Это лучше, чем круглые сутки долбать мозг про Сирию.
Теперь вспыхнул сосредоточенный и слегка потерянный, как все влюбленные, Фима Кляпов, тихонько советующий Герде, что лучше выбрать из меню, а что ни в коем случае не брать.
– И вообще, Фима, завязывал бы ты с пиаром. Ну не твое это, совсем не твое дело. Не смеши людей, – голосом Фагота-Коровьева продолжал Гектор Борщов. – Прогони троллей. Оставь это тем, кто умеет писать, у кого талант, полет мысли, кто рожден для творчества. А у тебя иная стезя.
– Какая же? – поинтересовалась Герда.
– Маленькая, такая ну совсем незаметная частная военная компания – ЧВК. Под названием «Кулинарный техникум имени Фимы Кляпова». – Гектор веселился. – Где-то далеко к югу, а может, к северу от Килиманджаро. Будь мужчиной среди мужчин – чем не кредо? Полевой лагерь у подножия дерева венге, камуфляж-сафари, алмазы… кимберлиты… кофе с ромом… и виски… Какой-нибудь диктатор-гамадрил, возжелавший победы в племенной войне. И ты, Фима, со своим «кулинарным техникумом» наемников у него на службе. И я, по выходу в отставку, у тебя менеджером по персоналу в роли полковника Тангейзера. А потом мы найдем другого диктатора-гамадрила и продадим ему нашего с потрохами – переметнемся. И запустим руку в дырявый карман экваториальной державы Кот д’Ивуар… Или на худой конец купим плантации какао-бобов на Золотом Берегу. А наша талантливая адвокат-писательница Лиза Оболенская потом все это красочно изобразит в своем новом детективном романе. И мы прославимся как прототипы и действующие лица.
– Выходит, как на пиарщике ваш отдел уже поставил на нем крест? – спросила Герда.
– Не понял вас.
– Все вы отлично поняли. Не прикидывайтесь. Новое направление деятельности для него подобрали? Новое задание – вы и ваш отдел? Что сами не можете, замараться боитесь, поручите ему. Ему все дерьмо, а вы в стороне. Фима, молчите… Я скажу за вас. А вы сейчас просто молчите. Я тоже теперь за вас буду заступаться. Он же рыцарь по натуре! У него большой талант ко многим делам – это очевидно. Если бы он его направил на что-то по-настоящему нужное, доброе, полезное, как бы это пригодилось нам всем. И он сам этого в душе желает. Но вы, Гектор, разве позволите ему это сделать? Нет, его одаренность, его способность к организации, его талант в самых разных сферах жизни нужны вам, вашей конторе, чтобы он служил только вашим интересам. Тролли, пишущие гнусности… вся эта ложь, фейки… Фима, молчите, я ему все скажу! Я это ради вас делаю, ради вашей свободы и душевного равновесия. Я всегда говорю правду в лицо.
– И в чем же правда? – спросил Гектор.
– В том, что вы и вам подобные губите все, к чему прикасаетесь. Ваш отдел, контора все уродует, низводит до самой крайней низости. А потом использует. Затем выбрасывает, как тряпку на свалку. Запредельный цинизм – вот ваша правда, Гектор. Люди для вас и вашей конторы – либо перспективный материал, либо отработанный шлак. Где бы вы ни появились – примером тому наш город – везде разобщенность, ненависть, взаимные оскорбления, весь этот мрак, в котором мы живем последние годы. Вы считаете, что таким способом, натравливая нас друг на друга, вы охраняете устои государства, да? Вы хотите, чтобы мрак, который всех окутал и пожирает нас уже изнутри, разр