Джейн кивнула:
– Не могу представить себе, чтобы какое-нибудь травоядное животное с такой настойчивостью пыталось бы прорваться внутрь. А эти видят нас, чуют нас и хотят забраться к нам, чтобы выяснить, что мы из себя представляем. Мы, в свою очередь, должны узнать, что представляют собой они и сколько их.
– Если это хищники, то их не должно быть очень много, – поразмыслил я. – Перебор с хищниками привел бы к истреблению всей добычи.
– Да, – согласилась Джейн. – Но это не объясняет нам, сколько их, могут ли они представлять опасность и какую. Мы знаем только, что они ведут ночной образ жизни, что они крупные и лишь немного не достают до верхнего края контейнера, и достаточно умны, чтобы догадаться начать подкоп. И мы не можем позволить людям переселяться на фермы, пока не выясним, какую угрозу представляют собой эти твари.
– Но ведь наши люди вооружены.
Среди наших грузов было и немалое количество древних винтовок и боеприпасов к ним, не имевших никакого отношения к нанотехнологиям.
– Да, огнестрельное оружие у них есть, – ответила Джейн. – Но большинство не имеют ни малейшего представления о том, как им пользоваться. Прежде чем попасть в зверя, они перестреляют друг друга и самих себя. К тому же опасность угрожает не только людям. Я больше беспокоюсь о домашней скотине. Мы просто не можем себе позволить кормить коровами хищников. По крайней мере сейчас.
Я окинул взглядом расчищенное пространство, ограниченное зарослями кустарника. Один из меннонитов обучал нескольких других колонистов вождению старомодного трактора. Поодаль от них группа поселенцев брала пробы почвы, чтобы проверить в лаборатории, насколько она подходит для наших зерновых культур.
– Это не может продолжаться долго, – сказал я Джейн. – Люди и так уже жалуются, что мы все время держим их взаперти в поселке.
– Чтобы выследить тварей, много времени не понадобится. Сегодня же ночью я возьму Хикори и Дикори, и мы засядем на контейнерах. Зрение обинян охватывает инфракрасный диапазон, так что, когда появятся звери, они их заметят.
– А ты?
Джейн пожала плечами. После того как во время перелета на «Магеллане» выяснилось, что ее тело подвергли усовершенствованию, она мало разговаривала о своих вновь обнаруживающихся способностях. Но можно было не сомневаться в том, что к их числу относится и расширение оптического диапазона.
– Что же ты намерена делать, когда увидишь их?
– Сегодня – ничего. Я хочу всего лишь получить представление о том, сколько их и как они выглядят. А потом уже будем решать, что с ними делать. Но до тех пор мы должны позаботиться, чтобы все за час до заката возвращались домой, а те, кто днем выходит за пределы поселка, имели вооруженную охрану.
Она кивнула в сторону своих помощников-людей.
– Эти двое обучены владеть оружием, в команде «Магеллана» найдется еще несколько. С этого и начнем.
– И никаких построек посреди чистого поля, пока мы не разберемся в обстановке полностью, – добавил я.
– Совершенно верно, – кивнула Джейн.
– До чего же забавным будет следующее заседание совета.
– Я заставлю их понять, что к чему, – пообещала Джейн.
– Нет, этим придется заняться мне. Тебя и так уже считают чуть ли не пугалом. И я не хочу, чтобы народ думал, будто ты всегда сообщаешь только дурные вести.
– Меня это нисколько не беспокоит.
– Я знаю. Но из этого вовсе не следует, что ты всегда должна рассказывать о неприятностях.
– Ну и ладно. В таком случае ты можешь сказать, что я рассчитываю очень скоро выяснить, представляют ли эти твари опасность, и если да, то какую. Так им будет легче перенести очередной удар.
– Будем надеяться, – вздохнул я.
– Неужели у нас нет никакой информации об этих существах? – спросил Манфред Трухильо.
Вместе с ним и капитаном Зейном я направлялся к информационному центру поселка.
– Нет, – ответил я. – Мы даже не знаем, как они выглядят. Но Джейн собирается выяснить это нынче ночью. Пока что единственные существа, о которых мы хоть что-то знаем, – это те крысы, что шныряют возле столовой.
– Фугли, – вставил Зейн.
– Что? – удивился я.
– Фугли, – повторил Зейн. – Такое название придумали им подростки. Потому что они чертовски уродливы.
– Хорошее название, – кивнул я. – Вот только мне кажется, что нельзя получить полное представление о биосфере планеты по одному фуглю, который почему-то дался в руки.
– Я знаю, что вы превыше всего цените осторожность, – сказал Трухильо. – Но люди начинают беспокоиться. Мы приволокли их в место, о котором они ничего не знают, сказали, что они никогда больше не увидят своих родных и друзей, а потом на целых две недели лишили их возможности хоть чем-нибудь заниматься. Мы понятия не имеем, где находимся и что нас ждет. Необходимо предоставить людям возможность сделать следующий шаг к нормальной жизни, а не то они всерьез решат, что обречены всю жизнь вести такое существование.
– Все это понятно, – ответил я. – Но вы же не хуже меня знаете, что в этом мире у нас нет ровным счетом ничего. Вы обладаете той же информацией, что и я. Неизвестно, кто проводил, извините за выражение, исследование этой планеты, но ясно, что он потратил на него не более десяти минут. Мы знаем основные биохимические характеристики планеты, но это чуть ли не все. У нас почти нет информации о флоре и фауне, вернее, даже о том, есть ли здесь деление на флору и фауну. Мы не знаем, будут ли на здешней почве расти наши сельскохозяйственные культуры. Мы не знаем, какие из местных организмов пригодны в пищу и есть ли здесь хоть что-то съедобное или годящееся для чего-нибудь. У нас нет абсолютно ничего из той информации, которую Департамент колонизации обычно предоставляет будущим колонистам. Мы должны собственными силами получить все эти сведения, прежде чем перейдем к расселению, но, к сожалению, здесь перед нами очень и очень много трудностей.
Мы добрались до информационного центра – так громко именовался разгруженный контейнер, приспособленный для чрезвычайно важной цели.
– Прошу. После вас, – сказал я, придержав первую дверь для Трухильо и Зейна, и закрыл ее за собой на специальный замок. Дверь сразу же стала совершенно незаметной – вся стена обрела ровный, глубоко черный цвет – это включилась наносистема, без чего нельзя было бы открыть внутреннюю дверь. Наномеханическая оболочка, покрывавшая стены, потолок и пол контейнера, улавливала и поглощала все виды электромагнитного излучения. Человеку, впервые попавшему в это помещение, неизбежно становилось жутковато – казалось, что ты попал в самое сердце ничего.
Изобретатель системы ждал за второй дверью.
– Администратор Перри, капитан Зейн, мистер Трухильо, – высокопарно приветствовал нас Джерри Беннетт, – рад видеть вас в моем маленьком черном ящике.
– Как работает система? – спросил я.
– Прекрасно. – Беннетт указал на потолок. – Никакого излучения ни оттуда, ни туда. Шредингер[5] сдох бы от зависти. Но мне нужны аккумуляторы. Этих не хватает. Вы просто не поверите, как система жрет энергию. Не говоря уже обо всем остальном оборудовании.
Беннетт указал на стоявший посередине стол. Благодаря системе нанороботехнической защиты здесь находилось единственное на Роаноке место, где можно было соприкоснуться с технологией, опередившей уровень середины двадцатого века на Земле, не считая, конечно, производства энергии, которое не пришлось переводить на ископаемое топливо.
– Я подумаю, что можно сделать, – пообещал я. – Но ведь чудотворец у нас не я, а вы, Беннетт.
– Нет, – он мотнул головой, – я всего лишь обычный «ботаник». Вот данные о почве, которые вы просили.
Он подвинул мне ЭЗК, и я незаметно погладил ее, прежде чем взглянуть на экран.
– На мой взгляд, новости хорошие – образцы почвы, которые я успел обработать, в целом годятся для наших растений. В почве нет ничего такого, что могло бы убить их или помешать росту, по крайней мере из химических веществ. И еще в каждом из образцов было полно всякой живности.
– Это плохо? – заволновался Трухильо.
– Помилуйте! – воскликнул Беннетт. – Все мои агрономические знания ограничиваются теми статьями из справочников, которые я прочел, пока возился с образцами. На Фениксе у жены был небольшой садик, и она вроде бы считала, что всякие там жучки-червячки – это хорошо, потому что они помогают земле дышать. Кто знает, возможно, она права.
– Она права, – подтвердил я. – Наличие изрядного количества биомассы обычно считается хорошим признаком.
Трухильо взглянул на меня, не скрывая скепсиса.
– Послушайте, я как-никак содержал ферму, – предупредил я его вопрос. – Но мы не знаем, как эти существа отреагируют на появление наших растений. Ведь мы же вводим в биосферу совершенно новые виды.
– В сельском хозяйстве вы разбираетесь намного лучше меня, так что я пойду дальше, – продолжал Беннетт. – Вы спрашивали, есть ли какой-нибудь способ переделать нашу аппаратуру, заменив беспроводные соединения контактными, чтобы мы могли ее использовать. Вам нужен длинный ответ или устроит и короткий?
– Давайте начнем с короткого, – предложил я.
– Пожалуй, что не сможем, – сказал Беннетт.
– Ладно, – кивнул я, – теперь можно перейти и к длинному ответу.
Беннетт протянул руку, взял со стола ЭЗК, с которой заранее снял нижнюю крышку, и вручил мне.
– Вот вам ЭЗК. Совершенно стандартное изделие технологии Союза колоний. Вы видите здесь все компоненты: процессор, монитор, устройство памяти, беспроводной передатчик, позволяющий осуществлять связь с другими ЭЗК, а также между компонентами данного устройства. Ни один из компонентов не имеет физического контакта ни с одним из других. Все взаимодействие осуществляется без проводов.
– Но почему они решили делать именно так? – спросил я, вертя ЭЗК в руках.
– Потому что это дешево, – ответил Беннетт. – Микроскопические передатчики делаются почти что из ничего. И обходятся гораздо дешевле, чем материалы, которые потребовались бы для поддержания электрического контакта. Они тоже очень недороги, но разница все же весьма заметна. Так что почти каждый изготовитель идет именно по этому пути. А его диктует бухгалтерия. Токопроводящие контакты в ЭЗК используются лишь для передачи энергии от источника питания к отдельным модулям, но тоже из соображений стоимости.