– Спасибо, – ответил он. – Я не знал, будут ли они так уж рады моему маленькому расследованию, и потому нанял пару частных детективов.
– Частных детективов?
– Надеюсь, вы меня простите. Они следили не за вами. Я лишь хотел узнать, каковы планы в отношении поместья, и любопытствовал насчет сада, не найдут ли они чего-нибудь интересного в сарае.
– Так вот кто шнырял там, – пробормотала я.
Вместе с ним я подошла к окнам, выходящим в сад.
– Значит, мне не нужно говорить вам о поле для гольфа, вы уже об этом знаете.
Он на мгновение смешался, но потом его взгляд остановился на террасе за окнами.
– Сад! Камелии! – воскликнул он. – Мама была бы так счастлива, что все осталось так, как было при ней. Ну, все немного заросло, но все равно это великолепно.
– Да, – сказала я. – Мистер Ливингстон, я бы хотела вам кое-что показать. Там, в гостиной.
Я протянула ему папку с вырезками о пропавших женщинах и показала карту сада с приклеенными бумажками.
– Что это? – спросил Николас.
Я взяла альбом его матери и открыла на странице с камелией Petelo.
– Вы видели это раньше?
Его взгляд затуманился.
– Да, – ответил он, – я помню тот день, когда Флора нашла его.
– Ваша няня?
– Да, – сказал он, глядя на вырезки. – Когда она пропала, мы страшно перепугались. Она словно сквозь землю провалилась. Даже не попрощалась с нами. – Погрузившись в свои мысли, он рассматривал страницу альбома. – Мама любила свои камелии. Я до сих пор помню, как она ходит среди деревьев, что-то напевая. Они напоминали ей любимый Чарлстон.
– Мистер Ливингстон, мне кажется, ваша мать пыталась перед смертью раскрыть какую-то тайну. – Я указала на цифровой код в правом верхнем углу страницы. – Я установила, что эти номера соответствуют датам исчезновения нескольких женщин. Думаю, ваша мать догадывалась, что здесь, в поместье, происходит что-то неладное. Вы не можете что-нибудь припомнить? Какую-нибудь мелкую деталь, которая могла бы пролить свет на исчезновение тех женщин?
– Ну, мои детективы действительно кое-что нашли среди камелий.
Мы вышли наружу, где на подъездной дорожке у синей машины стояла какая-то пара. Женщина с короткими светлыми волосами сняла солнечные очки и улыбнулась.
– Это вы! – воскликнула я. – Это вы спасли меня в сквере.
– Да, – подтвердил мужчина. – Меня зовут Джеймс, а это Майра. Мы работаем на мистера Ливингстона. А наткнулись на вас в городе совершенно случайно. Мы вас видели раньше, когда обследовали сарай. За это извините. Мы не хотели вас пугать.
– Ничего, – сказала я. – Я рада, что это были вы, а не…
– Я запомнил ваше лицо, – продолжал Джеймс, – и когда заметил того мужчину, шедшего за вами в сквере, мы тоже пошли следом.
– И хорошо, что пошли, – заметила я.
– Его поймали?
– Нет, – ответила я. – Но поймают. Я уверена, что поймают.
Я кивнула в сторону синего кабриолета у входа, вспомнив загадочную женщину, остановившуюся поговорить с Рексом в день нашего приезда.
– А ведь вы были здесь сразу после нашего приезда, – сказала я, с любопытством глядя на Майру. – Разговаривали с моим мужем. А он сказал, что вы курьер.
– Ах, тогда! – ответила она. – Да.
Николас Ливингстон указал на камелии вдали:
– Мы вам все объясним.
Я кивнула и повернулась к деревьям.
– Ладно, пойдемте, пока дождь не начался. – Ваша мать содержала прекрасный сад, – сказала я Николасу. – Я садовый дизайнер, и можете мне поверить, никогда не видела ничего подобного.
– Да, – согласился он, – она очень гордилась своей коллекцией. Там есть несколько редких видов. По крайней мере, были раньше.
Я вынула страницу, вырванную из альбома леди Анны.
– Вот этот, например. Его назвали миддлберийская розовая. Вы знаете эту камелию?
Николас взял страницу.
– Да, я помню ее. Она цвела только один раз, после маминой смерти. – Он покачал головой. – Маме так и не пришлось увидеть ее цветения.
– Где она? – спросила я, оглядывая место в саду, где, согласно цифровому коду, она должна была находиться. Там остался лишь осевший грунт.
Глаза Николаса вспыхнули, словно его поразило внезапное воспоминание.
– Вон там. – Он указал на сарай. – Если это та, которую я помню, отец ее перенес. После маминой смерти у него были причины полагать, что кто-то пытается эту камелию украсть. Цветочные воры. И он перенес ее туда, за сарай.
Мы обошли старое строение, но на месте, где якобы стояло дерево, остался только пень, причем очень старый.
– Как жаль… – разочарованно произнесла я и опустилась на поросшую мхом землю.
Джеймс поманил Николаса к боковой стене сарая.
– Хотите посмотреть, что мы обнаружили?
Я вслед за ними подошла к двери.
– Она заперта, – сказала я, дергая ржавый замок.
Джеймс улыбнулся:
– Это моя специальность. Одну секунду.
Через мгновение он вынул замок из засова и распахнул дверь.
Мы вошли внутрь.
– Похоже на старый садовый сарай, – заметила я.
Майра и Джеймс переглянулись.
– Видите ту дверцу? – спросил Джеймс.
Я кивнула.
Он открыл ее, за дверцей оказалась маленькая каморка. У стены стояли несколько лопат и грабель, а на самой стене виднелась грубая надпись, сделанная от руки черными чернилами. Я подошла ближе, вгляделась и прочитала: «Да будут цветы окроплены ее кровью, чтобы проявить свою красоту».
– Что это?
Майра снова взглянула на Джеймса.
– Мисс Синклер, – проговорила она, поворачиваясь ко мне, – мы думаем, что это написано кровью.
– Мы подаем заявление в полицию, – сказал Джеймс, когда мы вернулись к дому. – Думаю, тут хватает улик, чтобы возобновить следствие по делу о смерти леди Анны Ливингстон. – Он сжимал в руках бумаги, которые я ему дала, в том числе и карту сада. – А с вашей помощью, Эддисон, я думаю, мы можем достичь серьезного результата.
– Держите со мной связь, – сказала я, когда он с Майрой сели в машину.
– Обязательно, – ответила она, и машина отъехала.
– Ну, – сказал Николас, – я тоже должен подумать о возвращении. Моей жене не нравится, что я здесь. Она содрогается от этой старины.
– Да, тут есть от чего содрогнуться, – улыбнулась я.
Он достал из пиджака мобильный и вызвал такси.
– А что стало с вашими сестрами? – спросила я. – Они тоже держались подальше от поместья?
– После смерти отца Кэтрин и Джени никогда сюда не возвращались, – ответил он, – возможно, по тем же причинам, что и я. Кэтрин вышла за лондонского банкира и завела свою семью. Джени уехала в Швейцарию.
– Значит, из всех четверых здесь никто не остался?
Николас посмотрел вдаль, а потом его глаза снова обратились ко мне.
– Был еще один, – сказал он. – Десмонд.
– Десмонд?
– Наш самый старший брат. Он пропал без вести на войне. Печально, что его так и не нашли.
– Извините, – сказала я.
– Ну, мисс Синклер, – проговорил он, когда ко входу подъехало такси, – был рад познакомиться. Я буду вас держать в курсе расследования. Полиция, вероятно, приедет сюда за вашими показаниями. И еще им нужно рассмотреть улики.
– Хорошо, – сказала я. – Я дам знать родителям мужа.
Я посмотрела вслед такси, а потом остановилась полюбоваться пионами, в изобилии цветущими на клумбе. Их цветы были такими роскошными, такими тяжелыми, что склонились к гравию на дорожке, словно целуя землю. Я опустилась на корточки, чтобы их поддержать.
– Бедняжки. Кто-то должен вас подпереть. – Я встала. – Сейчас посмотрю, не найдется ли в доме шпагата.
Я взглянула вверх на ступени и сначала не заметила его, он слился с серым камнем. Но когда заметила, мое сердце замерло.
– Ну, здравствуй еще раз, Аманда, – проговорил он.
Глава 27. Флора
Десмонд ждал в фойе, а я проскользнула в столовую и заняла за столом свое место рядом с Джени. Лорд Ливингстон тут же встал и положил салфетку.
– Мисс Льюис, – сказал он, весело улыбаясь, – я так рад видеть вас снова.
– А я вас, – ответила я.
Он отсутствовал два месяца, но мне казалось, что прошли годы. Лорд Ливингстон заметно похудел, и в волосах виднелось больше седины.
– Мы все так рады, что вы дома, живы и здоровы, – продолжила я.
– Спасибо, – ответил он.
Мистер Бердсли снова наполнил детям стаканы и нервно посмотрел в сторону фойе. Миссис Диллоуэй кивнула Десмонду, что пора.
– Простите, что прерываю вас, ваша светлость, – осторожно проговорил мистер Бердсли, – но кое-кто хочет вас видеть.
Лорд Ливингстон положил салфетку на стол.
– Вот как? Я не слышал, чтобы кто-то приехал.
Мистер Бердсли посмотрел в фойе и кивнул Десмонду, и тот медленной походкой вошел в столовую.
– Здравствуй, отец, – сказал он, остановившись у стола.
– Можешь ли поверить, отец? – радостно воскликнула Кэтрин. – Десмонд вернулся домой!
– Вижу, – ответил лорд Ливингстон, глядя в сторону.
В столовой повисла ледяная тишина. Слава богу, Джени стукнула вилкой по тарелке и захныкала.
– Разве ты не рад, отец? – резко проговорила Кэтрин.
Лорд Ливингстон встал и повернулся лицом к Десмонду:
– Я поговорю с тобой наедине.
Они вышли в фойе, и мистер Бердсли закрыл за ними дверь.
Я попыталась отвлечь детей от доносившихся из-за двери криков. Через несколько минут Десмонд выбежал из дома и хлопнул дверью. Лорд Ливингстон вернулся в столовую, приглаживая растрепанные волосы. Глубоко вдохнув, он обратился к нам:
– Я попросил его собрать вещи и немедленно покинуть дом.
– Но, отец… – сказал Николас, явно в страшном разочаровании.
Кэтрин заплакала.
– Он не может здесь оставаться, – холодно проговорил лорд Ливингстон, словно речь шла о ком-то чужом, а не о родном сыне.
– Но почему, отец? – рыдала Кэтрин. – Почему нужно быть таким жестоким?
– Я принял решение, – сказал он, оборачиваясь к мистеру Бердсли.
– Ваша светлость, – храбро произнесла миссис Диллоуэй, – я умоляю вас подумать еще раз. – Она понизила голос до шепота. – Ради ее светлости.