Теперь она смогла бы противостоять любому врагу, но она не хотела, чтобы ее нашли.
Она не хотела никого убивать и потому, зайдя в высокие, раскидистые кусты у берега, она так и не решилась разжечь костер и кое-как посушила одежду жалкими крохами магии. Талила была довольна и этим.
Она сгребла в одно место сухую листву, мелкие ветки и траву, чтобы сделать подстилку, а потом приподняла нижние ветви кустарников толстыми палками, которые использовала в качестве подпор, и соорудила для себя подобие навеса.
Внутрь нехитрого укрытия Талила забралась почти согревшаяся и высохшая после реки. Вокруг было так тихо. Собственное дыхание оглушило ее. Закрывать глаза и засыпать было страшно, но ей требовался отдых и сон, потому что завтрашний день будет намного сложнее сегодняшнего. Кусты неплохо скрывали ее от случайных взглядов, и она надеялась, что забралась достаточно далеко от гарнизона.
Но если нет...
Ее магия теперь вместе с ней. И лучше она подожжет и высушит до дна всю реку, чем вновь попадет в плен.
Талилу все же сморил прерывистый и недолгий сон. И она вскоре проснулась, словно от толчка, и замерла, прислушиваясь. Ее окружала все та же тишина, но она чувствовала, что больше не была одна. Воздух был другим. Густым, тягучим и спертым.
Как в те разы, когда к ним приходили тени...
— Госпожа Талила, я вам не враг.
И словно в подтверждении ее ощущений в темноте прозвучал голос. Мужчина стоял в паре десятков шагов от нее.
Талила бросила быстрый взгляд на свои руки и ухмыльнулась, когда на кончиках пальцев вспыхнули искры.
Она больше не была слабой.
— Пожалуйста, я для вас не опасен. Лишь выслушайте меня. Все это время мы пытались освободить вас...
Она вспомнила, как кто-то из наемников едва не задушил ее, и ее ухмылка сделалось колкой, едкой.
— Госпожа, я пришел один и пришел к вам с миром.
Мягко и бесшумно она сползла вниз со своей подстилки, выбираясь из-под импровизированного навеса. Она не могла видеть человека, который говорил с ней. И, конечно же, не верила ни единому его слову.
Но былолишь один способ проверить, кто стоял неподалеку от нее.
Когда огонь опалил его лицо, мужчина невольно вздрогнул и отступил. Вспышка осветила берег реки, и тревога Талилы чуть утихла. Чужак действительно пришел один.
И она могла с легкостью его убить.
Она не сводила с него внимательного, пристального взгляда, не забывая прислушиваться к тому, что происходило вокруг. Мужчина ее удивил, когда склонился в почтительном поклоне.
— Как же я рад, госпожа, что вы свободны.
— Кто ты такой? — спросила она хриплым, сорванным голосом.
— Я военный советник правителя Сёдзан, — тотчас отозвался он. — Мое имя — Кандзо Аритоки, но вы можете звать меня...
— Мне плевать на твое имя, — огрызнулась Талила, перебив его. — Ты и твои люди пытались меня убить.
— Мы пытались спасти вас, — мягко возразил тот, и ей это не понравилось.
Она сощурилась и подошла к нему на несколько шагов, обойдя кусты.
— И вам было все равно: живой вы меня спасете или мертвой, — хмыкнула она мрачно.
Военный советник никак ей не возразил.
— Я могу убить тебя, — бросила ему Талила, разозлившись.
— Я знаю, госпожа. Потому я и пришел к вам. Моя жизнь в ваших руках, и это лишь подчеркивает силу наших намерений.
— Чьих — ваших?
— Нашей страны. Моего правителя.
— И каковы же ваши намерения? — Талила скривила губы.
Она примерно представляла, что услышит в ответ. Но военный советник удивил ее во второй раз.
— Мы сочтем за честь помочь вам поквитаться с человеком, который уничтожил вашу семью и обрек вас на немыслимый позор и страдания.
Она думала, что он произнесет имя Императора.
Но...
— Мы поможем вам убить Мамору Сакамото.
Талила прищурилась, чтобы скрыть охватившее ее смятение. За несколько минут советник Кандзо удивил ее дважды, а ей не нравилось удивляться.
— Мой отец вступил с Мамору Сакамото в тайный сговор, — протянула она недоверчиво. — Зачем бы ему желать его смерти?
— Вовсе нет, — советник мягко покачал головой.
Ей почудилась усмешка в его сладком, приторно-вежливой голосе.
— Нет, на самом деле ваш отец, госпожа, заключил тайный союз с Сёдзан. А старший брат Императора стал лишь оружием в его руках...
Что?..
Зрачки Талилы дрогнули и расширились, и она подалась вперед, сделала несколько шагов прежде, чем сумела взять себя в руки. То, что говорил военный советник, было немыслимо.
Но сколько немыслимых вещей она услышала за последние несколько недель? Вещей, которые раньше не могла себе даже представить. Вещей, о которых не догадывалась. Вещей, в которые не поверила бы пару месяцев назад.
— Вы скажете, что угодно, чтобы убедить меня примкнуть к вам, — сказала она, скрестив руки на груди.
— Вы совершенно правы в своих подозрениях, — мужчина кивнул. — Советник Горо описывал вас именно такой, госпожа.
Быстрая усмешка промелькнула по губам Талилы.
«Ты напрасно считаешь, что в руках Сёдзан или советника Горо, который притворяется твоим другом, тебе будет лучше».
В памяти всплыло недавнее предостережение Мамору. Она помнила, что господин Горо показался ей вовсе не таким искренним, каким он хотел выглядеть. Когда она говорила с ним, по спине всякий раз пробегал холодок, но никогда Талила в своих суждениях не заходила так далеко, чтобы записать советника Горо в предатели. Чтобы поставить его рядом с Сёдзан, против которых сейчас воевала ее страна.
Выходит, Мамору было что-то известно?..
Или же он лгал ей, стремясь оградить ее от влияния тех людей, которые могли помочь ей вырваться на свободу?..
— Госпожа, нам опасно здесь находиться, — Кандзо негромко окликнул ее. — Вас наверняка ищут. Как и моих людей.
— Вы были среди тех, кто напал на меня и на моего мужа сегодня? — она и сама не почувствовала, как на кончиках пальцев вновь заплясали искры пламени. Голос ее ожесточился, и советник растерянно моргнул.
Кажется, он не ожидал ее вопроса.
— Да, госпожа, но вы должны понимать...
— Что все было сделано для моего блага, — закончила за него Талила, и Кандзо осекся и замолчал.
Что-то было в ее голосе, в ее взгляде, в ее обманчиво спокойных интонациях. Что-то, заставившее невидимые волоски на его загривке встать дыбом.
— Хорошо, — вдруг сказала Талила, словно прежде не обещала советнику скорую смерть яростным взглядом своих глаз. — Отведите меня в свой лагерь.
Забавно. Теперь пришел черед Кандзо выглядеть ошеломленным. Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки и кивнул.
— Ниже по реке обустроена тайная переправа, госпожа. А на другом берегу в условленном месте нас ждут лошади, — сказал он, справившись с короткой заминкой.
Талила молча последовала за ним, держась на расстоянии нескольких шагов.
Кажется, все пошло не так, как задумывалось. Никто не был готов к тому, что она избавится от своих оков.
Она сама не до конца верила. Какая-то часть ее подсознания порой боялась даже случайным взглядом касаться запястий. Ей все казалось, что стоило моргнуть, и кандалы вернутся... Талила плохо помнила ту битву на берегу. И не представляла, как сумела сбросить оковы, ведь прежде она столько раз пыталась. Взывала к своей магии и к силе, напрягалась до вспухших жил и вен на висках, едва не теряла сознание от усталости и отчаяния, потому что у нее не получалось.
Но не в этот раз.
Оковы подались, и магия хлынула из ее тела, и едва не уничтожила ее саму.
«Смотри на меня, Талила!».
Она содрогнулась и сбилась с шага, когда в голове прозвучал голос Мамору. Так явно, словно он стоял на расстоянии вытянутой руки от нее. Он держал ее за руки и настойчиво звал, и ее пламя обжигало его, но он уходил. Он не сдвинулся с места, пока она не пришла в себя, пока не смогла укоротить свою силу.
«Талила!»
Она поспешно покачала головой и стиснула кулаки, впившись короткими ногтями в ладони. Она не будет вспоминать. Она не должна вспоминать.
«Я не смогу защитить тебя».
Ее сердце рвалось раз за разом.
«Уходи!».
— Я ушла, Мамору, — едва шевеля губами, прошептала она на выдохе. — Стало ли лучше?..
«Мы поможем вам убить Мамору Сакамото».
Все, о чем она могла только мечтать; все, что желала — предложил ей советник Сёдзан.
Покарать убийцу ее отца, убийцу рода. Человека, который разрушил ее жизнь.
Который ее спас.
Который ее отпустил.
По-настоящему отпустил, ведь их не связывала печать на ее спине. Талиле казалось, что это должно было принести облегчение. Но стоило вспомнить о другой печати — той, что была выжжена на спине Мамору, — как дыхание сбивалось.
После всего, что он совершил, он остался наедине с Императором.
Ей пришлось крепко стиснусь зубы, чтобы не застонать.
Боль выжигала грудь изнутри, гулко отдавалась в висках. Боль, которой она прежде не знала. Даже когда умер отец... даже когда ее приволокли во дворец Императора, когда надели кандалы, когда бросили под ноги этому недостойному из всех недостойных... даже когда она думала, что навсегда простилась со своей магией...
Так больно ей не было.
Больше всего ее мучило то, что она не могла выбрать — ненавидеть его или быть благодарной. Мамору был ее врагом и ее спасением, ее кандалами и ее свободой.
Талиле хотелось закричать, потребовать объяснений, разорвать этот замкнутый круг вопросов и упреков.
Но она могла только идти, сжимая кулаки, пока в ее сознании раскатывался безмолвный, мучительный крик.
— Мы пришли, госпожа, — голос Кандзо вернул Талилу в реальность, и она была ему безмерно благодарна.
Они остановились у едва заметного обрыва, у подножья которого серебрилась река. Они спустились к самой воде, и советник махнул рукой в сторону, где под густыми ветвями кустарника скрывалась длинная плоскодонная лодка. Веревка, привязывавшая ее к берегу, натянулась, как струна, под давлением течения.