ть вниз: Мервин лежал, не касаясь меня, но рядом, и я, запнувшись, почти наступила ему на руку. Все же у таирта была хорошая реакция…
— Риэль, я не прикроватный коврик, — сообщил Мервин вежливо, садясь и рассматривая свои пальцы на предмет повреждений.
— Извини, — пробормотала я и спросила уже громче: — Что ты здесь делаешь?
— Сплю.
Исчерпывающий ответ.
— Объясняй, — я села обратно на меховое одеяло, оказавшееся шкурой неведомого зверя. — То, что со мной происходит — это результат прельщения Бездны?
Несколько мгновений таирт молчал, глядя в пустоту перед собой:
— Хотел бы я, чтоб все было так просто.
Меня пробрал озноб: если то, чем у нас пугают детей — для него просто, что тогда…? Я встряхнула головой:
— Хоть объясни толком, что такое прельщение Бездны?
Мервин пожал плечами:
— Желание туда вернуться; вновь и вновь открывать Порталы и Врата. Те, кого это затронуло, рассказывают, будто видят там бесконечное ночное небо, яркие звезды, слышат манящие голоса. И рано или поздно прельщенный решает навсегда остаться в Бездне.
Я прикусила губу — Мервин был прав, подобного со мной не происходило.
— Тогда что?
Таирт опустил голову, рассматривая собственные руки:
— Я бы очень хотел ошибиться…
— Мервин! — его недомолвки начали меня злить. В конце концов, это случилось со мной, а не с ним!
Он взглянул на меня.
— У тебя по всем признакам одержимость.
— Что?!! — я хотела вскочить на ноги, но Мервин сделал легкое движение рукой, и я вновь упала на шкуру.
— Выслушай спокойно, Райша, не перебивай.
Я попыталась разозлиться за только что наброшенную им Нить подчинения, но в душе вместо того начала расти паника. Что угодно, только не одержимость!
— В тебя вселился демон Бездны, — тем временем продолжил таирт. — Не знаю, когда именно это случилось, и где. Может быть, во время первого открытия Портала. Мне удалось его связать, но это ненадолго.
Я не слышала больше ничего, кроме гула крови в ушах. Дыхание перехватило. Под ногами вместо теплого пола словно открылась чернильная пустота, и я полетела вниз, чтобы на дне стать кровавым ошметком.
Одержимость…
Самое страшное проклятие, какое может пасть на эль-туань. Случалось это, к счастью, редко, один-два раза за жизнь поколения; но последствия, если одержимого вовремя не убивали, были сравнимы с гражданской войной.
Ладонь Мервина коснулась моей руки, и я вздрогнула так, словно он прижал каленое железо.
— Каким-то образом тебе удалось сохранить свою личность, — таирт чуть покачал головой. — Думаю, только поэтому я жив. Обычно одержимые начинают с того, что уничтожают вокруг себя всех разумных.
Я вздрогнула, вспомнив собственные мысли в тот миг, когда, после бегства тени, Мервин меня коснулся. Не будь он моим эль-эро… Хотя с какой стати это остановило демона?
— Ты должен был убить меня сразу, как только понял! — меня начал колотить озноб: страх, ярость, нарастающая безнадежность. И отчаянный крик в душе — почему я? Почему?!!
Если демон полностью овладеет мной, превратит в свою жалкую марионетку, то не только мое тело, но и душа будут осквернены и прокляты. Хозяйка Сущего не допустит меня в свое царство, не даст нового перерождения. Когда демон насытится чужой смертью и вернется в Бездну, бросив мое тело, я, Риэль, тоже уйду за Грань, стану еще одной бессмертной вечно голодной тварью с желтыми гнилушками глаз.
Я не хотела этого! Не хотела! Что угодно в этой жизни, только не такое посмертие.
— Почему не убил? — спросила я тихо.
— Не смог, — Мервин смотрел себе под ноги.
— Может быть, — продолжил таирт, но я чувствовала, что он сам себе не верит: — Может быть, ты еще освободишься от демона.
— Как? — я понимала, что это просто слова, но все равно спросила.
— Не знаю, сколько получится удерживать его внутри, — Мервин все же поднял голову и посмотрела на меня с нестерпимой болью в глазах. — Но если мое заклятие выдержит, то мы успеем добраться до старого храма на одном из мертвых островов Бездны. Его жрецы помогут.
Первой моей мыслью было — лучше умереть, чем просить помощи у кадари. Только они жили на островах в Бездне, только они могли быть жрецами этого храма.
— В чем дело, Риэль? — Мервин заметил, как я неприязненно поморщилась.
— Ненавижу кадари, — сказала я почти виновато.
— В том храме их нет, — после короткой, почти незаметной, паузы произнес Мервин.
— Тогда кто…? — я всегда считала, что на островах в Бездне обитает только проклятый народ.
— Не знаю, но точно не изгнанники. Я был там однажды, почти двадцать лет назад, и издали видел церемонию очищения. Все жрецы были белокожи, со светлыми волосами — совсем не похожи на кадари.
От его слов окутавшая меня волна неприязни сошла на нет. Я с благодарностью приму помощь от любого народа, только не от потомков предателей.
— Почему ты так ненавидишь кадари? — Мервин действительно не понимал.
Я пожала плечами:
— Ты же знаешь их историю.
— Знаю. Но почему их ненавидишь ты? Что плохого сделали они лично тебе?
Я ощутила растерянность:
— Они мне просто противны…. Не знаю, с детства терпеть их не могу.
— С детства… — Мервин расслабился.
— Почему ты спрашиваешь?
— Подумалось, что это влияние демона. Духи Бездны уже много веков пытаются уничтожить народ кадари.
— Как я их понимаю, — сказала я мрачно.
— Тебе не кажется, что это жестоко? — миролюбиво поинтересовался Мервин.
— Нет, не кажется, — меня передернуло от воспоминания о том, как пришлось коснуться руки одного из изгнанников, Стинна ар-Гора. Словно бы я добровольно окунулась в лужу грязи. — Сфера миров будет куда чище, когда проклятых не станет…
Я пододвинула звериную шкуру, любезно выделенную мне Мервином в качестве постели, вплотную к печи, и села у самого огня, почти полностью открыв металлическую створку. Иногда я подбрасывала внутрь черные камушки, которые запасливые кадари заготовили в избытке.
Огонь не съедал забавную пищу сразу. Сперва он долго примеривался, потом подкрадывался сразу со всех сторон и только тогда начинал поглощать черныши, вкусно похрустывая.
Мне тоже хотелось съесть чего-нибудь вкусного, с золотистой поджаренной корочкой и соблазнительным ароматом… Но у меня была только половинка тхей-ло, которую я мучительно грызла уже полчаса. По вкусу это больше всего походило на засушенную под прессом траву. Резкий голод это кулинарное недоразумение действительно заглушило и вроде бы даже добавило сил, но разных вкусностей захотелось еще больше.
— Тебе холодно? — Мервин продолжал обыскивать сторожку, не забывая следить за мной.
— Нет, — мне было даже жарко.
— Тогда зачем ты села к огню?
И впрямь — зачем? Стоило задаться этим вопросом, и тут же сам пришел ответ:
— Огонь успокаивает.
— С каких это пор? — Мервин подошел ближе и остановился у меня за спиной. Мне не нужно было оборачиваться, я и так чувствовала, как он напряжен; могла представить, как сходятся над переносицей черные брови. Потому что прежде, и таирту это было прекрасно известно, вид языков пламени оставлял меня безразличной.
— Не знаю, — я вздохнула и уткнулась лбом в колени. Глаза жгло, но слез не было. Уже совсем скоро я перестану различать, что есть я, а что влияние демона.
Мервин присел рядом и осторожно привлек меня к себе, обнял; в этом движении не было ни капли чувственности, так можно было обнять, успокаивая, маленького ребенка. Я устроилась в его руках поуютнее, прижалась щекой к груди, вслушиваясь в ровное биение сердца. Но мой взгляд ни на мгновение не отрывался от огня. Казалось, пока он горит, все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо…
Не знаю, сколько времени мы сидели так. Мои мысли текли неспешно, без системы, пока одной не удалось вытеснить остальные и выйти в реальность вопросом:
— Мог демон пощадить тебя потому, что ты — мой эль-эро?
Мне показалось, что сердце таирта пропустило пару ударов. А еще он будто перестал дышать. Я удивленно подняла голову и встретила его куда более изумленный взгляд.
— Твой эль-эро? — повторил он эхом.
— Ну да, — я кивнула, а потом до меня начало доходить, — ты не знал? Ты правда не знал?!!
Мервин покачал головой.
— Как можно было не догадаться? — я искренне возмутилась. — Это же стало понятно с нашей первой встречи.
— Тебе было тогда семь лет! — Мервин выглядел возмущенным не меньше моего.
— Какая разница! — я уже готова была выложить таирту все, что думаю о его толстокожести и недогадливости, но он успел первым:
— Эль-эро — пустые сказки жрецов.
На мгновение я потеряла дар речи, а Мервин продолжил развивать мысль:
— Никакой бог не делил души эль-туань на половины. Жрецы придумали это, чтобы внушить больше благоговейного страха. Эль-эро не бывает.
— А как же… — начала я, готовясь перечислить те случаи, что вошли в легенды.
— Для того чтобы любить или ненавидеть, не нужно быть эль-эро, — горячо перебил он. — Другие расы способны на глубокие чувства не хуже нас, но никто не разбрасывал половинки их душ по свету!
— Оказывается, ко всему прочему ты еще и еретик, — сказала я задумчиво.
Мервин криво усмехнулся:
— Хорошо, что Дракону нет до этого дела.
Я пригляделась к таирту внимательней: упрямая складка между бровей, все внутри напряжено. По какой-то неведомой причине для Мервина было важно, чтобы эль-эро не существовало. Он бы не поверил никаким доказательствам, никаким словам, потому что не хотел верить. И я чувствовала, что за свое неверие он будет цепляться до конца. Что признать неправоту для него было бы страшнее, чем для меня — осознать себя во власти демона.
Я вздохнула:
— Не буду тебя ни в чем убеждать. Но смотри: демон должен был получить всю мою память и понять, что я действительно считаю тебя своим эль-эро. Могло это повлиять на его решение?