Последняя из рода. Скованные судьбой.
Пролог
Она шла, осторожно перебирая ногами, и тяжелые цепи звенели при каждом шаге.
Восемь вооруженных мужчин сопровождали ее, по двое с каждой стороны, и потому даже в широком коридоре дворца им было тесно.
Она не обращала на них внимания и сосредоточенно смотрела прямо перед собой. На раздвижные двери, расположенные в противоположном конце длинного коридора.
Запястья до крови натерли туго защелкнутые кандалы. Она могла бы попросить их ослабить, но не хотела доставлять подобное удовольствие людям, которых ненавидела черной, отчаянной ненавистью.
Она не собиралась перед ними унижаться, не собиралась ни о чем просить.
Она собиралась их уничтожить.
Стереть с лица земли их род. Так, как они стерли ее.
И пусть это будет стоить ей жизни. Пусть Боги проклянут ее за убийство Императора.
О, она готова принять все кары, которые на нее обрушатся. С радостью обменяет их на одну лишь возможность смотреть в его глаза, пока жизнь будет медленно его покидать...
Она запнулась, пошатнувшись от слабости и голода, и цепь брякнула особенно звонко. И тут же почувствовала тычок палкой в спину, чуть пониже лопатки. Место было выбрано не случайно. Удар пришелся в свежую рану, которая едва-едва покрылась корочкой.
Теперь корочка лопнула, и она почувствовала на пояснице тонкую струйку крови.
Пришлось закусить губу, чтобы не издать ни звука. Ее учили терпеть боль, учили с самого детства. Но порой наступал момент, когда боль становилась невыносимой.
Прямо как сейчас. Когда в груди вместо сердца была выжженная пустошь. Когда внутри все сжималось от невыплаканных слез, но глаза оставались совершенно сухими. Когда горло душили спазмы, но она давно охрипла от криков и могли лишь шептать.
— Ступай осторожно, принцесса, — сбоку прозвучала очередная издевка.
Она бы не обратила внимания, но обращение ковырнуло свежую рану.
Она была принцессой.
Она и есть принцесса.
Принцесса без семьи и без титула. Принцесса, лишенная магии.
Последняя из рода.
Наконец, ее бесконечный путь по коридору завершился. Слуги распахнули раздвижные двери, и она вошла в до боли знакомую комнату.
И мгновенно прикипела взглядом к одному единственному человеку.
Все мужчины и женщины, что сидели за низкими столами и наблюдали за ней с нетерпеливой жадностью, были ее врагами.
Им всем она страстно мечтала отомстить.
Но был человек, которого она ненавидела сильнее прочих. Кровь бурлила, стоило лишь взглянуть на него. Магия, заточенная внутри тела тяжелыми оковами, бушевала, грозясь вот-вот ее разорвать.
Кое-как она приказала себе успокоиться и высоко подняла голову, встретившись взглядом с мужчиной, что стоял напротив. Ей полагалось опустить глаза и поклониться, но она не пошевелилась.
Они пленили ее. Они заточили ее магию, заставив носить унизительные цепи, словно рабыню. Они били ее.
Но склониться перед этим человеком ее не заставила бы даже сама смерть.
Его она ненавидела так, как никогда и никого.
Брат-бастард Императора.
Проклятый полководец.
Клятвопреступник.
Убийца ее рода.
Убийца ее отца.
Ее враг.
Ее муж.
_________________________________________________________
Листайте дальше, там еще одна глава!
Глава 1
Слава Богам, все, что произошло дальше, слилось для нее в одно бесконечное цветное пятно. Перед глазами мелькали лица: императорская семья и их многочисленная родня; придворные и министры; воины при оружии; прелестные девушки, которых позвали на пир, чтобы они музицировали и развлекали гостей.
Все время после того, как Император соединил их руки и торжественно провозгласил заключение брака, она просидела за столом в одной позе. С лицом, больше похожим на маску. Неживое, застывшее, равнодушное. На нем выделялись лишь глаза — яркие, неистовые.
Стоило ей пошевелиться, и цепь принималась громко звенеть, еще сильнее привлекая всеобщее внимание.
Словно ей было его мало.
Принцесса уничтоженного клана. Последняя из рода.
Ценнейший трофей, который Клятвопреступник привез во дворец. И который Император щедрой рукой вручил ему же обратно, заставив жениться на той, чью семью он убил.
Воистину, императорский дворец был хуже клубка змей, не зря ее отец всегда плевался и презрительно поджимал губы, когда заходила речь о правителе.
От смерти Клятвопреступника отделяли лишь кандалы, которые сковали руки и ноги его теперь-уже-жены.
Но она была терпелива. О, она была очень, очень терпелива и умела ждать.
Однажды, через год, через два, через три. Через десять лет или позже — ей было плевать — но кто-то допустит ошибку. С нее снимут кандалы, и вот тогда...
И вот тогда она выплеснет наружу всю свою магию, всю скопившуюся в груди ненависть, которая раздирала ее на части.
И она сотрет с лица земли императора. Его родню. Его дворец.
И его сводного брата. Своего мужа.
Язык не поворачивался выговорить это слово. Губы сами собой складывались в презрительную усмешку.
Муж.
Свой свадебный пир она не запомнила, да не очень-то и стремилась. Служанки увели ее на середине, и вновь восемь вооруженных охранников сопровождали ее до новых покоев. Покоев Клятвопреступника. Цепи уже привычно позвякивали, лаская слух
В просторных комнатах ее, наконец, оставили одну, но она знала, что половина охранников замерла у дверей в коридоре, а вторая часть покинула дворец, чтобы стоять в дозоре снаружи, ровно напротив покоев.
Она могла видеть их, ведь деревянные створки были чуть сдвинуты. И потом она видела и охранников, и темный сада за их спинами. Стиснув зубы, она поднялась с циновки, на которую рухнула без сил минутой ранее, прошла чуть вперед и с силой, насколько ее хватило, закрыла створки. Довольно.
Император и его семья боялись ее даже в оковах, которые не позволяли ей применять магию. Вздохнув, она посмотрела на свои ладони. Как же она скучала по мечу... Его забрали почти сразу же. Кровь отца еще не успела остыть на земле, а Клятвопреступник и его люди уже хозяйничали в их родовом поместье.
Всего десять дней прошло. А ей казалось, что целая жизнь.
Когда у нее за спиной распахнулись двери, и раздались его тихие, мягкие шаги, она даже не пошевелилась. Так и продолжила сидеть на разложенном футоне, сфокусировав взгляд прямо перед собой. Но внутри была напряжена и собрана до предела, словно туго натянутая тетива. Внимательно прислушивалась к тому, как Клятвопреступник ступал по татами: тихо, почти бесшумно.
Он был воином. Очень хорошим воином.
Лучшим в Империи.
Когда-то очень давно, когда она была глупой девчонкой, а его имя гремело по всей стране, она им восхищалась.
Сейчас она его ненавидела.
Мужчина молча обошел ее и остановился напротив, и она не подняла головы, и смотрела теперь на черную ткань его широких штанов.
— Талила, — позвал он негромко.
Его голос показался ей хриплым, даже будто бы сорванным. Так бывает, если долго, неистово кричать.
Как кричала она.
Талила поджала губы и опустила взгляд на свои колени. На него она смотреть не станет, пусть даже не надеется.
Они заточили ее магию, они уничтожили ее род, они притащили ее во дворец и бросили под ноги Императору, словно рабыню.
Но ее они не сломали.
Над ее головой раздался вздох, затем она услышала шелест ткани, и вот уже Клятвопреступник опустился на татами напротив нее, и она могла видеть его грудь, обтянутую черной, плотной тканью. На торжественный свадебный пир он единственный пришел в своем привычном облачении воина: короткая черная куртка, наглухо застегнутая под горло, и широкие черные штаны, поверх которых был повязан багряный тканевый пояс. К нему крепились ножны с мечом.
— Я должен поставить тебе печать, — заговорил мужчина спустя долгую тишину. — Не сопротивляйся, иначе будет больно.
Талила рассмеялась горьким, каркающим смехом. Она облизала сухие губы и впервые посмотрела Клятвопреступнику в темные, почти черные глаза.
— Больно? Да что ты знаешь о боли? — выплюнула она и презрительно скривилась. — Может, я хочу, чтобы мне было больно.
В его взгляде мелькнуло что-то. Какая-то эмоция, которую она не смогла разобрать. Но его лицо не поменяло своего выражения, и он никак не показал, что ее слова хоть немного его задели.
Короткая вспышка раздражения высушила у Талилы остатки сил. Плечи ее безучастно поникли, и она вновь перевела взгляд на оковы на запястьях. На коже уже проступили темно-багровые синяки. Кандалы были слишком широкими и слишком тяжелыми.
Поняв, что Талила никак не намерена ему помогать, ее муж подвинулся к ней и взялся за пояс, повязанный поверх праздничного кимоно. Он справился с ним умело и ловко и отбросил в сторону ворох блестящей ткани.
Она не смогла подавить дрожь, когда его ладони коснулись ворота кимоно и нечаянно задели кожу под быстро бьющейся жилкой на шее. Одно резкое движение, и мужчина сдернул сразу несколько слоев одежды, в которую Талила была закутана, обнажив острые ключицы и плечи.
В глаза ему бросились потемневшие синяки на бледной коже. Отпечатки пальцев. Следы чужой хватки.
Не сказав ни слова, он грубо развернул ее к себе спиной.
Печать следовало ставить на над левой лопаткой.
Талила дернулась, почувствовав магический след Клятвопреступника. Привычным, тысячу раз отработанным жестом вскинула руки, чтобы атаковать в ответ, забывшись на мгновение, и зло, обессиленно их опустила, услышав звяканье цепи.
Позади нее раздалось хмыканье, и она развернулась, готовая вцепиться в ненавистное лицо голыми пальцами, когда крепкая хватка пригвоздила ее к месту, обездвижив.
Он даже не воспользовался магией. Хватило и ладони, чтобы справиться с ней.
Без своей силы Талила про