– А что именно их не устраивает?
– Они недовольны тем, что их поселили далеко от других колонистов из Хартума, – пояснил он.
– Корабль имеет в длину всего лишь несколько сотен метров, – напомнил я. – А информацию о расселении пассажиров в любой момент можно получить через ЭЗК. У них не должно быть никаких сложностей с поисками друг друга.
– Лично я это понимаю, – ответил Гутьеррес. – Перелеты будет легче переносить, если у нас будет возможность объединиться в наши привычные группы.
– Именно поэтому мы так не поступаем, – пояснил я. – Вы же знаете, что, как только мы опустимся на Роанок, среди нас не будет ни хартумцев, ни эрийцев, ни киотцев.
Я посмотрел на Хайрама Йодера, и тот кивнул в ответ.
– Мы все станем роанокцами. И пора, не откладывая, начать становиться ими. Нас всего две тысячи пятьсот человек. Маловато для того, чтобы разбиться на десять отдельных племен.
– Очень верная мысль, – отозвалась Мария Черная с Руси. – Но я не думаю, что наши поселенцы смогут быстро забыть, откуда прибыли.
– Об этом я даже не думаю, – ответил я. – Да я и вовсе не хочу, чтобы они забыли, где их прародина. Но надеюсь, что они будут думать не о прошлом, а о настоящем. Вернее, о ближайшем будущем.
– Колонисты здесь олицетворяют свои миры, – вставил Трухильо.
– Имеет смысл поступить именно так, – с намеренной неопределенностью сказала Джейн. – По крайней мере, на данный момент. А оказавшись на Роаноке, мы сможем вернуться к этому вопросу.
Все собравшиеся несколько секунд думали над смыслом сказанного.
Затем руку подняла Марта Пиро с колонии Чжунго.
– Прошел слух, что вместе с нами на Роанок летят два обинянина, – сказала она.
– Это не слух, – ответил я, – а чистая правда. Хикори и Дикори, можно сказать, члены нашей семьи.
– Хикори и Дикори? – переспросил Ли Чен с Франклина.
– Так назвала их наша дочь Зои, когда была маленькой, – объяснил я.
– Если позволите, я хотела бы спросить, как это может быть: два обинянина – и вдруг члены вашей семьи? – продолжала допытываться Пиро.
– Наша дочь держит их вместо домашних животных, – рубанула Джейн.
Ее слова вызвали несколько напряженный смех. А я решил, что дело не так уж плохо. После часа непрестанных, не слишком тонко замаскированных нападок со стороны Трухильо, слава людей, способных держать при себе в роли слуг или просто для развлечения грозных иноплеменных существ, могла пойти нам только на пользу.
– Вы обязательно, обязательно должны выкинуть этого сукина сына Трухильо в открытый космос! – воскликнула Савитри после того, как комната опустела.
– Успокойся, – попросил я. – Просто некоторые люди не могут ни есть, ни спать, если не руководят чем-нибудь или кем-нибудь.
– Гутьеррес, Черная и Трухильо сколачивают свою собственную политическую партию, – сказала Джейн. – И, конечно, Трухильо уже примчался к Кранджичу и сейчас излагает ему подробности собрания. Они успели прекрасно спеться друг с другом.
– Но нам это не грозит никакими проблемами, – заметил я.
– Не грозит, – согласилась Джейн. – Похоже, что никто из остальных депутатов не питает большой симпатии к Трухильо, а рядовые колонисты все еще грузятся на борт. У него не было времени, чтобы познакомиться с кем-либо, кто не с Эри. Но даже будь у него время, все равно он не имел бы шансов добиться у ДК нашей замены. Секретарь Белл ненавидит Трухильо еще с тех пор, как они оба представляли свои планеты. Воспользоваться его идеей и поставить нас во главе колонии – такое она могла устроить лишь для того, чтобы лишний раз щелкнуть его по носу.
– Генерал Райбики предупреждал нас, что эта история серьезно связана с политикой, – напомнил я.
– Генерал Райбики имеет обыкновение недоговаривать многое из того, что нам следовало бы знать, – бросила Джейн.
– Возможно, так оно и есть, – кивнул я. – Но здесь он сказал правду. И, как бы то ни было, давай не будем слишком сильно волноваться из-за этого. У нас полно дел, а после того, как «Магеллан» отчалит от станции «Феникс», их станет еще больше. Так вот, что касается дел: я обещал Зои сегодня свозить ее на Феникс. Кто-нибудь хочет отправиться со мной? Пока что в составе экспедиции я, Зои и двойняшки-обиняне.
– Я, пожалуй, пропущу, – сказала Савитри. – Мне надо привыкнуть к Хикори и Дикори.
– Но ведь ты знакома с ними уже семь лет, – удивился я.
– Да, – согласилась Савитри. – Семь лет – по пять минут общения зараз. Мне необходимо поработать над техникой продолжительных свиданий.
– Замечательно.
Я повернулся к Джейн:
– А какие планы у тебя?
– У меня назначена встреча с генералом Сциллардом. Он хочет получше разобраться в ситуации.
Сциллард являлся ни больше ни меньше командующим Специальными силами.
– Ладно, значит, ты тоже отпадаешь, – подытожил я.
– А что вы собираетесь там делать? – спросила Джейн.
– Мы отправляемся навестить родителей Зои, – ответил я. – Тех, других.
Я стоял перед могильной плитой, на которой были высечены имена отца Зои, ее матери и самой Зои. Дата смерти Зои, определенная на основе ошибочного предположения, что она погибла во время нападения на колонию, была, как мы прекрасно знали, неверна, как, впрочем, и дата смерти ее отца (хотя эта ошибка была не столь очевидной). Конец жизненного пути ее матери был обозначен точно. Зои присела на корточки, чтобы вплотную приблизиться к этим именам. Хикори и Дикори включили свои электронные личности, чтобы испытать десятисекундный экстаз от сознания того, что они находятся возле итоговой вехи жизненного пути Бутэна. Сейчас, отключив имитаторы, они с безразличным видом стояли поодаль.
– Я помню, как была здесь в прошлый раз, – сказала Зои.
Букетик цветов, который она принесла, лежал на могильном камне.
– Это было в тот самый день, когда Джейн спросила меня, хочу ли я жить вместе с вами – с нею и с тобой.
– Да, – отозвался я. – Ты узнала, что будешь жить со мной, даже раньше, чем я сам узнал, что буду жить с тобой и с Джейн.
– Но я-то думала, что у тебя и Джейн любовь. Что вы давно уже решили жить вместе.
– Насчет любви ты не ошибалась, – подтвердил я. – И жить вместе мы решили уже давно. Но все это было очень непросто.
– Все в нашей маленькой семье непросто, – вздохнула Зои. – Тебе восемьдесят восемь лет. Джейн на год старше меня. А я – дочь предателя.
– Ко всему прочему, ты единственная девочка во вселенной, имеющая личный эскорт из обинян, – добавил я.
– Кстати, о сложностях, – сказала Зои. – Днем я нормальный ребенок. А по ночам превращаюсь в объект поклонения целой иноплеменной расы.
– Бывает положение и похуже.
– Наверное, – кивнула Зои. – А вы считали, что, раз мне поклоняется разумная раса, я буду все время отлынивать от домашних дел? Не надейтесь, я это хорошо замечала.
– Мы не хотели, чтобы это вскружило тебе голову, – коротко объяснил я.
– Спасибочки, – бросила она и указала на надгробный камень. – Даже с этим куда сложнее, чем у нормальных людей. Я жива, а вместо моего отца здесь захоронен его клон. Единственный настоящий человек из всех троих, кто тут якобы лежит, – моя мать. Моя родная мать. Все это очень, очень непросто.
– Мне очень жаль…
Зои пожала плечами:
– Я к этому давно привыкла. И в основном это не так уж плохо. К тому же расширяет кругозор, скажешь – нет? Когда я в школе слушала, как Анджали или Чадна жаловались на сложности своей жизни, я думала: девочки, да вы и понятия не имеете, что такое настоящая сложность.
– Рад, что ты научилась так хорошо справляться с этим.
– Я стараюсь. И должна признаться, что тот день, когда вы с Джейн сказали мне правду о папе, был не самым лучшим в моей жизни.
– Нам он тоже не доставил радости. Но мы решили, что ты имеешь полное право знать правду.
– Я знаю. – Зои встала. – Но ведь ты должен понимать, что это значит: проснуться утром, считая своего родного отца простым ученым, а ложась спать – знать о том, что это вовсе не так и что он мог бы истребить всю человеческую расу. От такого у кого угодно голова пойдет кругом.
– К тебе твой отец относился хорошо. Кем бы он ни был и что бы еще он ни делал, тебя он воспитывал правильно.
Зои шагнула ко мне и обняла.
– Спасибо, что привез меня сюда. Ты хороший парень, девяностолетний папаша.
– А ты – отличный ребенок, взрослеющая дочь, – ответил я. – Ну что, пойдем?
– Еще секундочку.
Она вернулась к могильному камню, быстро опустилась на колени и поцеловала плиту. Затем встала и вдруг сделалась похожей на самое себя – на подростка, охваченного бурей чувств.
– Я поступила так, когда была здесь в прошлый раз. Мне хотелось посмотреть, испытаю ли я сейчас то же самое, что и тогда.
– Ну и?
– Да, – отозвалась необычно притихшая Зои. – Ладно, пойдем.
Мы направились к воротам кладбища; я достал из кармана ЭЗК и вызвал такси.
– Как тебе нравится на «Магеллане»? – спросил я Зои.
– Очень интересно. Я ведь давно не бывала на космическом корабле и совсем забыла, как там и что. А какой он большой!
– Но ведь нужно где-то разместить две с половиной тысячи колонистов и все, что они везут с собой.
– Я понимаю, – махнула рукой Зои. – Просто говорю, что он большой. Хотя теперь он уже начинает заполняться. Туда прибывают колонисты. Я уже познакомилась с несколькими. В смысле – моих лет.
– Кто-нибудь тебе понравился? – поинтересовался я.
– Парочка нашлась, – ответила Зои. – А одна девочка, похоже, очень хочет со мной подружиться. Гретхен Трухильо.
– Ты сказала – Трухильо?
Зои кивнула:
– Да. А в чем дело? Ты ее знаешь?
– Возможно, я знаком с ее отцом.
– Мир тесен, – философски заметила Зои.
– И скоро станет еще намного теснее, – добавил я.
– Хорошо подмечено. – Зои огляделась вокруг. – Интересно, я когда-нибудь попаду сюда хоть еще разок?
– Ты отправляешься всего лишь в новую колонию, – ответил я, – а не на тот свет.