Сухой, каркающий смех Талилы заставил Мамору вскинуть обритую голову.
— Ты намного старше меня, советник, и люди говорят, что мудрее. Почему же ты тогда думаешь, что я буду цепляться за свою жизнь, если ты угрожаешь казнить господина Мамору?..
Советник Горо опешил, а такое случалось нечасто.
— Я сказал, что наш милостивый Император пощадит твоего мужа, если ты докажешь свою верность.
— Ты сказал, что он может пощадить, — поправила его Талила уже без улыбки. — И я тебе не верю. Ни единому твоему слову. Ни о плене, ни о пощаде.
— Ты пожалеешь о своем упрямстве, девочка. Пожалеешь, если не покоришься. Почему ты даже не спросишь, откуда у меня волосы и катана твоего мужа? Его предали — предали люди, которым он доверял. Полководец Хиаши, — мстительно прошипел советник Горо, — заманил его в ловушку. И то же самое случится с тобой.
Даже когда он швырнул им под ноги вещи Мамору, тишина, которая погребла под собой Талилу и ее людей, не была такой ужасающе душащей. Но слова о предательстве...
Казалось, даже воздух стал вязким, а каждый вдох оборачивался мучительным спазмом в груди. Самураи застыли, не решаясь пошевелиться — слишком явной была чудовищность услышанного. Речи советника Горо, пропитанные ненавистью и торжеством, били четко в самую суть.
— Ты лжешь… — хрипло вырвалось у Талилы.
— Мог, — злорадно оборвал ее советник, скользнув взглядом по ее побелевшим пальцам, сжимающим рукоять катаны. — Тебе не нужно повторять ошибки мужа. Покорись — и хоть у тебя будет шанс выжить.
Талила вздрогнула, будто острая игла вонзилась ей в сердце, и Мамору заскрежетал зубами. Кажется, для его жены настал предел — больше она уже не могла вынести, но...
Она заговорила.
— Думал, что своими речами запугаешь меня? — прошептала Талила, почти не размыкая губ. — Подумай еще раз.
На кончиках ее пальцев заиграли искры огня.
Гордость, которой он прежде никогда не чувствовал, разлилась по груди жгучим пятном. Гордость, смешанная со стыдом и виной за то, что он заставляет ее проходить через такое.
— Ты сделал ошибку, — произнесла Талила, стиснув рукоять катаны и позволив магии наполнить каждую клеточку ее тела. — Рассказывая мне все это — думал, сломишь мою волю? Но лишь подлил масла в огонь.
Самураи позади нее оцепенели, и взгляд Мамору метнулся к жене.
Медлить было нельзя, он понял это в ту секунду, когда увидел в ее глазах обещание скорой смерти советнику.
Талила вскинула руку, и огонь поглотил ее ладонь целиком, и тогда Мамору шагнул вперед и сорвал с лица повязку.
— Остановись!
Глава 27
Когда голос мужа, который то ли был пленен, то ли убит, то ли пропал, раздался в ушах, Талила тряхнула головой и подумала, что сошла с ума. Ее занесенная для удара рука дрогнула, и пламя сорвалось раньше, чем следовало, и к огромному ее сожалению лишь задело советника Горо, а не поглотило целиком. Его одежда вспыхнула, как и волосы, и мужчина повалился на землю, чтобы затушить огонь, и помочь ему бросилось несколько самураев.
— Талила!
И когда те, кто стоял ближе всего к советнику Горо, склонились, чтобы сбить с него пламя, перед ней открылись лица тех, кто стоял позади. Одно лицо.
В котором она узнала мужа.
Обритого, обкромсанного рукой какого-то мясника. Даже со своего места она видела множество длинных порезов на его лишенной волос голове. В одной руке Мамору сжимал тряпку, которой закрывал лицо, а другой... другой он прижимал нож к боку самурая, который показался ей знакомым.
— Защищайте господина! — рявкнул полководец Осака, оправившийся от удивления раньше нее — потом Талила будет этого стыдиться.
Суета, толкотня, шум, шелест выдернутых из ножен катан, звон скрещенных мечей...
Не раздумывая, она бросилась вперед, прорываясь к Мамору. Споткнулась о советника Горо, который по-прежнему валялся на земле, и едва не напоролась на чужой клинок.
— Госпожа! — верный Такахиро успел дернуть ее в сторону, и Талила разминулась с катаной, что целилась ей в живот.
Она рвано выдохнула, слыша, как стучит в висках кровь, и огляделась. Стычка, которую нельзя было назвать полноценной схваткой, уже закончилась. Самураев, которых привел советник Горо, взяли в плотное кольцо. Сам он стонал, перекатываясь с бока на бок по грязи. Рядом с ним на коленях, обезоруженные, стояли его ближайшие помощники. Мамору, на которого она не решалась поднять взгляд, негромко переговаривался о чем-то с полководцем Осакой, который отчаянно старался ничем не показать своего удивления.
Талила вздохнула.
— Госпожа, с вами все хорошо? — Такахиро поспешно отпустил локоть, за который ее схватил, и отступил на шаг.
Прежде она не оступалась. И смотрела себе под ноги.
Запнулась о валявшегося на земле врага... Сама же чуть не напоролась на вражескую катану...
Какой стыд!
— Да, все хорошо, — сглотнув, Талила кивнула.
У нее чуть закружилась голова, когда она рванула вперед. Наверное, в этом все дело.
Она посмотрела на Такахиро, не зная, как озвучить свою просьбу.
— Не нужно никому знать о том, что я споткнулась, — наконец, выдавила Талила.
— Конечно, госпожа, — покладисто согласился он и покосился куда-то ей за спину.
Затем отступил еще на два шага и опустился на одно колено.
— Господин.
Талила круто развернулась на каблуках. В сопровождении полководца Осаки к ней приближался Мамору. У нее сердце разрывалось смотреть на его грубо обритую голову. Волосы для самурая были священны. Что он пережил... на что пошел... кто это сделал с ним? Неужели советник Горо сказал правду, и он действительно попал в плен. И там его обесчестили? Но как он сбежал?..
— Талила! — лишь услышав в голосе мужа нотки предупреждения, она опомнилась и посмотрела на ладони, по которым вновь пробегали языки пламени.
А она даже не почувствовала, когда создала их. Прикусив губу, она выругалась в мыслях. Так дальше не годилось. Куда исчез самоконтроль, которым она по праву гордилась? Уже второй раз за день — за день! — огонь появляется сам по себе, без участия Талилы. Она позволяла магии управлять собой, и это было неприемлемо.
На них смотрели со всех сторон, и очнувшаяся от переживаний и мыслей Талила склонила голову, бросив на мужа быстрый взгляд исподлобья.
— Здравствуй.
Множество невысказанных вопросов повисло между ними. В душе у нее раз за разом все переворачивалось. Она уже успела представить тяжкие муки, которые претерпевал Мамору в плену, ощутить злое, жгучее бессилие, слушая советника Горо, а теперь муж стоял перед ней, и какая-то часть сознания Талилы все еще не могла в это поверить.
Жадным, внимательным взглядом Мамору прошелся по лицу жены, подмечая малейшие перемены настроения. Он чувствовал ее напряжение, видел в заломленных бровях и морщинах, что не сходили с гладкого лба. В ее глазах недоверие до сих пор мешалось пополам с изумлением, и тихой радостью, и последняя согрела его сердце.
— Нам нельзя медлить, — сказал он, перехватив взгляд полководца Осаки. — Всех этих, — кивок на советника Горо и его людей, — связать. Я оставил войско, но мы должны как можно быстрее вернуться.
— Господин, — тихо позвал его самурай. — Это правда? То, что сказали о полководце Хиаши. Он стал предателем?..
Мука отразилась на лице Мамору, когда он медленно прикрыл глаза. С губ на выдохе сорвалось стылое.
— Да...
Талила пошатнулась. В груди заныло, словно открылась старая рана. Смотреть на мужа было страшно, не смотреть — невозможно. А потом полководец Осака шагнул вперед и опустился на одно колено прямо в грязь.
— Это моя вина, — сказал он глухим голосом. — Я служил вместе с ним, я был старшим... Я должен был заметить, и это нет прощения.
Не сдержавшись, Мамору вздохнул.
— Поднимись, — приказал он бесконечно усталым голосом. — Поднимись, и больше я не желаю слышать ни о чьей вине.
Он мог бы казнить его. Он был в своем праве, потому что полководец Осака был действительно виноват. Но Мамору не намеревался больше проливать и каплю крови своих людей.
— Поднимись же! — повторил он нетерпеливо и раздраженно, потому что полководец Осака медлил.
Ослушаться второй раз он не посмел, но, когда он выпрямился, Талиле показалось, что самурай постарел на несколько лет за считаные минуты.
— А теперь ступай и исполняй мой приказ, — прорычал Мамору. — Собирай людей, мы должны вернуться как можно скорее.
Когда полководец, поклонившись, ушел, а следом за ним заспешил и Такахиро, Талила все же не выдержала. Шагнула вперед и кончиками пальцев перехватила его за рукав грубой куртки.
— Мамору, — шепнула, понизив голос, чтобы услышал только он, — как ты... что...
Вопросов было столько, что самые важные не лезли на язык.
— Мы еще успеем поговорить, — произнес он и украдкой коснулся ее ладони. — Сейчас мы должны уехать. Медлить нельзя.
— Мы отправимся вместе? — спросила она, даже не надеясь услышать тот самый ответ.
Но Мамору кивнул.
— Да, нам незачем больше разделяться. Теперь мы будем действовать иначе. Но сейчас ступай, полководцу Осаке понадобится твоя помощь, — и он дернул уголками губ.
Ей не нужно было повторять дважды. И все, что хотела, Талила уже услышала. Ее сияющие глаза почти ослепили Мамору. Она улыбнулась ему и ушла, мгновенно посерьезнев, а он еще долго смотрел ей вслед.
Затем повернулся к советнику Горо, которого уже подняли из грязи. Огонь опалил ему брови и ресницы и оставил волдыри на правой щеке. От одежды исходил яркий запах гари, и кое-где ткань зияла прожженными дырами, но в целом мужчина пострадал несильно. Скорее, испугался необузданной магии и теперь стыдился того, как повалился на землю и принялся вопить.
— Я прибыл как посланник Императора. Переговорщик, — прохрипел он, перехватив взгляд Мамору.
Ту щеку, на которой не было волдырей, покрывали пятна грязи.
— И мой статус означает, что я неприкосновенен, — уже не так уверенно договорил советник Горо.