Я внимательно осмотрела ее. И правда, она выглядела менее лощеной и великолепной, чем обычно, на голубой шелковой рубашке виднелись заломы и пятнышки тонального крема, волосы были закручены в небрежный пучок, а под глазами даже через аккуратно наложенный консилер просматривались синяки. Линда никогда еще не позволяла позднему загулу или бессонной ночи сказываться на том, как она выглядела на работе. Следовательно, она не ночевала дома. Интересно.
– Вот как, – сказала я нейтральным тоном.
– Массимо постоянно подкидывает мне дел, – продолжила она. – Массимо – мой новый клиент. Отличный парень, но просто помешан на работе. Звонит постоянно. Да. – Все это время она с напряженным видом рвала на мелкие кусочки бумажную салфетку и избегала моего взгляда.
Тревожные звоночки вовсю трезвонили у меня в голове. Массимо? Какой еще на фиг Массимо? Линда всегда звала клиентов исключительно по фамилиям, а особо ненавистных – по кличкам. Что-то тут явно не то. Но Линду спрашивать бесполезно – она никогда ничего не расскажет, пока не будет готова.
– Как продвигается поиск любви в «Тиндере»? – вдруг спросила она.
Я виновато покраснела. Я так погрузилась в отношения с Орсоном, что едва отвечала на сообщения оставшимся трем парням в «Тиндере» (разумеется, я удалила Алекса). Хотя Шон – тот, что начал разговор с серийного убийцы, – все еще регулярно писал мне. В целом все это как-то сходило на нет, и усилия Линды пропали даром.
– Я не очень охотно этим занималась, – признала я. – Увидела в «Тиндере» Джонатана Бэя, и это отбило желание знакомиться онлайн.
Я рассказала Линде об Алексе и о том, что он соблазнил одну из моих коллег, но оказалось, что Вэл уже выдала ей все грязные подробности по вотсапу в тот же выходной. Спасибо, Вэл.
Линда вздохнула.
– Все недели, потраченные на переписку, и мой надежный алгоритм пропали зря. Ну, нельзя сказать, что я не попыталась совершить чудо в «Тиндере». – Она принялась за свою еду. – Ладно, а что насчет ужина с Орсоном, о котором мне поведала маленькая птичка? Расскажешь, может?
Уф. Вэл. Я подняла руки, изображая, что сдаюсь, – ведь я тоже кое-что скрывала от лучшей подруги.
– Ну, поужинали, да, э-э-э-э, мы, э-э-э, разошлись.
Линда подняла бровь, но мудро воздержалась от язвительных комментариев. Временно.
– Кстати, разве твоя мама не приезжает через три недели? Кажется, ты на это жаловалась в прошлом месяце.
Она была права: я совершенно забыла, что мама вскоре планирует навестить Сингапур. Черт.
18:50. Ушла домой пораньше, чтобы перевернуть весь дом в поиске часов.
20:20. Все плохо. Часы – последнее, что родители, то есть отец, мне подарили перед его смертью. После всего, что случилось на этой неделе, это просто катастрофа.
21:10. Гуглю об Орсоне все, что только можно найти, помимо полупустой странички на «ЛинкедИн». Ничего. Я всегда была экспертным онлайн-следопытом, но ради Орсона подавила свой базовый инстинкт и не включила ищейку. А теперь я во всеоружии, но ничего не могу найти. Ноль. Без палочки. Ничего нет на «Фейсбуке», «Пинтересте», в «Инстаграме», «Твиттере», «Снапчате», «Форсквере», «Опенрайсе», отзывах на «Трипэдвайсере». Орсон в полном смысле слова миллениал-призрак. Также стало ясно, что Орсон – даже не настоящее его имя, так как я нашла лишь две или три фотографии – те, что на «официальной» страничке на «ЛинкедИн».
Меня обдурил через «Спонк» хренов хипстер-аферист.
Суббота, 26 марта
10:30. Наконец получила результаты суперрасширенного анализа на ЗППП по почте: я здорова.
10:35. Но меня все же обманули. И что еще хуже, Орсон воспользовался извечными приемами, которые известны человечеству еще с тех времен, когда первый пещерный мужчина соврал первой пещерной женщине и сказал, что убьет для нее стадо шерстистых мамонтов, если она ему отдастся. Это в наши дни так же плохо, как поверить письму нигерийского принца.
17:10. Пригласила Линду на ужин, но она не ответила. Остальные члены группы заняты.
17:35. У меня нет друзей.
1:15. Только вернулась от необычной компании – провела время с Сурешем (!) и его друзьями.
Мы просто переписывались по рабочим вопросам (да, субботы тоже принадлежат нашим темным властелинам), и он сообщил, что собирается встретиться с друзьями, и позвал меня тоже. Я все еще была расстроена произошедшим и не знала, что он общается с кем-то кроме коллег. Я всегда думала, что он после работы идет домой и рыдает в подушку, пока не уснет, а на следующий день весь цикл унылого взрослого человека повторяется (может, конечно, я немного проецировала на него свои ощущения).
Оказалось, что у Суреша есть целая жизнь за пределами работы, и в ней присутствуют настоящие люди. Его друзья – Туан, Чандран и Файсал – были его лондонскими однокурсниками-юристами, и все они обожали настольные игры, особенно «Катан». Так вот что это за игра – это совсем не свингер-клуб, где люди одеваются как бойцы смешанных единоборств. Они просто сидят, грызут семечки и болтают о зерне. И не о фьючерсах на зерно, а о съедобном зерне – том, что нарисовано на карточках.
Сначала я подумала, что это навевает тоску – кучка юристов за тридцать (кроме Чандрана, который теперь стал «профессиональным геймером») проводит драгоценное свободное время за настольными играми. Но мнение поменялось, когда я узнала, что Чандран, оказывается, один из лучших игроков и даже вошел в десятку сильнейших в каком-то региональном чемпионате по «Катану», заработал на этом около восьми тысяч американских долларов и обзавелся фанатами. Любое хобби, которое, во-первых, приносит деньги и, во-вторых, включает в себя рейтинги и национальные лиги, в моем понимании считается достойным занятием.
К тому же за игрой в «Катан» довольно интересно наблюдать. Это означает, что я смотрела, как играл Суреш, и периодически грязно ругалась на его соперников.
Мы провели чуть ли не пять часов за «Катаном», попивая пиво со скидкой в кафе для геймеров. Я даже ни разу не посмотрела на рабочий телефон (особенно после того, как Суреш отнял его и спрятал).
Мы разошлись около часа ночи, после чего Суреш сел со мной в одно такси – выбора у него не оставалось, ведь я к тому моменту уже не контролировала свои конечности. Он дотащил меня до дома и уложил в кровать, принес стакан воды и заставил выпить, накрыл пледом и уже собирался уйти, как настоящий джентльмен, когда я сказала:
– Спасибо, что помог.
Он вернулся к моей кровати и присел на краешек.
– Пожалуйста. Хочешь рассказать, что случилось? Выглядишь расстроенной.
Я не могла ему признаться, что меня обманули. Это слишком унизительно, ведь мы всего лишь коллеги. Вместо этого я немного приврала.
– Мы расстались по взаимному согласию, – прохрипела я. – Я просто испытываю должную степень раздражения, только и всего.
Я видела, что он не поверил, но не стал настаивать. Я решила сменить тему:
– Кстати, насчет твоего комикса про супергероя… Если не возражаешь, у меня есть пара идей.
– О, ты читаешь «Последнего Настоящего Человека»? – Он казался очень довольным этой новостью.
– Да. Тебе стоит дать Уотеру антагониста или какую-то большую цель, а не просто публиковать мини-истории. Это придаст нарративу комикса недостающее напряжение и сделает его более захватывающим.
– Ого, – потрясенно ответил Суреш. На секунду я испугалась, что разозлила его, но он улыбнулся и щелкнул пальцами. – Как я мог этого не видеть? Ты права, ему нужна большая цель. Мне надо это обдумать. – Он посмотрел на меня. – Кажется, ты открыла секрет к переходу комикса на новый уровень! Он уже топтался на месте, Андреа, а ты меня вдохновила.
– Рада слышать, – сказала я. – Спасибо за сегодняшний вечер.
Поддавшись порыву, я потянулась к нему и обняла.
– Мне очень понравилось проводить с тобой время, – сказал он низким голосом.
– И мне, – ответила я в том же тоне.
Мы продержали друг друга в объятиях дольше установленных правилами для друзей трех секунд – не хотели и не могли отпустить. Я почувствовала, что его волосы пахнут кокосом, и зарылась в них носом. Атмосфера в комнате неуловимо изменилась, и в его руках теперь ощущалось то, что можно назвать «напряжением в нарративе».
О боже, что происходит? Неужели я… и мы? И я?
Он аккуратно опустил меня на кровать. Я подняла взгляд, чуть облизнула губы и незаметно втянула живот, чтобы грудь казалась…
– Спокойной ночи, – сказал он, отстраняясь от меня, будто я была противником прививок, а он – сотрудником фармацевтической компании. А затем стремительно выбежал из комнаты. Я слышала, как за ним захлопнулась дверь.
Теперь не уверена, что и думать. С одной стороны, мне нравится, что он ведет себя как джентльмен. С другой стороны, неужели я настолько непривлекательна, что он даже не попытался потрогать мое тело? Ну, например, положить руку на ягодицу – так, чтобы было не до конца понятно, лапает он меня или просто поддерживает, пока опускает? Совсем ничего?
Я схватила себя за ягодицу. По шкале от тофу до стали моя на ощупь кажется «десятилетней плюшевой игрушкой, которую слишком часто стирали дешевым порошком».
Интересно, какая задница у Ануши?
1:45. Стошнило. Стало жалко себя. Не могу отделаться от мысли, что мой вкус в мужчинах, не считая Айвана, разочаровывает – что Орсон, что Алекс. Может, такой выбор отражает подспудное отсутствие навыка принятия решений и я не попадаю в категорию успешных лидеров?
Пугающая, тяжелая мысль.
Глава 19
Четверг, 31 марта
7:10. Дорогой дневничок, я усвоила урок. Я никогда больше не буду рисковать и встречаться с неподходящими людьми, чтобы не очутиться в компании очередного Орсона. Не отступи я от плана, была бы сейчас с кем-нибудь вроде Айвана, а не в нынешнем плачевном состоянии.
7:13. Почему я вообще рассталась с Айваном?
7:14.