Элейн чувствовала, как мелко дрожали ее руки, как спазмы сжимали горло. Ей было страшно: казалось, одно неверное слово, и Ллойд убьет ее. Он был огромной сторожевой собакой, которая пока лишь наблюдала, но могла в любой момент накинуться и загрызть насмерть.
– Я думаю, у тебя еще есть шанс, – произнесла она, понимая, как неубедительно это прозвучало. – Мне кажется, ты хороший человек, который совершил много ошибок. Но еще не поздно все изменить.
Голос звенел от слез. Ллойд это слышал. Наверное, ему и раньше говорили эти слова. Наверное, и раньше жертвы пытались убедить его сжалиться. Успела ли Габи из лавки Зорге взмолиться о пощаде, успела ли сказать, что дома ее ждут трое детей?
– Нет, Элейн, ты ошибаешься, я зашел слишком далеко.
С этими словами он шагнул к ней и сомкнул руки на шее. Она пыталась сопротивляться, цеплялась за его пальцы и беззвучно ловила ртом воздух.
Реальность начала уплывать, все почернело, мир исчез.
Очнулась Элейн от сильной тряски. Ее везли на лошади. Всадник усадил пленницу перед собой, пристегнув к себе ремнем и поддерживая одной рукой.
Она постаралась оставаться расслабленной, чтобы не дать понять, что проснулась.
Приоткрыв глаза, Элейн увидела величественный Храм Света – значит, уехали недалеко. Храм находился в самом центре Нортастера. Куда они держали путь, ей было неизвестно, что делать, она тоже не знала.
Борясь с паникой, пытаясь заставить себя мыслить спокойно и здраво, Элейн внимательно смотрела по сторонам, ища спасения.
И тут у Храма Света мелькнула фигура человека в длинном светлом одеянии. Ехали они с Ллойдом небыстро; видимо, он боялся, что Элейн, будучи без сознания, упадет. Слыша стук собственного сердца, она очень медленно и осторожно переместила ладонь ближе к пряжке ремня. Затем еще. Она почувствовала, как напрягся всадник за спиной. Но он лишь чуть подался влево: видимо, тоже заметил человека. В этот час на улицах было пусто и случайный прохожий не мог не привлечь внимания.
Пока Ллойд был отвлечен мужчиной, Элейн, моля Солнце о помощи, тихо и осторожно начала расстегивать ремень. С ним было почти покончено, когда поза всадника снова изменилась. Он пытался заглянуть ей в лицо. Элейн поняла, что притворяться спящей и дальше было бесполезно. Однако это был единственный шанс спастись. Она резко выпрямилась, ударив Ллойда в подбородок затылком, и, не обращая внимания на резкую боль, отстегнула ремень. В этот же момент Элейн закричала во все легкие:
– Спасите! Помогите! Убийца!
Ллойд попытался припустить лошадь, отчего Элейн, едва не упав, что есть силы стала цепляться за седло, хвататься за гриву животного и за воздух.
– Хэй! – окликнул их мужчина и выбежал на дорогу, преградив путь.
Лошадь, напугавшись, дернулась, взяла влево и едва не скинула всадников. Оба, позабыв о борьбе друг с другом, пытались спасти свою жизнь. К счастью, Элейн спохватилась быстрее. Как только конь чуть стих, она перекинула ногу и попыталась спрыгнуть. Ллойд прижал ее к себе, не отпуская, но тут на выручку пришел тот самый человек.
– В чем тут дело? Что происходит? – восклицал он, пытаясь то схватить Ллойда за плащ, то тянувшись к Элейн.
В начавшейся возне она уже не понимала, где чьи руки, где чьи ноги, где небо, а где земля. В какой-то момент она услышала цокот копыт и поняла, что находится в руках незнакомца, а Ллойд исчезает в темноте улицы, оставляя лишь эхо.
Спаситель поставил ее на ноги, и Элейн смогла взглянуть на мужчину. Его белоснежная накидка запачкалась, волосы, собранные в пучок – такую прическу иногда носил и Оддин, – чуть растрепались.
Она стала благодарить его, не в силах остановиться, чувствуя, что просто не может совладать с собой.
– Как хорошо, что вы оказались рядом, – то всхлипывая, то смеясь, говорила она.
Мужчина положил руку на ее плечо, взглянул в глаза, и Элейн ощутила, как тепло и спокойствие разливаются по телу.
– Это я должен благодарить судьбу.
Она удивленно застыла.
– Если бы вас тут не оказалось, Ллойд убил бы меня, – выдохнула Элейн.
– Любое доброе дело наполняет нашу жизнь смыслом, – совершенно невозмутимо отозвался он. – Каждая возможность помочь другому – дар. Спасая вас, я делаю ценным и значительным собственное существование, и это дарит мне радость.
Элейн растерялась.
– И все равно спасибо, – настойчиво повторила она.
Мужчина мягко улыбнулся и развернулся, чтобы уйти, но прежде чем скрыться в темноте ночи, добавил:
– Найдите и вы смысл той жизни, что будет после столь близкой смерти.
Медленно бредя по пустой улице ночного Нортастера, Элейн обдумывала слова незнакомца. Был ли смысл в том, что она выжила в Думне? Была ли ценность в том, что сумела спастись? Или все, что она делала, получив такой дар, – существовала, не считая дни? И была ли месть тем самым делом, которое дарило радость ей или другим?
Что ж, в какой-то степени: избавление города от Ковина Торэма являлось благим делом. Никто не в силах был совладать с этим жестоким человеком. Удалось ли ей?
Не зная, куда идти, она просто шла вперед. Элейн вновь оказалась одна на всем белом свете, как в тот день, когда покинула Думну.
Ее размышления прервали громкие звуки: ругань, топот, крики. Она огляделась. Элейн оказалась не так уж далеко от дома мормэра, а значит, шум мог быть по ее душу.
Скользнув в темный проулок, она стала медленно отступать вглубь, надеясь укрыться в темноте.
– Вот так гости, – раздался за спиной голос, и Элейн вскрикнула, упершись в кого-то спиной.
Она вновь забыла, что город был полон опасностей и без Ковина и Художника. Рванув вперед, она ощутила, как чужие руки едва не сомкнулись на ее плече, а выбежав на улицу, все-таки столкнулась с людьми в форме.
– Хэй! – выкрикнул один из них. – У нас девушка!
К ним приблизились еще трое мужчин в форме. По эмблеме на груди Элейн поняла, что это были не стражники Ковина, а полицейские, но это все равно не внушало надежды. Допрос, который тут же начался, заставил Элейн нервничать, на глаза навернулись слезы усталости и страха. Она чувствовала, что служители порядка настроены враждебно, будто задались целью вывести ее на чистую воду.
– Оставьте девушку мне, – раздался вдруг знакомый голос, и она выдохнула, хотя и не было очевидных причин встречать родного брата Ковина с чувством облегчения.
Полицейские зароптали, но послушались. Оддин Торэм верхом на лошади приблизился к Элейн и протянул руку, явно намереваясь усадить на своего коня.
Другие полицейские побрели дальше по улице, потеряв интерес к Элейн, и она осмелела достаточно, чтобы сказать:
– Спасибо за помощь, мне нужно идти.
Оддин тихонько прорычал.
– Садись по-хорошему.
– Ты и правда думаешь, что я самовольно сяду к тебе? Чтобы ты отвез меня к Ковину? Или в тюрьму?
– Не собираюсь я этого делать. Хотел бы – сразу бы сказал ребятам, что они ищут именно тебя, – устало ответил Оддин. – Садись. Мы просто поговорим. Тут не место.
– А где место? – спросила она, не желая сдаваться.
– Узнаешь.
Они глядели друг на друга несколько секунд. Луна освещала их лица холодным светом, а факел, горящий в руках стоявшего чуть поодаль полицейского, дарил еле заметные теплые блики.
– Доверься мне, – произнес Оддин негромко.
Элейн издала смешок.
– Довериться кому-то по фамилии Торэм? – уточнила она.
– Я до сих пор ни разу не причинил тебе вреда, Элейн Мун.
Она сглотнула. Итак, он знал ее фамилию. Знал, что ее отец убил его отца.
– Ковин сказал, кто я? Думаешь, после этого я соглашусь поехать с тобой куда-то?
– Ковин? Нет. – Он покачал головой. – Я выяснил, кто ты, самостоятельно, еще после нашей последней встречи. Понял, что тебя с моим братом что-то связывает, задал несколько вопросов нужным людям, поднял несколько документов. Элейн – довольно редкое имя. Когда увидел его в бумагах с фамилией Мун, все понял. А ты сейчас только подтвердила догадки.
Элейн опасливо отступила. Ей хотелось верить, что Оддин был честен, говоря, что не желал зла. Однако Ллойд тоже казался ей человеком открытым. Таким он, собственно, и был, только скрывал одну небольшую деталь: что после смерти воспитавшей его женщины начал убивать всех, кто был на нее похож. Вероятно, и саму Маргрид убил именно он!
Как доверять своему чутью после такой чудовищной ошибки?
– Это ничего не меняет. Наоборот! Ты – родной брат человека, убившего мою семью. Сын карнаби, которого убил мой отец. Ничто не заставит меня доверять тебе.
Он несколько мгновений смотрел на нее, затем резким движением достал из ножен, что висели на поясе, небольшой клинок. Элейн вздрогнула от металлического лязгания, попятилась. Но Оддин перевернул клинок лезвием к себе и протянул ей.
– А это?
Элейн молчала. Он предлагал ей свое оружие. Довольно веский аргумент. Даже если его сабля была куда длиннее и острее, а боевые навыки – лучше, такой жест все же действительно говорил о благих намерениях.
– Ладно, погоди… – вздохнула Элейн и потянулась к сумочке на поясе.
Краем глаза она заметила, что поза Оддина стала напряженнее. Что, он думал, было спрятано в мешочке? Что могло быть опаснее, чем клинок, который он ей протягивал? Реакция была неосознанной: он доверял ей, но все же был готов к подвоху. А может, просто сказывались годы работы в полиции.
Элейн нащупала колоду и одним движением извлекла случайную карту. Оддин, уронив руку с оружием на бедро, склонил голову набок, с любопытством наблюдая.
Она же взглянула на изображение.
Девушка, облаченная в красивое светлое платье, ехала на колеснице, сделанной из цветов и запряженной птицами. Девять голубей несли колесницу, два же держались особняком, летели ниже в потоке осыпающихся цветов.
Глава восьмая,в которой происходят новые убийства
Девушка, облаченная в красивое светлое платье, ехала на колеснице, сделанной из цветов и запряженной птицами. Девять голубей несли колесницу, два же держались особняком, летели ниже в потоке осыпающихся цветов.