Все слоны, появившиеся в Европе, были связаны с особами королевских кровей, поэтому неудивительно, что в Дании был учрежден орден Слона. История его появления темна. Известно, что король Кристиан I создал некое общество, состоявшее из пятидесяти избранных мужчин и женщин, объявивших своей покровительницей Деву Марию. Членам полагалось носить шейную цепь из изображений белых слонов с кулоном в виде Девы с Младенцем. Слон был выбран как символ благородства, а легенда о том, что орден был учрежден в честь победы неких датских рыцарей во время Крестовых походов над слонами в войске сарацин, выдумана позже. Изначально орден назывался орденом Святой Девы Марии, слон играл второстепенную роль. Реформация в Дании покончила с католическим орденом, так что при короле Фредерике II орден был учрежден заново, причем его эмблемой стала не фигура Девы, а золотой медальон в форме слона. Как союз орден дожил до нашего дня, а орденский знак в виде слона стал высшей национальной наградой Дании. Первым ее обладателем считается, соответственно, король Кристиан I, последним же пока стал президент Южной Кореи Но Му Хён.
Первым слоном в ренессансной Италии стал молодой слоненок, привезенный венецианскими купцами с Кипра в 1479 году феррарскому герцогу Эрколе д’Эсте. Его предлагали купить за 2000 дукатов, но после того, как герцог отказался, слоненка купил маркиз Франческо II Гонзага. Мантенья слона явно видел, поэтому включил изображение слонов в написанную по заказу маркиза великую серию «Триумф Цезаря», теперь находящуюся в собрании английской королевы в Хэмптон-Корт. После серии Мантеньи слоны для ренессансных художников стали знаком величия Древнего Рима. Много слонов в иллюстрациях к энигматичному роману «Гипнэротомахия Полифила», напечатанному в Венеции в 1499 году и ставшему своего рода À la recherche du temps perdu для ренессансных эстетов. Одна из иллюстраций романа изображает слона с испещренным иероглифами обелиском на спине – ее считают источником вдохновения Бернини. Слон на ней – слоненок, и он изображен довольно верно, более правдоподобно, чем у Мантеньи, сделавшего из слоненка гиганта. Затем, уже в самом начале XVI века, замечательный художник Якопо Рипанда, тонкий, умный и ученый, но практически позабытый историей искусств, написал на стене Палаццо деи Консерватори фреску «Нашествие Ганнибала на Рим» с огромным слоном в центре, на котором Ганнибал и восседает.
Фреска «Нашествие Ганнибала на Рим», датируемая 1507–1510 годами, к счастью, была сохранена при перестройке Палаццо деи Консерватори. Рипанда, родившийся в Болонье где-то в 1470-е годы, вряд ли мог видеть слона живьем, скорее всего, позаимствовал его с широко известной гравюры по Мантенье, но 12 марта 1514 года в Рим прибыл настоящий слон. Это был подарок португальского короля Мануэла I Счастливого папе римскому Льву X. В Португалию он прибыл вместе с тремя другими, привезенными из Индии, и звали его Ханно, так как на языке малаялам, распространенном на западе Индии, aana значит «слон». Ханно был альбиносом, что редкость, поэтому именно он и был выбран в качестве подарка папе. Родился он около 1510 года, так что при прибытии в Рим ему было четыре года, что по слоновьим меркам ранняя юность – все это известно из многочисленных сообщений. Итальянцы переделали его в Annone: выговорить легче, а заодно и значимо, так как Annone (в русской транскрипции «Ганон») звали одного из карфагенских военачальников во время Первой Пунической войны. Анноне стал героем дня и года, он был умен, покладист, танцевал перед папой в Кортиле Бельведере. Поселили его в специально сооруженном помещении недалеко от Кастель д’Анджело в районе Борго, куда к Анноне сбегался весь Рим посмотреть на него. Интерес к нему вышел за пределы города: сохранились письма маркиза и маркизы мантуанских, Франческо Гонзаги и Изабеллы д’Эсте, в которых они просят сообщить подробности об Анноне. Бедный слон недолго наслаждался славой и близостью к папе. Через два года после приезда в Рим он заболел. Врачи, определившие несварение желудка, дали ему слабительное, после чего Анноне умер 8 июня 1516 года. Папа присутствовал при его кончине и, приказав его похоронить в Кортиле дель Бельведере, среди великих античных скульптур, там выставленных, собственноручно написал ему эпитафию на латыни. Слава белого слона не умерла вместе с ним. В Библиотеке Эскориала хранится книга набросков португальского миниатюриста Франсиско д’Олланда, жившего в Риме несколько десятилетий спустя после смерти Анноне. Португалец был человеком известным, общался с пожилым Микеланджело, о чем оставил интереснейшие сообщения. Один из набросков сделан с фрески, которой могила Анноне, нынче утраченная, была украшена, а под ним полностью воспроизведена длинная папская эпитафия. По сообщению д’Олланда, фреска была исполнена самим Рафаэлем.
La basilica di Santa Maria sopra Minerva © Дмитрий Сироткин, 2024
Анноне посвящали стихи, до нас дошло множество его описаний и изображений, в том числе и рисунок, хранящийся в Государственных музеях в Берлине и считающийся копией с Рафаэля. На нем слон изображен вместе с погонщиком и прислужником; считается, что оригинал Рафаэля был сделан с натуры и был его парадным портретом, в дальнейшем бесконечно копируемым. Фреска над могилой в Кортиле дель Бельведере, известная по наброску д’Олланда, является вариацией этого рисунка. Анноне присутствует на дверях в Станца делла Сеньятура, в интарсии Джованни Барриле, выложенной по утраченному рисунку Рафаэля, его лепной рельеф-портрет с погонщиком на спине украшает Лоджиа ди Рафаэлло и там же, в одной из фресок первой секции, Анноне можно видеть в «Сотворении животных». Анноне попал в святая святых Ватикана, в папские покои, и можно сказать, что Рафаэль изображал Анноне чуть ли не столь же часто, как и папу Льва X, и гораздо чаще, чем Бальдассаре Кастильоне. Из Ватикана Анноне пошел гулять по Риму: его лепное изображение красуется на фронтоне чудного Палаццо Бальдассини на Виа делле Коппелле, построенного по проекту Антонио да Сангалло иль Джоване, а в саду Вилла Мадама в честь его воздвигнут фонтан по проекту Джованни да Удине в виде Аннониевой физиономии, очень славной. Среди остальных гравюр и рисунков особо выделяется лист с четырьмя набросками Анно в разных позах из Эшмолеан Музеум в Оксфорде, приписываемый Джулио Романо. После всего перечисленного становится ясно, что римские слоны – лучшие в мире. Анноне, римлянин цейлонского происхождения, самый важный и славный слон на свете, а может быть, даже и самый важный и славный из всех четвероногих самцов со дня творения: кто из них может похвастаться портретом работы Рафаэля? Все остальные животные, им изображенные, имени не имеют.
Я специально написал «четвероногих самцов», потому что у Анноне есть соперница, слониха. Она родилась на Цейлоне в 1630 году, а в 1637-м была привезена в Амстердам. Кажется, она была первым слоном в Амстердаме, и Амстердам сошел от нее с ума, как Рим от Анноне. Слониху назвали Ханскен, то есть дали ей уменьшительно-ласкательное женское прозвище, идущее все от того же aana. Рембрандт в нее просто влюбился, сделал несколько портретных рисунков, лучший из которых находится в венской Альбертине. Он также включил ее изображение – при сравнении с венским рисунком убедительно показывает, что это именно портрет – в гравюру «Адам и Ева» 1638 года. На ней прародители, обычно представляемые как совершеннейшие из людей, похожи на пещерных людей, в которых начинает пробуждаться, еле-еле, самосознание. Гравюра замечательна, по выразительности, опровергающей все привычные стандарты – рембрандтовские Адам и Ева и сейчас-то шокируют, а что уж говорить о XVII веке, – она будет порадикальней «Черного квадрата», а по уровню интеллектуализма так и далеко его превосходит. Необычна она и с точки зрения иконографии. Вокруг Адама и Евы в раю часто помещали животных, то да се символизирующих, иногда, как в гравюре Дюрера, набирался целый зверинец, но ни у кого при грехопадении не присутствует, как у Рембрандта, слон, один-одинешенек, без даже какой-либо мыши завалящей. Точнее – слониха, потому что слоновьему появлению в раю мы обязаны Ханскен. Слониха на гравюре явно куда-то спешит, вздернув хобот, что сообщает ей победоносный вид. Рембрандт, очарованный прелестями слонихи, явно тут же прочитал все, что о слонах говорилось, и узнал – или освежил в памяти, – что слоны, в первую очередь мужские особи, страшно стыдливы и о продолжении рода не заботятся, поэтому самкам приходится прилагать невероятные усилия, чтобы склонить их к соитию. Низколобая Ева на гравюре явно более продвинута, чем Адам, совсем уж ничего не соображающий. Ева явно поняла, что яблоко в себе таит неизъяснимые наслажденья, бессмертья, может быть, залог, ибо какое же бессмертье без смерти? Одна тупая вечность, комнатка, эдак вроде деревенской баньки, закоптелая, а по всем углам пауки. От скуки сдохнешь. Это она и объясняет Адаму, совсем дурошлепу. Невинность так походит на глупость. Слониха же, уже сталкивавшаяся с той же коммуникативной проблемой, что стоит перед ее коллегой по гендеру, спешит с ободрением.
Другая странность в гравюре – изображение змея, который дракон. Обе рептилии – дракон ведь вроде как тоже холоднокровное наземное позвоночное, только летающее; но есть летучие драконы, род ящериц из семейства агамовых – символизируют дьявола. Летучие драконы, кстати, обитают по большей части на островах Малайского архипелага, чаще всего в XVII веке посещаемого голландцами и португальцами. Голландцы более внимательны, чем португальцы, поэтому они первыми из европейцев на летучих драконов из семейства агамовых обратили внимание. В Ветхом Завете, однако, сказано: «змей» – с дьяволом ветхозаветного змея уже христианство связало. Дракона Рембрандт ввел, судя по всему, опять же следуя рассказам о слонах, которые с драконами были в непримиримой вражде, о чем говорят Аристотель, Плиний и все бестиарии, их повторяющие; впрочем, в непримиримой вражде они были и со змеями. Изображение слона на заднем плане является объяснением, почему змей явлен в виде дракона, – это отмечают все современные исследователи, связывающие гравюру с триумфальными гастролями Ханскен в Амстердаме. Антагонизм слона и дракона вступает в противоречие с тем, что в данном случае намерения дьявола совпадают с желанием слонихи. Но тогда как читать гравюру, что выражает задранный вверх хобот рембрандтовского четвероногого, радость или угрозу? А как хочешь, так и читай. Впрочем, учти, что это Ханскен и дама, то скорее всего изображена радость женской солидарности, а не проклятие дьяволу: стыдлив-то слон, а не слониха.