— Убей его и станешь свободной, — прошептали тени.
Талила приблизила кинжал к горлу мужа. Мельчайший жест — и все закончится.
Она до хруста стиснула челюсть. Она должна была сделать это.
Тени были правы. Тысячу раз правы.
Но она никак не могла себя заставить.
И в то мгновение Мамору открыл глаза.
Глава 9
Талила вздрогнула и отшатнулась, едва не выронив кинжал. Но он мертвой схваткой стиснул ее запястье и надавил лезвием себе на шею так, что остался тонкий порез, и на белоснежной коже выступила алая кровь.
В тот миг раздался нечеловеческий крик, больше похожий на вопль безумного зверя. Клятвопреступник резко вскочил на ноги, откинув ее в сторону, словно бумажную куклу, схватил катану, которую все это время сжимал под футоном, и бросился из палатки прочь, сорвав полог.
Талила ошеломленно моргала. Тени исчезли, как и темнота, словно их никогда не было. она подумала бы, что ей все привиделось, но совершенно точно еще несколько мгновений назад она сидела подле мужа, приставив лезвие к его горлу, а в ушах у нее набатом билось: убей, убей, убей.
Она подобрала с земли кинжал и выбежала следом за Мамору.
Лагерь стремительно просыпался. Кто-то гудел в рог, а по правую руку от нее образовалось столпотворение. С той же стороны доносился злой голос Клятвопреступника, который раздавал короткие, отрывистые приказы.
Не поколебавшись ни мгновения, Талила бросилась туда.
Первым она увидела Такахиро. У него была ранена рука, но самурай казался довольным. Подле его ног на земле валялся мужчина в темной одежде. До боли напоминавшую ту, которую носили убийцы Сёдзан, проникшие в покои Клятвопреступника во дворце.
Магия теней!
Мамору стоял напротив и брезгливо смотрел на несостоявшегося убийцу. Вокруг него один за другим вырастали хмурые, мрачные воины. Но далеко не все, кто был с ними в отряде. Многие предпочитали держаться чуть поодаль. Они наблюдали за происходящим со стороны, с интересом людей, которым было всё равно, чем это закончится.
— Кто тебя нанял? — спросил Мамору и, повинуясь его кивку, несколько самураев перевернули убийцу на спину.
Талила увидела его лицо. Ничем не примечательное, не выделяющееся из толпы.
Идеальное лицо убийцы.
Сейчас оно было разбито и искривлено гримасой: кажется, Такахиро не пожалел для него ударов.
— Убей меня сразу, — прохрипел тот. — Я ничего тебе не скажу.
Клятвопреступник сощурился. А потом вдруг выцепил ее взглядом из толпы и взмахнул ладонью, и Талила молча подчинилась, подошла к нему.
Когда убийца на земле увидел ее, гримаса на его лице сделалась еще страшнее. Он повернул голову, чтобы сплюнуть кровь и осколки двух выбитых зубов.
— Он ехал с нами из Императорского дворца! — выкрикнули из толпы. — Господин, он ехал рядом со мной, но, клянусь, я ничего не знал! — вперед ступил кто-то из самураев.
Он опустился на одно колено, склонил голову и сложил руки в традиционном жесте: кулак правой упирался в раскрытую ладонь левой.
Мамору мазнул по нему взглядом и едва заметно кивнул. Все его внимание было приковано к распростёршемуся в его ногах человеку.
— Убить меня руками моей жены... — процедил он сквозь зубы.
Мужчина попытался поднять голову, но не смог.
— Расскажи мне, — коротко бросил Клятвопреступник, ни на мгновение не изменив позы, в которой стоял. — У тебя был план. У вас был план. Кто твой хозяин?
Мужчина закашлялся, в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на страх, но он тут же попытался спрятать это за усмешкой. Она вышла слабой и жалкой.
Талила с трудом сглотнула.
— Не все тебе побеждать, — прохрипел убийца, вытирая рукой кровь, стекавшую на губы. — Однажды кто-то... окажется сильнее... Ты не неуязвим... и пророчество будет исполнено...
В глазах Мамору блеснул гнев такой силы, что воздух вокруг него наэлектризовался, словно от удара молнии. Он склонился ниже, так что его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица пленника. Его глаза, холодные, как снег на вершинах гор, изучали лицо мужчины.
— Кто-то, — повторил Клятвопреступник, и уголки его губ изогнулись в едва заметной улыбке. Она не была дружелюбной. — Но не ты.
В следующую секунду его рука схватила пленника за горло, подняв его с земли с легкостью, будто он был куклой. Удушливый хрип сорвался с губ убийцы, и его руки забились в тщетной попытке освободиться.
— Жаль, ты не сможешь передать своему хозяину, что ты и он ошиблись.
Мамору сделал паузу, стиснув пальцы крепче, отчего пленник захрипел ещё громче.
— Но за вашу глупость заплатишь лишь один ты.
Спустя несколько минут, показавшихся вечностью, он брезгливо отбросил в сторону обмякшее, безжизненное тело и обвел толпу лютым взглядом.
— Найдите его вещи. Его лошадь. Все, к чему он прикасался, — заговорил он рубленными, короткими приказами, выдыхая через нос. — Немедленно.
Место вокруг него опустело за считанные секунды. Даже Такахиро взмыл на ноги, неловко прижимая к себе раненную руку.
— Ступай к лекарю, — Клятвопреступник остановил его резким жестом. — Позаботься о своей ране.
И тогда муж снова посмотрел ей в глаза. Все это время Талила ощущала себя по-прежнему во сне. Реальность и умело наложенная иллюзия переплелись у нее в голове. Но она сжимала в руке кинжал: тот самый кинжал, из-за которого на шее мужчины виднелся тонкий порез. Она и впрямь поднесла лезвие к его горлу, но слишком долго колебалась и не решалась. Не решалась нанести удар.
И Мамору пришлось схватить ее за руку и надавить самому.
Талила уронила голову на грудь и пошатнулась.
— Зачем нужен был порез? — глухо спросила она, потому что муж не уходил, а стоять в звенящей тишине было невыносимо.
— Кровь должна была пролиться, — ответил он голосом, уже гораздо более спокойным, чем несколько минут назад. — Без этого Такахиро не смог бы найти убийцу.
— Как ты догадался? Что они попробуют воспользоваться мной, чтобы достать тебя.
— Любой бы на их месте попробовал.
В ту ночь никто в лагере больше не уснул, и потому в путь небольшой отряд выдвинулся с первыми лучами солнца. В вещах мертвого наемника не нашлось ничего интересного. И ничего, что могло бы указать на человека, заплатившего за его работу.
Тело Мамору велел сбросить в ближайший овраг по дороге и оставить там, непогребенное, на поругание зверям и птицам. Чтобы его душа не смогла переродиться и никогда не обрела покоя после смерти.
Целый день они провели верхом, почти не делая остановок. У Талилы затекло тело, а в спину, казалось, вбили палку: настолько деревянной и негнущейся она ощущалась. Она смотрела в спину мужа и испытывала лишь глухое раздражение. Да, он торопился, но зачем же до смерти загонять собственных людей и лошадей?
Однако, недовольных и ропщущих не нашлось. Не после того, как на их глазах Клятвопреступник задушил человека.
Талила едва не застонала от облегчения, когда он вскинул руку и замедлился. Они как раз въезжали на холм, и у его подножья она увидела небольшой раскинувшийся город.
— Заночуем в нем, — коротко велел Мамору.
Ехавшие за ним всадники медленно двинулась вниз по склону к городским воротам. С высоты город казался тихим, почти сонным. Талила заметила мерцающий свет факелов, ряды плотно прилегающих друг к другу крыш и невысокую каменную стену.
Она удивилась, но их встречали. Сам наместник успел появиться у высоких ворот с красными столбами и деревянной крышей, пока они спускались по холму. Рядом с ним толпились слуги и охрана — десяток человек с факелами.
Когда Мамору спешился, наместник шагнул вперед и низко поклонился.
— Господин, ваше прибытие — огромная честь, которой мы не ожидали.
Клятвопреступник едва заметно кивнул.
— Наместник Рюдзи, как давно здесь проезжал отряд, возглавляемый полководцем Осакой Мацуда? — спросил он, едва выслушав приветствие.
— Две ночи назад, — поспешно откликнулся тот.
Мамору нахмурился и устало потер переносицу.
— Мы останемся на ночлег.
Наместник Рюдзи кивнул, словно этого ожидал.
— Конечно, господин Мамору. Мой дом — ваш дом.
Они все последовали за наместником, двигаясь по узким, чистым улочкам. Факелы вдоль дороги освещали их путь, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени на стены домов.
Едва они вошли в город, Талила ощутила на себе множество взглядов. Жители смотрели настороженно и любопытно, но не враждебно. Никто не осмеливался подойти ближе, все лишь склонялись, завидев их, но тишина улиц была наполнена приглушенным шепотом.
Дом наместника оказался просторным, но обставленным совсем не так богато, как Талила ожидала, побывав в императорском дворце. Воинов разместили в минка, в которых жили слуги и городские стражники, а ей и Мамору выделили отдельные покои в дальнем крыле.
— Я распоряжусь, чтобы для вас все подготовили в горячем источнике, — сказал наместник Рюдзи. — Вам поможет служанка, госпожа, — продолжил он, обращаясь к Талиле.
В дверях показалась девушка лет шестнадцати, с опущенным взглядом и скромной улыбкой.
Наместник, несколько раз поклонившись, вышел, и они остались вдвоем.
— Ты доверяешь ему? — спросила она, понизив голос до шёпота, чтобы их не услышали.
Мамору медленно повернулся к ней и не сразу ответил, как будто взвешивал свои следующие слова.
— Да, — коротко обронил он. — Много лет назад он спас мою жизнь.
Талила замерла. Она ожидала множество возможных ответов, но этот... оказался для нее неожиданным.
— Спас твою жизнь? — переспросила она.
— Сейчас не время для этого разговора, — Клятвопреступник покачал головой. — Здесь тебе ничего не угрожает. Поэтому, если хочешь, можешь выкупаться в онсэне, как предложил наместник Рюдзи.
Она смерила его долгим взглядом и раздраженно повела плечами. Но Талила понимала, что не добьется от него большего, и потому шагнула к двери.
Служанка ожидала ее в коридоре