– Я не собираюсь пудрить моим людям мозги и говорить, будто Джо погиб в результате случайного нападения животного, – заявил Гутьеррес.
– Никто и не говорит, что нужно врать, – сказал я. – Скажите правду: что следом за стадами фантов идут хищники, что они очень опасны и что до особого разрешения никто не должен гулять в лесу или вообще удаляться в одиночку от Хорватграда без крайней на то необходимости. Но о подробностях пока что следует умалчивать.
– Но почему? – не унимался Гутьеррес. – Эти твари представляют для нас реальную опасность. Они уже убили одного из нас. Убили и сожрали! Мы обязаны подготовить людей.
– Дело в том, что, когда люди отправляются охотиться на какое-нибудь существо, обладающее мозгами, они зачастую ведут себя крайне неразумно, – пояснила Джейн. – Точно так же, как вы сейчас.
– Я вовсе не считаю свое поведение неразумным, – огрызнулся Гутьеррес, смерив Джейн яростным взглядом.
– Тогда ведите себя разумно, – отрезала Джейн, – потому что могут быть серьезные последствия. И не забывайте, Гутьеррес, что это государственная тайна.
Гутьеррес умолк, но было видно, что он кипит от гнева.
– Послушайте, – снова заговорил я. – Если эти существа разумны, то думаю, что помимо всего прочего мы несем перед ними определенную ответственность. Прежде всего мы не имеем права истреблять их из-за трагедии, явившейся, возможно, следствием недоразумения. И если они разумны, то нам, может быть, удастся внушить им, что лучше всего для них будет держаться от нас подальше.
Я протянул руку, и Трухильо вложил мне в ладонь острие.
– Помилуй бог, вы же видите, чем они пользуются.
Я помахал наконечником копья.
– Даже с теми примитивными ружьями, которые вы вынуждены здесь использовать, нам будет раз плюнуть уничтожить их всех до одного. Но я хотел бы постараться не делать этого, если найдется другой выход.
– Позвольте мне осветить сложившееся положение с другой позиции, – по-парламентски велеречиво заговорил Трухильо. – Вы просите нас скрыть принципиально важную информацию от уполномочивших нас людей. Я – и, думаю, присутствующий здесь Пауло не в меньшей степени – беспокоюсь из-за того, что сокрытие этой информации снижает безопасность наших людей, поскольку они не представляют в полной мере, с чем им придется иметь дело. Подумайте хотя бы о том, где мы все сейчас находимся. Мы забились в грузовой контейнер, покрытый маскировочным материалом, чтобы нас не могли заметить, а причина в том, что наше правительство скрыло от нас жизненно важные сведения. Колониальное правительство сделало из нас дураков. Это и есть та причина, по которой мы вынуждены жить как в каменном веке, а не как подобает цивилизованным людям. Только не сочтите за обиду, – добавил он, обернувшись к Хайраму Йодеру.
– Не тревожьтесь, – успокоил его Йодер.
– Я, собственно, хочу сказать, что верховное правительство этими тайнами причинило нам колоссальные неприятности, – продолжал Трухильо. – Так с какой же стати мы должны вести себя так же по отношению к нашим согражданам?
– Я не намерен сохранять это в тайне на веки вечные, – пояснил я. – Но сегодня нам не хватает информации о величине реальной угрозы, исходящей от этих существ, и я хотел бы иметь возможность все выяснить без помех со стороны людей, свихнувшихся от страха перед прячущимися в кустах роанокскими неандертальцами.
– Вы полагаете, что наши люди свихнутся от страха? – вскинулся Трухильо.
– Был бы очень рад ошибиться. Но лучше перестраховаться, чем поступать опрометчиво.
– Поскольку выбора у нас, похоже, нет, давайте перестраховываться, – кисло заметил Трухильо.
– Боже! – воскликнула Джейн.
Я отметил в ее голосе необычную ноту: раздражение.
– Трухильо, Гутьеррес, попытайтесь пошевелить вашими треклятыми мозгами. Мы ведь вовсе не были обязаны говорить вам все это! Когда Марта нашла Лунга, она и понятия не имела, что именно она видит. Из всех вас только Йодер понял, что случилось, да и то лишь потому, что ему показали труп. Если бы мы не созвали вас сюда, вы так ничего и не узнали бы. Я могла упаковать труп и похоронить его не открывая, и никто из вас не догадался бы, зачем и почему это сделано. Но мы не хотели ничего от вас скрывать, мы знали, что должны поделиться с вами информацией. Мы настолько верим в ваш разум, что говорим вам то, что смело могли и не говорить. Но доверьтесь и нам, когда мы просим вас выждать некоторое время и не сообщать все сразу колонистам. Мы просим не слишком много.
– Все, что я вам сейчас говорю, подпадает под действие закона о государственной тайне, – торжественно сказал я.
– А что, у нас есть государство? – осведомился Джерри Беннетт.
– Джерри… – На сей раз мой тон был укоризненным.
– Извините. Так в чем же дело?
Я рассказал Джерри о местных жителях и о собрании совета, прошедшем минувшей ночью.
– Ну и дичь! – воскликнул Джерри. – И что же вы хотите от меня?
– Просмотрите все имеющиеся файлы об этой планете. И сообщите мне о любом, даже самом незначительном признаке того, что Союз колоний имел хоть какое-то представление об этих парнях с копьями. Пусть даже этот признак будет самым косвенным и спорным.
– Ничего определенного о них не сказано, – ответил не задумываясь Беннетт. – Это я точно знаю. Ведь я же прочитал все, что для вас распечатывал.
– Я ищу вовсе не прямые ссылки, а какие-нибудь намеки на то, что их кто-нибудь обнаружил или догадывался об их существовании.
– Вы полагаете, что СК намеренно уничтожил сведения о том, что на этой планете имеется разумная жизнь? Но зачем такое могло им понадобиться?
– Не знаю, – честно сознался я. – Не думаю, что это имело какой-то смысл. Но ведь в отправке нас совсем не на ту планету, о которой шла речь, а потом и полной изоляции от всей вселенной тоже не видно особого смысла, верно?
– Знаете, братец, тут вы попали в самую точку, – сказал Беннетт и добавил после непродолжительного раздумья: – Насколько глубоко я, по-вашему, должен рыть?
– Как можно глубже. А в чем дело?
Беннетт схватил лежавшую в сторонке ЭЗК и вызвал файл.
– Союз колоний использует для всех своих документов стандартный формат файла, – пояснил он. – Текст, изображение, звук – все сводится к одному формату. И среди многого другого этот формат позволяет проследить изменения содержимого файла при редактировании. Допустим, вы составляете какой-то проект, отправляете его начальнице, та вносит поправки, документ возвращается к вам, и вы ясно видите, где и как она правила ваш труд. Все изменения сохраняются в метаданных. И заметить их нельзя, если не включить специально режим отслеживания изменений.
– Значит, какое бы редактирование ни проводилось, первичные данные все равно сохранятся в документе? – спросил я.
– Могут сохраниться, – поправил меня Беннетт. – По правилам СК, из окончательных вариантов официальных документов метаданные должны удаляться. Но ведь придумать правило – одно дело, а заставить людей выполнять его – совсем другое.
– В таком случае займитесь этим. Я хотел бы, чтобы вы изучили все, что у нас есть. И постарайтесь не обижаться, что я терзаю вас, как здоровенная заноза в заднице.
– Ерунда, – отмахнулся Беннетт. – С пакетными командами все делается запросто. А потом останется всего лишь правильно задать поисковые параметры. Больше мне ничего не потребуется.
– Считайте меня вашим должником, Джерри.
– Вы серьезно? В таком случае подыщите мне помощника. Я ведь единственный программист и оператор на всю колонию – работы до черта. Вот и торчу в коробке с утра до ночи. Было бы неплохо заиметь компанию.
– Я займусь этим, – пообещал я. – А вы займитесь тем.
– Заметано! – бодро воскликнул Беннетт и сделал прощальный жест.
Выйдя наружу, я увидел быстро приближавшихся Джейн и Хайрама Йодера.
– У нас проблема, – сказала Джейн. – И серьезная.
– Что случилось?
Джейн кивнула Хайраму.
– Нынче утром мимо моей фермы прошли Пауло Гутьеррес и еще четверо, – сказал Хайрам. – Все с винтовками. Направлялись к лесу. Я спросил его, что он затеял, а он сказал, что пошел с друзьями на охоту. Я тогда спросил, на кого же он намерен охотиться, а он сказал, что я и сам это отлично знаю. И предложил мне пойти с ними. Я ему ответил, что моя религия не позволяет отнимать жизнь у разумных существ, и попросил его остановиться, не нарушать ваш приказ и не убивать разумных существ. А он рассмеялся, и они все ушли в лес. Они и сейчас в лесу. Администратор Перри, я думаю, что они хотят убить как можно больше этих существ – всех, какие им попадутся.
Йодер проводил нас к тому месту, где охотники вошли в лес, и сказал, что подождет у опушки. Мы с Джейн принялись искать следы.
– Вот оно.
Джейн указала на отпечаток подошвы ботинка. Пауло и его ребятки либо вовсе не пытались скрывать свой путь, либо пытались, но не имели ни малейшего понятия о том, как заметать за собой следы.
– Идиоты, – проворчала Джейн и кинулась за ними, без раздумья перейдя на свою вновь обретенную повышенную скорость передвижения. Я последовал за ней – однако не так быстро и далеко не настолько бесшумно.
Я догнал ее примерно через километр.
– Не делай так больше, – сказал я, отдуваясь. – У меня, похоже, легкие вот-вот разорвутся.
– Тише, – одернула меня Джейн.
Я замолчал. Слух Джейн, несомненно, стал настолько же лучше, насколько увеличилась и скорость передвижения. Я постарался заглатывать воздух хотя бы без хрипа. Постояв немного, Джейн двинулась на запад, и тут до нас донесся выстрел, а потом еще три подряд. Джейн понеслась на звуки. Я последовал за нею со всей возможной быстротой.
Пробежав еще с километр, я оказался на поляне. Джейн стояла на коленях возле тела, под которым уже растеклась лужа крови. Еще один мужчина полулежал на земле, опираясь спиной на высоко сломанный пень. Я подбежал к Джейн.
– Уже мертв, – сказала она, даже не взглянув на меня. – Пуля вошла у самой грудины, пробила сердце и прошла навылет. Наверно, умер, еще не коснувшись земли.