Глава 22
Советника Горо сопровождал отряд из нескольких дюжин самураев.
В том, что с посланием к ним Император отправил предателя, улавливалась ирония.
Мамору и Талила встречали его в окружении своих воинов, в четверти часа езды верхом от гарнизона. Сильный ветер трепал боевые знамена, которые держал Такахиро и несколько самураев. Показавшееся из-за туч солнце ослепляло, и доспехи вспыхивали ярче золота, когда на них падали его лучи.
— Господин, — полководец Осака подвел коня и склонился к Мамору. — Позвольте, с советником Горо говорить буду я.
Он согласно прикрыл глаза и кивнул, и тогда полководец, взмахом руки велев дюжине самураев сопровождать его, ударил пятками жеребца и двинулся вперед.
Два отряда вскоре встретились и остановились, и их предводители приблизились друг к другу.
— Я принес мятежникам и изменщикам послание от Императора, — очень громко произнес советник Горо, и там, где стояли Мамору и Талила, его прекрасно услышали. — Наш милостивый Государь обещает прощение всем, кроме зачинщиков. Никто не будет казнен, никому не придется умирать. Но вы должны сложить оружие: прямо сейчас.
Он не смотрел на полководца Осаку, а щурился против солнца, пытаясь разглядеть лицо Мамору.
— И кого же Император считает зачинщиками? — спросил полководец, когда затих гомон толпы.
— Мамору и Талилу Сакамото.
— Советник Горо, вы напрасно проделали столь долгий путь, — в голосе Осаки слышалась неприкрытая усмешка. — Мы не намерены сдаваться. Господин Мамору Сакамото — единственный человек во всей Империи, который может помочь нашей стране...
— Я знал, что так может быть, — советник Горо не казался ни удивленным, ни обеспокоенным.
Он обернулся к своим людям и махнул ладонью, и вперед ступили воины, державшие в руках два потрепанных холщовых мешка. Те казались набитыми и тяжелыми.
Мамору прищурился, сильнее сжав поводья. Талила почувствовала, как по позвоночнику от шеи до поясницы прошла волна неприятного, липкого холода.
— Я знал, что вы станете упрямиться, — продолжил громогласно вещать советник Горо. — И дабы показать, что ждет каждого из вас, если вы немедленно не сложите оружие, я принес этот дар от Императора.
По его приказу самураи вытряхнули из мешков на землю их содержимое. Мамору тотчас повел жеребца вперед, и Талила едва успела за ним последовать. Им навстречу катилась волна громкого, злого ропота, а когда они приблизились на достаточное расстояние, то увидели на земле головы.
Дюжина отрубленных голов, искалеченные лица мертвых.
В одной из них Талила узнала Юми — служанку, которую повстречала еще в императорском дворце. Ее глаза были по-прежнему широко раскрыты. Судя по напряжению, исходящему от Мамору, Такахиро и полководца Осаки, они узнали всех остальных. Всю дюжину мертвых людей. И среди них были не только мужчины с самурайскими прическами. Нет. Она увидела еще старика и старуху, и женщину чуть младше, но уже умудренную годами.
Казалось, даже ветер стих на мгновение.
Талила резко выдохнула и вскинула взгляд. Советник Горо смотрелся таким довольным, что невольно она почувствовала, как по ладоням разлился жар. Опомнилась, лишь когда в нос ударил запах горелой кожи. Забывшись, она сожгла поводья, которые стискивала в кулаках.
— Император желает напомнить: все, кто выступят против его воли, закончат вот так, — советник Горо опустил глаза на осквернённые останки и чуть приподнял плечо в жесте, который почти походил на сочувствие. — Я не хочу напрасных смертей. Но если вы упрямо продолжите сопротивляться…
Ропот среди самураев начал нарастать. Гул голосом шквалом прокатился по рядам воинов, и некоторые из них невольно положили ладони на рукояти своих мечей, остальные смотрели на полководцев, ожидая приказа.
Талила заставила себя взглянуть на другие головы. Наверное, это были слуги и воины, которые служили ее мужу в родовом поместье. Порой он называл то место своим домом...
Ее губы сжались в тонкую линию, но глаза оставались сухими. Горе и ужас уступали место ярости — тяжелой, как лавина.
— Замолчи... — оборвал его Мамору. — Проклятый предатель.
Талила повернулась к нему: она увидела мужа таким, каким еще никогда не видела. Его лицо исказила животная, темная ярость. Он подвел коня к зловещим трофеям, медленно спешился и прошел вперед, остановившись в нескольких шагах от советника Горо. Она забыла о собственном гневе, который еще минуту назад сжигал ее изнутри, и потянулась следом за Мамору. Спрыгнула с коня и подошла к нему, чувствуя на себе множество взглядов.
Самураи, сопровождавшие их, также приблизились, словно чувствовали, что сейчас, в этот миг, достаточно малейшей искры, чтобы все вспыхнуло огнем.
— Передай моему младшему брату, что за эту кровь он также поплатится, — негромко произнес Мамору, и от его голоса сделалось не по себе даже видавшим виды воинам.
Он не кричал, не бледнел и не дрожал: его слова сочились тихой, смертельной яростью.
Советника Горо было сложно запугать, но даже он чуть нервно повел плечами.
— По правде сказать, — заговорил он, справившись с собой, — наш Венценосный государь здесь ни при чем. Задумка принадлежала мне.
И он улыбнулся.
Глядя в глаза советнику, Мамору подался вперед. И, хотя рукоять меча висела у его пояса, Талила могла поклясться, что в воздухе уже пахло кровью — настолько явственным стало предвестие схватки.
— А Император знает, что его советник сговорился с давними врагами Империи? И служит теперь сразу двух хозяевам? — вкрадчиво спросил Мамору.
Талила, наблюдая со стороны, заметила, как самураи советника обернулись за его спиной, услышав последние слова. Да и сам господин Горо, казалось, тоже это почувствовал: его насмешливая улыбка стала натянутой.
— Слова не мужа, а предателя, дерзнувшего пойти против Императора, которому клялся в верности, — он покачал головой. — Никто тебе не поверит, Мамору Сакамото. Всё, что ты говоришь — лишь попытка оправдать собственные преступления.
Советник Горо замолчал, переводя дух. Он выглядел уже не таким гордым и самонадеянном, как в самом начале, когда только поравнялся с полководцем Осакой. Даже взгляд его переменился. То, как он смотрел по сторонам, как держал голову.
— Вам, госпожа, совсем необязательно умирать рядом с человеком, за которого вас заставили выйти замуж, — впервые за все время советник повернул голову к Талиле.
До того он тщательно избегал ее.
— Император заставил, — отозвалась она. — И вы, господин Горо. Вы тоже там были. Не помните? А я вот да.
Мамору бросил на нее взгляд через плечо, но ничего не сказал.
По лицу советника пробежала рябь недовольства. Невольно он опустил взгляд на ее запястья — свободные запястья, не скованные кандалами.
— Так или иначе. Император готов вас помиловать и даровать жизнь. Готов закрыть глаза и простить то, что вы дотла сожгли целый город...
Она дернулась, словно от удара. Казалось, земля начала уходить из-под ног, и Талила пошатнулась. Она вскинула взгляд на советника: его лицо лучилось довольством.
«Какой город?» — хотела спросить она, но с трудом заставила себя промолчать. Пришлось почти до крови прикусить губу.
— Ты не знала... — с напускным сожалением протянул советник Горо, и тогда Мамору шагнул вперед, стал между ним и женой, заслонив ее своим телом.
— Довольно, — процедил он. — Убирайтесь прочь, если нечего больше сказать. Мы похороним наших мертвых. А потом придем за вами.
Советник на миг замер, ощутив на себе жгучую силу этих слов. Слов, от которых во рту появлялся привкус крови и стали.
— Мы даем вам одну ночь на раздумья. Это великодушие Императора. Если к утру вы не выкажете желания подчиниться, примете смерть, — господин Горо сделал крохотную паузу, — без права на достойное погребение. Мы развеем ваши останки по ветру.
И все же, несмотря на угрозу, в его словах теперь не звучало прежней уверенной насмешки.
— Убирайся прочь, — выплюнул он вновь и стиснул ладонь на рукояти катаны. — Пока я не забрал твою жалкую жизнь прямо сейчас.
Советник Горо сделал знак рукой, и его самураи развернули лошадей. Пока они не скрылись вдалеке, никто не проронил ни звука. Стояла звенящая тишина. Замерев, Мамору тяжело дышал и сжимал рукоять катаны. Он не отводил взгляда от спины советника. Очнулся он, лишь услышав тихий вопрос Талилы.
Вопрос, который он не хотел слышать.
— О каком городе говорил советник? Какой город я сожгла дотла?
Мамору вздохнул и повел плечами, разгоняя кровь.
— Тот, в котором вы остановились на ночлег.
Брови Талилы взметнулись вверх, а лицо некрасиво исказилось. Втайне от нее Мамору жестом велел окружавшим их самураям расходиться. Он не хотел, чтобы они видели.
— Но я же... я подожгла только ворота. Когда мы пытались покинуть этот город... — пробормотала она беспомощно и растерянно.
Ужас произошедшего наваливался на нее постепенно, и с каждой новой минутой перед глазами появлялись все более жуткие картины.
— Мы не знаем, что там случилось в действительности, — Мамору шагнул к ней и больно схватил за плечи. — Советник Горо — хуже ядовитой змеи. Не смей верить всему, что исторгает его гнусный рот.
— Но ты вздрогнул тогда... вздрогнул, когда он заикнулся о городе. Не сказал, что он лжет.
Талила подняла на него взгляд, и Мамору устыдился, ведь на мгновение ему захотелось, чтобы она по-прежнему смотрела в землю. В ее глазах было столько боли, ужаса и стыда, что он не знал, как справиться со всем этим. Как она сможет справиться.
Он на мгновение прикрыл глаза и произнес на выдохе.
— Мы видели дым по пути в гарнизон. Но и только, Талила! Лишь дым — это не говорит ни о чем!
Мамору жестко встряхнул ее, словно равного по силе воина, но она обмякла в его руках, потому что не могла больше стоять на ногах. Они подогнулись, и ему пришлось опуститься вместе с ней на землю, на колени.