Современные историки выражают сомнение в том, что заслуга возвращения Григория XI принадлежит Катерине. На самом деле, утверждают они, все так удачно сложилось, что папа вынужден был поступить именно так, а не иначе. Все это верно, но все же папа выехал из Авиньона сразу вслед за визитом Катерины, а вернувшись в Рим, не только не прекратил общения с сиенской монахиней, но всячески настаивал на том, чтобы она к нему переехала. Папа, как несчастный ребенок, требовал поддержки: ему в Риме было очень тяжело и одиноко. Он оставил родную землю наперекор королю и кардиналам, дабы возродить величие римского престола, в убеждении, что римский народ ждет его, а как оказалось – ничего подобного. Римляне очень хотели, чтобы папа был у них, но они были очень недовольны, что папа француз. Радостно пошумев при его въезде в город, они тут же начали плести заговоры. Григорию вскоре пришлось спасаться от разъяренной толпы, подначиваемой аристократами-головорезами, в том же Ананьи, куда бежал Бонифаций VIII. Название этого города (теперь – городка) часто встречается в средневековой истории папства, но сегодня мало кому известно. Между тем в XII–XIV веках он был свободной коммуной под управлением папского легата и процветал. Папы постоянно спасались в Ананьи от восстаний римлян, поскольку город с Римом соперничал. Пик расцвета Ананьи – Треченто, когда этот город постоянно упоминается в связи с важными политическими событиями; после возвращения пап в Рим в XV веке и укрепления их власти Ананьи заглох и потух, но и законсервировался, что много способствовало к его украшенью. Город чудесный, визит в него – город располагается в трех часах езды от Рима на автобусе – удовольствие. Если хочется почувствовать дух римской готики, от которой в самом Риме мало что осталось, надо обязательно ехать в Ананьи.
Исайя да Пиза. Саркофаг Екатерины Сиенской © Wikimedia Commons
Из папского дворца в Ананьи Григорий строчил Катерине печальные письма, жалуясь на то, что в Риме – сплошные заговоры и бунты, война опустошает владения, а принадлежащие папе города один за другим ему изменяют. Флорентинцы подлы, римляне неблагодарны, а тут еще и Джон Хоквуд, нанятый Григорием для ведения войны, изменил и перешел на службу к флорентинцам.
Джон Хоквуд, в Италии прозывавшийся Джованни Акуто, фигура менее великая, чем Катерина Сиенская, но для Треченто не менее выразительная. Карьера этого англичанина – finis европейского рыцарства. Он родился в семье мелкопоместного землевладельца в графстве Эссекс, поступил лучником в отряды Эдуарда III, сражался при Пуатье и Креси, а после заключения мира в Бретиньи в 1360 году, на девять лет утихомирившего Столетнюю войну, создал собственный отряд, получивший название Compagnia Bianca, Белая рота. Итальянцы называют его также Compagnia degli Inglesi, Английской ротой, но отряд был интернациональным, состоящим из французов, немцев, англичан и кого угодно. Белая рота разбойничала во Франции, нанимаясь то к сторонникам короля, то к бургундцам, а зимой 1365 года была нанята Пизанской республикой для войны с Флоренцией. С этого года начинается итальянская карьера Хоквуда, составившего себе репутацию отличного начальника бандюгам, преданно служащим тому, кто платит. Вот этот вопрос – кто платит – стал главным вопросом рыцарства осени Средневековья, что бы там ни писал Хёйзинга о кроваво-красном закате и рыцарских идеалах. Богатая Италия совсем рыцарство развратила. У пизанцев Хоквуд превратился в Акуто, что по-итальянски, acuto, значит «острый», а по-японски звучит так же, то есть являет омофон итальянскому, а значит «негодяй» и «преступник»; оба смысла блестяще характеризуют Хоквуда. Острого негодяя у Пизанской республики перекупает папа. Отряд Акуто какое-то время весьма успешно противодействует союзным войскам Флоренции и Милана в Войне Восьми Святых, но ушлые флорентинцы вступают с ним в переговоры и вручают порядочную сумму. Слуга двух господ, Акуто, продолжая служить папе, воюет только против восставших городов, а от столкновений с флорентинцами уклоняется, таким образом проявляя свою честность кондотьера.
В 1376 году Акуто окончательно разрывает с папой, ссылаясь на недоплаты, и со своими наемниками служит то Флоренции, то Милану. Флоренция же с Миланом то союзничает, то воюет, Акуто мотает то туда, то сюда, но, несмотря на постоянные переходы от одного хозяина к другому и женитьбу на незаконной дочери миланского узурпатора Бернабо Висконти, он умудряется сохранить хорошие отношения с флорентийским правительством. Уйдя на покой, он в старости в этом городе и поселился. Умер Акуто в семьдесят лет своей смертью, что редкость для кондотьера. Флорентинцы с почестями похоронили его в Санта Мария дель Фиоре. Вскоре король Английский Ричард II попросил его останки, дабы захоронить их на родине; просьба была поддержана его детьми и наследниками, так что гробница в главном соборе оказалась пуста. Никаких особо блестящих побед его биографы не припоминают, но все пишут о резне в Чезене, восставшем против папы в папском городе, в который он вошел с согласия жителей, сложивших оружие. Несмотря на договор, войска Хоквуда-Акуто разорили Чезену, перебив множество жителей. Хоквуд сказал, что его воинам не заплатили, так что они, грабя папский город, просто возвращали себе то, что папа им недодал. После этого подвига он и уволился с папской службы. Что такое случилось в прелестной златокудрой головке Ричарда II, считающегося самым смазливым королем в истории Англии, что он так страстно возжелал останков Хоквуда, неясно. Наверное, его привлекли продажность и жестокость; сам Ричард II, об ангелоподобности которого свидетельствуют как современники, так и замечательный Уилтонский диптих из Лондонской национальной галереи, на котором король, представленный коленопреклоненным перед Девой Марией, ничем не отличается от ангелов, ее окружающих, был психопат и деспот. В пьесе Шекспира «Ричард II» его печальный конец – король был низложен и заключен в замок Понтефракт (Помфрет у Шекспира), где был убит в возрасте тридцати двух лет, – вызывает сочувствие и даже некоторую симпатию, хотя сам Ричард в пьесе слаб и жесток, коварен и легкомыслен.
Продажность и жестокость Хоквуда красили его не только в глазах современников, но и в глазах потомков. В 1436 году, то есть спустя сорок два года после смерти англичанина, флорентинцы вдруг почему-то решают почтить его память. Они поручают Паоло Учелло написать фреску размером 8,20 на 5,15 метра над кенотафом Хоквуда. Что подвигло их на это, точно неизвестно: считается, что некие стратегические соображения, связанные со спорами о ведении войны. Как бы то ни было, Паоло Учелло создал шедевр, великий памятник-портрет, вариацию на тему конной статуи Марка Аврелия. Кондотьер изображен как памятник себе в буквальном смысле: он на коне гарцует на собственном саркофаге. К скульптуре отсылает монохромность изображения: саркофаг, конь и фигура кондотьера, как его одеяние, так и лицо и руки, виртуозно написаны различными оттенками белого, нарушенного лишь элегантной добавкой красной сбруи. Учелло никогда не видел Джованни Акуто, умершего за год до его рождения, но его изображение, полностью соответствуя как итальянскому прозвищу кондотьера, острый, так и его японскому омофону, воспринимается как портрет. Человек-гарпун: острый крюк носа и острый металлический крюк носков стальных башмаков, продетых в стремена, то и другое опущено вниз. Шедевр Учелло находится в центре ряда средневековых конных рыцарей, начатого конным изображением Карла Великого и продолженного конными рыцарями на порталах готических соборов. Пиком стал Бамбергский всадник, великая скульптура первой половины XIII века. Он, молчаливый и простой, с виду сумрачный и бледный, духом смелый и прямой, рисует образ рыцаря цветущего Средневековья; учелловский человек-гарпун – образ рыцаря Средневековья позднего, переходящего в Ренессанс, который, надо сказать, на рыцарстве был помешан. В дальнейшем ряд будет продолжен фреской Андреа дель Кастаньо с Никколо́ ди Толентино, написанной в пандан Учелло в том же Санта Мария дель Фиоре, Донателловым Гаттамелатой в Падуе и венецианским памятником Коллеони работы Верроккьо, представившим кондотьера впечатляюще монструозно. Далее будут Людовик XIV работы Бернини, Петр I Фальконе, Николай I Клодта, Александр III Трубецкого и множество бронзовых конников конца XIX века и начала XX, коих особенно много в столицах Южной Америки. Закончится же все… нет, не Жуковым Клыкова, как многие подумают, а сорокаметровой статуей Чингисхана из нержавейки, установленной в Монголии на пустыре под названием Цонжин-Болдог в 2008 году. Она – самая большая конная статуя в мире и тоже замечательна.
Чертов Акуто. Положение в 1376 году у папы было хуже некуда. Григорий XI был готов покинуть Рим и снова вернуться в Авиньон, но умер в марте 1377 года. Раз в Риме умер, значит, в Риме и остался – вся Европа именно Катерине Сиенской приписала заслугу окончания Авиньонского пленения. Новый конклав также собрался в Риме, что уже давно не делалось. Французский король сделал все возможное, чтобы проконтролировать, но просчитался.
Выборы нового папы стали ожесточенной, но короткой схваткой проримской и проавиньонской партий. Григорий XI умер 27 марта, а 8 апреля кардиналы уже договорились, выбрав нового папу со стороны: им стал неаполитанец Бартоломео Приньяно, архиепископ города Бари. Это был последний папа без кардинальского чина, его избрание стало своего рода компромиссом. Он не был ни римлянином, ни французом, но сторонники проримской партии приняли его как уроженца Апеннин, а сторонники проавиньонской – потому что он происходил из Неаполя, контролируемого Анжуйской династией, и обучался в Авиньоне. Бартоломео Приньяно, принявший имя Урбана VI, обратил на себя внимание крайней набожностью и видимым отсутствием амбиций. Он был невысок ростом, худ и образован. Взойдя на престол, он повел себя совсем неожиданно для курии, хотя она бы могла учесть, пораскинув мозгами, что Приньяно был неаполитанцем. Вместо того чтобы лавировать, он повел себя резко и бескомпромиссно, что выразилось в принятии решительных мер по ограничению взяток и искоренению злоупотреблений. Этим он выбравших его кардиналов не то чтобы напугал, но оскорбил. Французскому королю Карлу V, принуждавшему его перебраться в Авиньон, он ответил тем, что лишил многих французов кардинальской шапки, а заодно нахамил королеве Неаполя Джованне I, хотя своим избранием в какой-то мере был обязан ее влиянию. За то, что она поддержала Карла V, он отлучил королеву и ее приверженцев от церкви, что очень помогло захватить престол ее племяннику, Карло Дураццо, ставшему неаполитанским королем под именем Карла III Малого. Воцарившись, он тетю упрятал в тюрьму и через некоторое время приказал задушить шелковым шнурком. С Карлом Малым Урбан VI впоследствии тоже смертельно поссорился.